Мастер меча, стр. 57
За статуей были сооружены высокие подмостки, чтобы священники и знатные гости могли, поднявшись по ступеням, окропить водой голову божества и спуститься с другой стороны. Священники, произнося каждый отдельную молитву, по очереди зачерпнули воды из золотой трубки и свершили обряд омовения. Когда последний из них сошел с подмостков, Коремори повел вверх по ступеням светских участников празднества. Продолжая церемониальный танец, каждый из них почтительно поклонился, вылил на статую воду и занял заранее отведенное ему место возле императора.
Под руководством Го-Ширакавы участники праздника прочли «Сутру лотоса». После этого священники удалились, оставив знатных гостей праздновать одних. Музыкант завел на самисене мелодию «Был ли еще такой день», два актера, грациозно покачиваясь, сыграли пантомиму «Рождение Будды». Их красные блузы и широкие белые штаны приятно шуршали, когда танцоры меняли положение.
Множество чаш с сакэ пошли по рядам гостей. Каждый, пригубив напиток, произносил стихотворение. Коремори сложил такое:
«Славными детьми» Будды были, конечно, собравшиеся здесь придворные и прежде всего род Тайра. Знатные гости захлопали в ладоши, а Го-Ширакава, который в продолжение всей церемонии имел мрачный вид, довольно кивнул, одобряя сочинителя.
Что бы ни делал Коремори – читал стихи, пел или танцевал, он не сводил глаз с помоста, ожидая знака. И наконец в награду за свое терпение он увидел, как его бабка, высунув костлявую руку из-за ширмы, дотронулась до рукава Мунемори. Тот отодвинулся в сторону, сердито фыркнул в надушенный платок, потом, поморщившись, повернулся к старому императору и что-то прошептал ему на ухо.
Го-Ширакава сделал вид, что не замечает Мунемори, и продолжал жевать сладкий пирожок. Коремори замер. Наконец, когда Мунемори побагровел от унижения, император встал и вытянул руки, привлекая внимание гостей.
Служитель ударял в китайский гонг, пока знатные гости не прекратили разговоры и не встали полукругом перед императорским помостом, ожидая объявления.
Голова Го-Ширакавы была чисто обрита и натерта душистыми маслами, как полагалось ему по сану. Поверхность ее ярко блестела в свете светильников. Крупный породистый нос резко выделялся на круглом лице императора. С вытянутыми руками, в алой придворной мантии, распахнутой так, что была видна подкладка из темно-красной камки, поверх белой шелковой нижней одежды и темно-фиолетовых широких штанов, Го-Ширакава на фоне корейских ширм казался зрителям, в зависимости от их положения, то воплощением Будды, то демоном грозного царя Эммы-О.
– Сегодняшняя церемония освободила нас от прежних грехов и укрепила нашу веру, – произнес нараспев император. Его голос то повышался, то падал.
Придворные небрежно похлопали. Го-Ширакава подождал, пока аплодисменты затихнут.
– Наш добрый народ перенес тяжелые бедствия этой зимой, – продолжал он. – Мне незачем напоминать вам об этом: каждый из вас знает кого-либо, кто пострадал от морозов и мора в это трудное время. Но теперь, – его голос взлетел вверх, – мы должны забыть о зиме. Аматерасу улыбается, и настало благоприятное время для наших действий против врагов империи.
В этот раз рукоплескания были громовыми. Для кого из собравшихся здесь вторжение Минамото не было угрозой? Кто не потерял имений в дальних провинциях? Кто откажется отважно послать слуг против врага, чтобы вернуть земли и доходы?
Го-Ширакава развел руки в стороны. Его красные рукава казались символом крови и битвы.
– Мы вооружим новую армию, которая уничтожит Кисо Йошинаку и вернет нам север. Командующим армией назначается наш уважаемый генерал… Тайра Коремори!
Хотя Коремори ожидал назначения, он почувствовал, что кровь приливает к его щекам. Генерал задрожал от волнения и гордости. Новый командующий глубоко втянул воздух, задержал дыхание, сосчитал до пяти и сделал медленный выдох, уже слыша рукоплескания в свою честь. Теперь он сотрет из людской памяти позорный разгром у Фудзикавы! Коремори трижды поклонился императору.
