Пустая комната, стр. 1
Карапанчев Александр
Пустая комната
Александр Карапанчев
ПУСТАЯ КОМНАТА
перевод с болгарского Людмила Родригес
Он поднял голову от родника и заметил плавающий березовый лист. Лист был янтарный, с алыми крапинками и резко очерченными прожилками. Было в нем что-то недозрелое, но жизненное, старческое и мудрое, болезненное.
Возможно, это был последний лист, слетевший с ветки. Наверное, он хотел как можно дольше оставаться там, на ветке, ласкаемый солнцем и воздухом, и взираясь в синеву. "А ну-кавниз!" -стала ворчать береза. "Не хочу. Я передавал тебе солнечные лучи, дай мне еще порадоваться миру". "Ты слышал? Я засыпаю и ты мне больше не нужен. Отдаю тебя ветру". Лист задрожал и вот он уже в роднике, плывет неизвестно куда.. Плывет не спеша, весь зрение и слух, продлевает свою блестящую, но уже закончившуюся жизнь, которая скоро отлетит как дым. Разве не похож этот лист на миг нашей судьбы, когда едва мы сумели понять красоту поступков и чувств, как кто-то отнял их у нас? Ручей увлекает лист под густую тень.
Тропинка остановилась перед холмом с лиловыми перелесками.
Внизу там и сям виднелись спящие лазурные ульи. Сердце обожгло радостью. Все эти краски исцеляли его. Он не помнил, сколько прошел, пока сел отдохнуть. Сухая трава колыхалась выше головы алерка, небо было сказочное и куполообразное, как на старинной карте. Он оставался спокойным и ясным до глубины души. Только подумать, какой подарок достался ему: слиться с галактикой глухого осеннего дня. О, если бы можно было припрятать в природе один такой день, как в душе иногда хранятся сокровища, и временами возвращаться в него, чтобы очистить свою темную кровь.
Закат посыпал облака пеплом, пролетела сойка и внесла предвечернюю смуту.
Глиф закрыл за собой дверь квартиры в гигантской жилой башне.
Тут же упали стены дезинфекционной камеры. Автоматы набрызгали его одежду и как насосом откачали гудящий в ушах вой. Глиф любил эти минуты в камере, когда ты так близок к домашнему уюту и знаешь, что время принадлежит тебе полностью. В коридоре на него приветливо взглянули три зеленых глаза Румпы:
- А, дорогой, вот и ты! Устал?
Пробежали бесконечные пластиковые улицы, стаи аэробусов, набитый образцами Гастросклад. Опять к нему вернулись клейкое прикосновение кислородной маски, тряска и боль в висках. Весь день он вспоминал лес, который две недели тому назад они прочувствовали вместе с Румпой. Он мысленно бродил там, слушал, как облетают березы, с жадностью смотрел на ульи. Вот если бы жить так сладко, плодотворно и естественно как пчела!
Кухня излучала бледно-зеленый цвет, окна были занавешены. Он даже не пытался представить себе бушующий за ними ритм.
- Я заказала твои любимые продукты. Какое меню ты хочешь?
- Пусть будет как две недели тому назад. Я же немного послушаю музыку.
Глиф растянулся. Из-под век он чувствовал ласку комнаты.
Тихая песня лечила его издерганные нервы.
Ему опять представился родник, роса, блестевшая в паутине.
Так он может лежать долго, пока сквозь мелодию не услышит шаги жены или птичьи посвисты кулинарного шкафа.
- А где же дочка? - вспомнил он.
- Лиметья ушла на вечер во Дворец Живописи со своим другом Фнотом.
- А когда вернется?
- Сказала, чтобы мы ее не ждали.
- Ну что же это такое? - возмутился Глиф. - Сегодня черед нашей серии. Или она забыла?
- Да как же она забудет! Просто вечер для нее интереснее. Что же ты хочешь - молодая девушка. К тому же во дворце, наверное, будут показывать архивные сенсозаписи.
Они расположились вокруг праздничного стола на ужин. Румпа с хитрым взглядом вытащила какой-то овальный плод.
- Смотри, настоящий лимон. Фнот вчера вечером подарил его Лиметье.
- Гм, откуда? - он потер деликатес и разрезал его.
