Похищенная (ЛП), стр. 21
Солнечный свет порозовел, и я поняла, что наступил вечер. Мое тело было истощено, несмотря на восстановление, через которое я прошла за несколько последних дней. Когда я стояла в своей комнате, я чувствовала себя маленькой девочкой. Но я не боялась, как это было тогда. Даже одиночество не беспокоило меня. После суматохи последних дней я наслаждалась одиночеством и наконец-то готова была подумать над всей этой ситуацией.
Поэтому я бросила сумку в угол и заползла в свою постель. Одеяло я не достала, потому что было все еще слишком жарко. Я перевернулась на бок.
Внезапно воспоминания о Нем навалились на меня.
Человек, который заставил меня задуматься, который вытащил меня из моей загнанности и каким-то образом излечил меня. И все это без психологов, без пафосных речей. Врачи хотели затащить меня к психологу, но я сопротивлялась, потому что благодаря ему я узнала, что могла справиться с этим в одиночку. Я была не только благодарна ему, я оставалась перед ним в долгу. Но я не могла высказать ему свою благодарность, потому что тогда бы меня арестовали в качестве сообщника, а об этих двух преступниках я слышала только, что они сбежали куда-то на вертолете.
Я следила за новостями, хотя главной темой была я сама. Тайно, в очках и косухе я покупала газеты и искала любое сообщение, которое могло бы сказать об их местонахождении. Но я ничего не нашла. Мои похитители, казалось, исчезли с лица земли, и надежда на то, чтобы снова увидеть их лица с каждым днем становилась все слабее и слабее.
Поэтому я должна была попытаться вернуться снова к обычной жизни. Вести себя так, будто ничего не случилось. Именно поэтому я собиралась завтра пойти в школу. Мне не помогали воспоминания о тех временах, в которых я тонула. Мари не хотела меня отпускать, но она знала, что я не изменю своего мнения, так что через некоторое время ей пришлось согласиться со мной. Я немного боялась идти в школу, даже если сама так настаивала на этом.
Я настроила свой будильник, и поставила его на старую ночную тумбочку.
Я сказала себе, что у меня не было никакого желания надевать пижаму, но в действительности я просто не хотела снимать одежду, потому что эту одежду дал мне Он.
Кроме меня никто не знал об этом в данный момент. И через некоторое время я провалилась глубокий сон без сновидений.
Глава 25. Нормальность?
Громкий, пронзительный звон моего будильника вырвал меня из глубокого сна. Немного приподнявшись, я ударила по нему так, что звон замолк. Застонав, я перевернулась на бок. Нежные солнечные лучи ласкали мое лицо. Прежде чем встать, я понаслаждалась теплом и на мгновение закрыла глаза. Я еще не осознавала, что мне придется пойти в школу. Это казалось скорее большим событием в далеком будущем. Тем не менее, я заставила себя встать и внести немного нормальности в мою заржавевшую жизнь. Деревянный пол скрипел под моими ногами, и я видела пыль, что кружилась в лучах солнца. Шаркающими шагами я вошла в ванную и посмотрела на себя в старое зеркало, имевшее уже маленькую трещину.
Мои волосы были растрёпанными и грязными, но я выглядела лучше, чем неделю назад. На щеках был легкий румянец, и я не выглядела настолько истощенной.
Я взяла в руки мамину расческу и провела ею аккуратно по волосам, смотря на себя в зеркало. Что-то в себе беспокоило меня. Но я не могла понять что именно, поэтому, взяв тушь, я начала красить ресницы. Немного наклонив голову, я остановилась. Критично осмотрев себя, я все еще не смогла понять, что именно было по-другому. Положив на место расческу, я вышла из ванной. Уже сейчас можно было почувствовать тепло, которое распространится в течение дня по всему городу. Я стояла перед шкафом, раздумывая над тем, чего бы сегодня надеть. Медленно сев на кровать, стоявшую напротив него, я задумалась. Что надевали после пережитого похищения и раскрытия тайны об избиении отца? Что люди носили, когда половина мира наблюдала за тобой, говорила о тебе, хотя ты целые годы держалась подальше от людей?
