Реми (ЛП), стр. 1

Оригинальное название: «Remy» by Katy Evans

Название: «Реми» Кэти Эванс

Серия: Real, Raw & Ripped / Настоящий, Грубый и Разъяренный

Номер в серии: 3

Переводчики: Iljmira, Иштар

Редакторы: Иштар, Devi

Русифицированная обложка: Ільміра Міра

Художественное оформление: Юлия Овсянникова

СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ГРУППЫ:

REAL, RAW & RIPPED

КОПИРОВАТЬ БЕЗ УКАЗАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКОВ И ГРУППЫ ЗАПРЕЩЕНО!

АННОТАЦИЯ

Боец Андеграунда Ремингтон Тейт является тайной, даже для самого себя. Его разум темный и светлый, сложный и назидательный. Временами его действия и прихоти тщательно взвешены, а иногда они выходят из-под контроля. Несмотря на все это в нем есть одна постоянность: желать, нуждаться, любить и защищать Брук Дюма.

Это его история; с самого первого момента он положил на нее глаз и знал, что несомненно она будет самой настоящей, за которую ему когда-либо приходилось бороться.

НАСТОЯЩЕЕ

СИЭТЛ

В моей жизни будут сотни дней, которых я не запомню.

Но этот день я никогда не забуду.

Сегодня я женюсь на своей жене. Брук «Маленькая Петарда» Дюма.

Я обещал ей свадьбу в церкви. И она получит свадьбу в церкви.

♥ ♥ ♥

— КЛЯНУСЬ, ЕСЛИ ты еще сильнее нахмуришься в сторону двери, она треснет под твоим взглядом, — говорит мой личный помощник Пит, сидящий на диване.

Оборачиваюсь в их сторону, откуда он и Райли наблюдают за тем, как я расхаживаю по гостиной старой квартиры Брук, в Сиэтле. Видимо, эти двое считают меня чертовски забавным. Придурки. Не вижу здесь ничего смешного. Вернувшись к двери спальни, я продолжаю нетерпеливо топтаться на месте.

Хоть убей, не представляю, почему она так долго. Ровно пятьдесят восемь минут прошло с тех пор, как она заперлась в нашей спальне, чтобы собраться, хотя обычно Брук — моя любимая Брук — одевается за пять.

— Чувак, это день ее свадьбы. Девчонки много времени тратят на подготовку, — Райли делает руками жест, подразумевающий «такова жизнь»!

— Как будто, ты теперь эксперт, — подкалывает его Пит.

— Дело в платье! — говорит Мелани, лучшая подруга Брук, появляясь из двери спальни, и таща за собой длинный белый материал, похожий на вуаль. — У него все эти пуговицы... и что вы трое здесь делаете? Ремингтон, я говорила об этом с Брук. Парни, вы должны уйти, и мы встретимся с вами у алтаря.

— Что за чушь, — смеясь, говорю я. Но, когда Мелани продолжает смотреть на нас троих, а особенно на меня, с таким выражением, которое, наверное, используют для собак, которых хотят вышвырнуть, я хмурюсь, и направляюсь к двери спальни.

Сжимаю дверную ручку и говорю сквозь щелку в двери:

— Брук?

— Реми, пожалуйста, не заходи сюда!

— Тогда подойди к двери.

Когда я слышу ее шаги, прижимаюсь ближе к краю, понижая голос, чтобы нас не услышали придурки на диване в гостиной.

— Черт возьми, детка, почему я не могу сейчас тебя увидеть?

Мелани то и дело, то заходит, то выходит из комнаты, а я разделен со своей уже-почти-женой закрытой дверью? Мне это не нравится. Мы разделены, несмотря на то, что она, предположительно, наряжается именно для меня.

— Возможно, потому что хочу, чтобы ты смотрел, как я буду к тебе идти, — шепчет она.

Боже, этот голос, прямо там. Он рождает во мне желание повалить дверь и очень крепко ее поцеловать, затем заняться ее телом под платьем, которое она пытается надеть — сделать то, что делают мужья со своими чертовыми женами.

— Детка, я и так потом увижу, как ты будешь ко мне идти. Я просто хочу увидеть тебя именно сейчас. Открой дверь, и я займусь твоими пуговицами.

— Ты сможешь расстегнуть их позже, и затем заняться мной.

Дерзкое заявление сопровождается мягким «гааа», как будто кого-то, очень маленького, там что-то позабавило.