- Его брат работает на Планете- Режимов и послал ему несколько лимонов. Ты же знаешь, они там объедаются и вместо нас.
За десертом Румпа спросила: - А что ты сделал по тому вопросу?
- Не сердись, Рум. Сегодня у меня не было времени для Проектантской, но я же был на прошлой неделе и мне сказали, что у них по горло заказов и наша очередь еще очень далеко.
- Нет, ты просто и пальцем не хочешь пошевелить. Так мы прождем еще годы! Пойми в конце-концов, мне надоело как слепой ударяться о мебель и портить себе удовольствие в самых интересных местах. В прошлый раз я наклонилась над цветущим кустом шиповника и ударила себе голову об стол. А ты...
- Слушай, Рум, пока не подошла наша очередь, мы можем убрать как можно больше мебели в ниши. Другого выхода я пока не вижу.
- Ты не понял меня. Я хочу, чтобы с первого взгляда было видно, что это спальня, а это общая комната, чтобы у них был свой образ и аромат. И для этого нам нужна пустая комната.
Ему было известно, что она еще скажет.
- Еще до начала передач большинство алерков заказали себе пустые комнаты в параллельной фазе времени. Это большое удобство - минимальный переход, оптимально яркий сигнал. И всего-то одна лишняя дверь на любой стене наших тесных квартир. Глиф, как мне хочется, чтобы и у нас была пустая комната.
- Я сделаю все, чтобы получить ее. А сейчас пойдем.
От сенсовизора в общей комнате исходил синий свет.
Материализовалась ведущая программа. Смотря им прямо в глаза, молодая и красивая алерка с улыбкой сказала:
- Дорогие друзья! Вот и наступили для вас желанные минуты. После двухнедельной паузы Планета Режимов вновь покажет вам свои природные сокровища. В этот вечер мы подарим абонатам серии К-217 несколько мгновений великолепной весны в долине реки Дорвы. Приятного вечера вам перед вашими сенсовизорами.
Перед Глифом и Румпой раскинулось русло Дорвы с высоты птичьего полета. Река разрезала матово-зеленые поля, образуя то прямые повороты, то волнистые или угловатые как в кардиограмме.
Румпа и ее супруг забыли о рабочем дне, синтетической еде, травмах мегаполиса, разговоры о пустой комнате и уже не чувствуя под собой кресел, очутились на лоне желанной природы.
В этот момент в долине Дорвы бежали, летали и замирали на месте множество сенсокиберов... Эти пластиковые шары размером с арбуз, покрытые сплошь отверстиями-глазами были повсюду: на холмах, в песках, в кипенно-белых садах и под водой. Их восприятия были многоцветными и слепыми, сияющими и повядшими, детскими и зрелыми.
Глиф и его жена были детьми, когда образовалась Планета Режимов. Индустриальная эра отравила реки, раздробила горы в камни, удушила растения и животных. И в конце-концов природа отплатила тем, то исчезла почти полностью. Те островки, что еще от нее оставались, тоже долго не продержатся. Наступил переход к эре искусств и одна из близких планет была объявлена заповедником. Ее вылечили и создали центр, чьи сотрудники должны были следить за природой, пока на Алерко не появятся условия для воскрешения убитой феи - природы с помощью образцов из заповедника. Было изобретено сенсовидение. В определенные дни отдельные группы людей наслаждались заповедными чудесами.
Румпа стояла босиком в речной воде. Сенсокибер, будто уловив ее мысль, нырнул и наполнил комнату прозрачными сумерками, в которых сверкали ртутью рыбы, шевелились раки, покачивались водоросли.
А Глиф остановился перед кустом сирени. От аромата его белых кистей он словно помолодел и забыл инструкцию не опережать сенсокибера. Он протянул руку и тут же отдернул, прикоснувшись к видеофону.
Сквозь разорванную ткань передачи его восприятия прекратились, а мысли разбились о сиреневый куст, превратившийся в призрак. Да, Румпа сто раз права - нужна пустая комната!
Но он не выдал себя, не желая мешать жене, хотя и завидовал, что для нее иллюзия все еще продолжается.
Вдруг стало темно, потом светло и в комнате опять материализовалась ведущая. Румпа со вздохом обмякла в кресле. Их горячие и сильные руки переплелись.