Что-то простое, что, по-моему, можно было понять как безразличие или что-то красочное, что олицетворяло жизнелюбие?
Я вяло вытащила короткие бежевые брюки и простой голубой топ. Я решила, что это было прекрасным сочетанием, потому что это являлось ни тем не другим. Это был способ сказать всем, что в мою жизнь вернулась нормальность. Я взглянула на часы, было семь тридцать. Я быстро скользнула в свои голубые балетки и схватила темно-коричневую тканевую сумку, в которой были все те же школьные принадлежности, что и примерно две недели назад, однако мне казалось, что прошло гораздо больше времени.
Я спустилась вниз по деревянной лестнице. Было странно жить одной в этом доме. Я не знала его. Я всегда должна была быть тихой, скрываться в своей комнате, а теперь была в состоянии делать почти все, что хотела.
Думая об этом, я покинула дом и вышла на утреннее теплое солнце. Я пересекла неухоженный двор и посмотрела вниз по улице. Кроме пары пожилых людей в это время никто еще не гулял. Я медленно пошла в сторону школы и заметила вдали Мари, держащую пакет из пекарни в руке и весело мне улыбающуюся. Подойдя к ней, я получила порцию теплых объятий.
– Доброе утро, – бодро сказала она и протянула мне пакет с булочками.
– Я знаю, что по утрам ты никогда ничего не ешь, – ответила она на мой вопросительный взгляд.
– Спасибо.
Как всегда, она взяла меня под руку, и мы пошли в школу. По дороге я осматривалась вокруг, замечая знакомую обстановку, которую уже знаю на протяжении многих лет. Но даже здесь что-то беспокоило меня. Вокруг меня находились знакомые мне дома и места. Люди, которых я знала в течение многих лет, сжимали меня в объятиях и говорили мне поддерживающие слова, и все же это было по-другому. Все изменилось. Что это было, я не знаю, только что-то было не так.
– Ты уверена, что хочешь это сделать?
Я отвела глаза от школы, которая находилась прямо передо мной.
– Да.
– Послушай, Франци... – Мари схватила меня за плечо и резко развернула, так что я смотрела ей прямо в глаза.
– Что бы ни случилось там с этими двумя типами, что бы твой отец ни сделал с тобой, ты не обязана делать это. Ты не должна никому ничего доказывать.
Легкая улыбка появилась на моих губах, когда я увидела, насколько она волновалась за меня.
– Мари, я не делаю это, чтобы доказать что-то кому-то. Я делаю это потому, что хочу немного нормальности в жизни.
– Но ты так изменилась. Что случилось? Что похитители сделали с тобой, что ты так изменилась?!
– Что сделали? Мари, они показали мне, что значит жить!
Слова слетели с моих губ, так быстро, что я не успела их обдумать. Я увидела, как изменилось лицо Мари.
– Что ты имеешь в виду?
Ошарашенно она смотрела на меня. Я нервно провела рукой по своим волосам.
– Это похищение было не совсем похищением. Я не знаю, как объяснить это тебе. Просто... они никогда не обращались со мной, как с заложником.
– Но я думала...
– Что у меня была психологическая травма, и поэтому я плакала в больнице? Я начала плакать, потому что скучаю по ним. Потому что я скучаю по нему.
Последнее предложение было сказано слабым шепотом, который должен был заглушить мотор проезжающей мимо машины. Однако, к сожалению, он этого не сделал. И Мари услышала.
– Кто он?
Я с трудом сглотнула.
– Нильс, – ответила я по-прежнему тихо, избегая ее взгляда.
– Нильс – это один из похитителей?
– Блондин с ледяными глазами.
Она приподняла мой подбородок и заставила меня посмотреть ей в глаза.
– И ты любишь его.
Я кивнула и почувствовала, как увлажнились мои глаза.
– Это делает все намного сложнее.
Я молча смотрела на сухую почву под ногами, а Мари вздохнула.
– Так, у тебя есть два варианта. Первый заключается в попытке забыть его, или же ты отправишься на его поиски, что окажется находкой для прессы, и, должна сказать, что мне совсем не нравится, что ты будешь тусоваться с преступником.