— Извини, Разрывной, — возвращаясь, говорит Мелани, и прогоняет меня от двери. — Парни, вы должны отправиться в церковь. Увидимся там через тридцать минут.

Я хмурюсь, когда она, как чертов червяк, через крошечную щель, ускользает в спальню, не позволяя мне бросить на Брук даже взгляда. Используя тот же метод, выходит более крупная Джозефина, держа кого-то маленького возле груди. С изгиба ее руки на меня смотрит мой сын, и в тот же момент, затихая, он ухмыляется почти с тем же насмешливым выражением лица, как у Пита и Райли.

Он вытаскивает руку изо рта, и мокрой ладошкой хлопает меня по челюсти.

— Га! — произносит он, затем ёрзает и тянется ко мне.

Поймав его, я прижимаюсь лицом к его животику и рычу, что вызывает еще одно «Гааа!»

Когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза, он чертовски рад. Я тоже, но снова рычу, как будто это не так, и ворчу на него:

— Ты считаешь меня смешным?

— Гааа!

В его глазах сияет озорство. Его головка меньше моей ладони, когда я охватываю ее и легонько дую на пух на его макушке. Мой четырехмесячный Рейсер, сын, которого мне подарила Брук. Он — самое прекрасное, что я сделал в своей жизни.

Я никогда не думал, что у меня будет кто-то, вроде него. Сейчас вся моя жизнь вращается вокруг этого человечка с ямочками, который срыгивает на все мои чертовые футболки. А еще вокруг моей Брук. Говоря о ней, мне не хватает слов. Пит сильно хлопает меня по спине.

— Ладно, чувак, ты их слышал. И осторожнее, он собирается сделать свои детские дела на твой костюм!

Сжимая челюсть, я глажу по головке Рейсера, и он мне улыбается. У него одна ямочка, не две. Брук говорит, это потому, что он мой только наполовину. Я спорю, что он весь мой и она тоже.

Улыбаясь ему в ответ, возвращаю его Джозефине, которая уверяет:

— Мистер Тейт, не беспокойтесь, у меня все под контролем.

Она должна была быть телохранителем, но, черт возьми, я не знаю, кем она сейчас является. Она гуляет с Рейсером, и выполняет некоторую работу няньки. Он запускает в ее волосы палец, и тянет, а ей это, кажется, даже нравится. Бросив взгляд на кухонные часы, я смотрю на нее.

— Я хочу, чтобы Брук там была через пятнадцать минут, — говорю я, и она кивает.

Мою невесту ждет лимузин, но у Райли есть ключи от припаркованного неподалеку, кабриолета Мелани. Мы все в него запрыгиваем. Я плюхаюсь на переднее пассажирское сиденье, потом смотрю на окно нашей временной квартиры. Я не могу понять этой суеты с пуговицами свадебного платья. Лично я уверен, что должен ехать в машине со своей женой к чертовой церкви, где мы поженимся. Точка.

— Рем. Не похоже, что она бросит тебя, оставив стоять у алтаря, мужик, — смеясь, говорит Райли.

— Да, я знаю, — шепчу я, оборачиваясь. Но иногда, я как раз не знаю. Иногда, моя грудь будто завязывается в узел, и я думаю о том, что, если проснувшись однажды утром, вдруг обнаружу, что Брук с моим сыном ушли, то умереть — это слишком легкое слово для того, что я захочу тогда сделать.

— Через двадцать восемь минут, она, в белом, будет направляться к алтарю только для тебя, — говорит Пит.

Молча, я смотрю в сторону.

Брук целый месяц волновалась из-за всего этого. Думая об этом, и о том, о торте, или не о торте. Я соглашался на все, отчего в ее голосе слышалось особое волнение, и она целовала меня так, как мне нравится. Так что сейчас она, кажется, взяла себя в руки, и одевается, готовясь к своему дню, а я чувствую себя дураком, потому что она сказала, что не против того, чтобы мы вместе ехали в церковь. А затем ее лучшая подруга вбила ей в голову тупые-девчачьи идеи. Теперь я еду один. К церкви, в которой никогда не был. Чтобы жениться на своей жене. Она едет прямо за нами, но мне не хорошо. Я чертовски обеспокоен, и это - то беспокойство, которое исчезнет, если она откроет дверь и просто посмотрит на меня своими золотыми глазами. Тогда я успокоюсь, и стихнет чувство, бурлящее в груди.