Люди войны. Донбасс, южное направление, стр. 1
ЛЮДИ ВОЙНЫ
(Донбасс, южное направление)
МЫ ТАМ
В курортный поселок Безыменное Донецкой республики я приехал 19 января 2017 года, на Крещение. В купелях никого не видел, да и самих купелей тоже. Вдоль берега Азовского моря ледяная полоса была шириной метров сто, на пляже, естественно, никого.
«Тут так молятся во время обстрела: упадут на землю и вспоминают, кто Божью матерь, кто свою мать, кто просто мать-перемать», - объяснил мне Амур состояние религиозных чувств у бойцов ополчения на Мариупольском направлении.
И все же, 19 января был самым тихим днем 2017 года. На следующий день вновь ухало – бух, и воздух вздрагивает, бух, и ты озираешься, пытаясь понять, откуда раздаются звуки артиллерии. Если с востока – мы по ним, если с запада, они по нам.
«Бадминтон» - одним словом называли боевые действия во время перемирия и простые солдаты, и комбат Доцент. Но, как я понял, все чувствовали, скоро будет всё иначе.
От моего приезда здесь ничего не могло измениться, а вот с 20 января, даты вступления Трампа в должность президента, могло измениться многое, на что и надеялись.
Заскочил к Амуру его друг детства Серега на пару дней, он с караула сменился, появилось время увидеться, он и говорит Амуру: «Надоело это уханье, каждый день одно и то же. Хоть бы вперед двинулись или они, или мы».
Амур по теме ответил другу детства: «У нас в корпусе командующий сменился». Серега тоже человек военный и воюет тут давно. «А, ну, значит, скоро что-то будет».
Давайте позывной Амура дешифруем: это Виктор Скрипченко, ветеран афганской войны, награжденный двумя боевыми орденами. Фильм «9-я рота» помните? С этой ротой он был в постоянном боевом взаимодействии как командир 1-й роты разграждения, в том числе и на том перевале, что в фильме показан. Но об этом позже.
Виктор не просто «наш», он из Тюмени. Его в городе каждая собака общественная знает и каждый пес руководящий. Здесь служит в армии Донецкой республики на должности заместителя командира 9-го отдельного штурмового полка морской пехоты. С осени 2014 года на Донбассе, а тот, кто такое о себе может сказать, тут на особом счету.
Есть такие даты, когда ее назовешь, всем понятен стержневой ее смысл. 1812 год – Бородино, 1945 год – взятие Берлина, 2014 год – Дебальцево и Иловайск.
Значит, видел не только пекло, но видел и победу. Конкретно у Виктора такое место – Широкино, поселок между Новоазовском и Мариуполем, поселок, в штурме которого он принял активное участие.
В 2015 году еще бывали серьезные бои, а весь 2016 год прошел под знаком перемирия. Это что такое? Это когда обе противоборствующие стороны готовятся к новым схваткам. Какую-то артиллерию отвели, какую-то попрятали, но укрытия для танков продолжают рыть и минные поля расширять и усиливать вдоль всех возможных путей выдвижения противника в атаку. А в тылу собирают и обучают военному делу «живую силу».
Одним словом, позиционная война. В 20-м веке такие ситуации были не раз в обеих мировых войнах. Воздух содрогают артиллерийские дуэли, в лесополосах трещат автоматы от дуэлей пехотных. Но общая линия обороны не меняется.
А с 20 января сего года у солдат появилось ощущение, что скоро фронт сдвинется с места. У ополченцев я слышал возобновившиеся разговоры, что надо бы взять Мариуполь и Одессу, коли перемирие все равно закончилось. Наверное, в батальонах с украинской стороны говорят о том, что надо бы взять обратно Новоазовск и Коминтерново, а может, и какой город побольше. Не знаю, я среди них не был. Просто логика любой войны – взять или оставить. В самом начале очередного этапа планируют взять. А там, как дело пойдет.
Простые солдаты объясняют свое желание взять Мариуполь просто: давно дома не был. Один из солдат был из Харькова, поэтому он добавил: «Надо бы и Харьков взять».
Написал эти строки, и в это время позвонил Виктор. Вот краткая сводка за вчерашний день, 31 января, и прошедшую ночь: они били по позициям рот Джорджа и Боксера из 152мм орудий с плотностью, «как в 2014 году». Та белая «Нива», на которой мы вместе с Виктором мотались по передку от Боксера к Джорджу, превратилась в друшлаг. Он ее сначала вообще не нашел, потом что ее взрывом отбросило на тридцать метров. «У твоего друга Чили от машины осталось одно колесо, - так выразился Виктор, и продолжил: - если это - перемирие, что будет, когда оно официально закончится». Украинцы вчера в районе высоты «Дерзкая» перли на передовую линию обороны с двух сторон. Мы накануне накрыли у «правого сектора» пять единиц военной техники около Водяново, видимо, «правые» решили ответить по-взрослому. Гиви ранило, но где-то на севере под Донецком. Этот известный на весь Донбасс командир помогал полку на юге, но его помощь стала нужна там, и он отправился. В каком состоянии раненный, Виктор пока не знает. Он сегодня с утра в который раз пытается глаза промыть, которые ночью взрывной пылью забило. Придется лекарство взять у медиков и в глаза "покапать".
Промывать мозги с экрана гораздо проще, чем глаза и уши после взрыва.
ДИСПОЗИЦИЯ
Несколько слов о диспозиции «сил и средств», но не с военной точки зрения, когда на карте показывают красные и синие стрелочки и называют населенные пункты, по которым проходит «линия фронта». А с точки зрения рядового российского телезрителя.
Смотрел три года телерепортажи из Донбасса и всё никак не мог понять, каким образом там сочетается война и мирная жизнь. Сегодня показывают разрушенный снарядом дом, завтра – идущих 1 сентября в школу первоклашек, это что, одновременно происходит? Обстрел и сидение за партой с учебниками в руках. Сегодня в телевизионных сводках журналисты в касках и брониках пригибаются к земле во время минометного обстрела, завтра на экране коммунальщики без всяких бронежилетов занимаются в городе ремонтом теплосетей и газового оборудования. Они что, воюют через день? По четным дням – пальба, по нечетным – сварка. И вообще, как в воюющем городе могут работать институты, кинотеатры, гостиницы. В гостиницах, кстати, цены, как на сочинском побережье. И активно приглашают забронировать номер.
Теперь стало чуть понятнее.
Я – в поселке Безыменное. Боестолкновения идут в окрестностях Коминтерново. Между этими поселками по прямой - 3 километра. Теперь представьте улицу вашего города длиной 3 километра. В Тюмени, для наглядности, возьмем улицу Республики. Я, например, нахожусь в гостинице «Восток», а фронт – на высоте у краеведческого музея. Между нами примерно 3 километра по прямой. Украинские солдаты еще дальше – за музеем метров 800, то есть у Дома обороны. Так вот, стрельба из пулеметов будет идти между музеем на холме и Домом обороны в чистом поле. Из минометов мы будем накрывать «блиндажи» жилых высоток на кольце у Дома обороны. Они будут лупить в ответ по стадиону «Геолог» и коттеджам у музея.
Артиллеристы люди точные, «квадраты» целей знают хорошо, промахиваются крайне редко. В центре Тюмени на улице Республики даже во время обстрелов будет вполне безопасно жить.
Вы можете сидеть у фонтанов, ходить в нефтегазовый институт, смотреть фильмы в «Премьере», затариваться покупками в «Гудвине», гулять по аллеям около правительства Тюменской области и стоять спокойно под кепкой Ильича.
Мамы с колясками, дети в классах, коммунальщики у канализационного люка – всё обычное и привычное. И только изредка со стороны Верхнего бора или с противоположной стороны, с Войновки – ух, ух, ух. Это эхо пушечных залпов артиллерии «наших» и не «наших».
Понадобились «нашим» телевизионщикам репортажи с выбитыми окнами и воронками, они едут к музею. Там будут и слезы в глазах и трупы во дворах. Понадобились светлые и радостные кадры, отправятся в новенькую школу №16 недалеко от гостиницы или прекрасный детский садик по Салтыкова-Щедрина – снимут такие кадры счастливого детства, какие в самой мирной стране на планете, то есть в Швейцарии, не сразу найдешь.