– Я принимаю это священное для меня поручение во имя императора и рода Тайра, – провозгласил генерал. – Будьте уверены: не пройдет и года, как предатели Минамото будут уничтожены.
Го-Ширакава вновь опустился в резное кресло и сунул за щеку леденец. Генералы и прочие знатные господа, поздравляя Коремори, не замечали язвительной усмешки на лице императора. Старый хитрец размышлял о сообщении, полученном недавно от своего разведчика Тадамори-но-Йоши. Йоши писал, что Кисо становится все сильнее, и советовал Го-Ширакаве поддерживать Йоритомо в будущей борьбе. Вот именно, думал император, пусть Коремори сражается с Кисо в северных провинциях, Кто из них победит – неважно, важно, что Тайра и Кисо будут ослаблены.
Го-Ширакава поглядывал на нового командующего, воинственно распустившего перья в кругу друзей, кивал бритой головой и цинично усмехался. Да, он посылает того, кого надо.
Не меньше пятнадцати военачальников столпились вокруг Коремори, предлагая свои услуги. Смысл восклицаний и уверений каждого был приблизительно таков: «Мощь империи раздавит грубых варваров».
Праздник продолжался. Гости неумеренно смеялись, расхаживали, спотыкаясь на ровном месте, вокруг золотого Будды, пили за победу и пьянели от сакэ и героических помыслов.
Глава 42
В тот день, когда Коремори получил назначение от императора, Йоши и Нами исследовали узкую тропу, вьющуюся по склону Хиюти-ямы. Множество заброшенных дорожек змеилось вокруг, но большинство из них никуда не вели, теряясь в густых зарослях. Бодрящий воздух восьмого дня четвертого месяца и аромат распускающихся полевых цветов побудили Йоши и Нами отправиться на прогулку.
Тропа довела молодых людей до вершины. Йоши и Нами поздравили друг друга с успешной развязкой неизвестного ранее пути и повернули обратно. Они спускались в отличном настроении, часто останавливаясь, чтобы отдохнуть и насладиться прелестью дня.
– Йоши, взгляни сюда, – позвала Нами, убежавшая вперед, пока Йоши обламывал цветущие ветки кустов лихниса.
Йоши выпрямился и подошел к ней, протягивая букет, усыпанный бледно-лавандовыми цветами. – Тебе, любимая, – сказал он.
– Ты очень мил, Йоши, – ответила Нами. – Но посмотри сюда! Видишь? – Она отвела изогнутый ствол карликовой сосны, приоткрыв чернеющий лаз, уводящий в глубь скалы. Лаз был узок, но достаточен для того, чтобы в него мог заползти человек.
– Я думаю, там опасно, – сказал Йоши, – Там может быть устроено логово медведя или дикой кошки.
– Возможно, но я так не думаю. Легенды гласят, что давным-давно, когда боги только сотворили землю, в пещерах, подобных этой, жили первобытные люди. Мне кажется, это место необитаемо сотни лет. Посмотри, здесь успела вырасти эта сосна.
– Пойдем дальше. Одного открытия вполне достаточно для одного дня.
– Я хочу туда войти.
Уголок рта Йоши дрогнул. Нами была самой целеустремленной женщиной из всех, кого он знал. Если она чего-то хотела, ничто не могло остановить ее.
– Позволь мне сначала все осмотреть самому, – сказал он.
Нами улыбнулась. Сердце Йоши растаяло. Она редко улыбалась после победы при Этидзене, В последний месяц, после ухода армии Кисо, Нами словно посветлела, и каждая ее улыбка вызывала у Йоши необыкновенное ощущение.
Йоши отодвинул ветви сосны боевым веером, сунул руку в отверстие. Он внимательно прислушался, но ничего не услышал. Отклонив ствол, Йоши протиснулся мимо него и согнулся пополам, чтобы заглянуть внутрь дыры. Там стояла затхлая тишина, словно молчание веков скопилось в душном замкнутом пространстве. Чуть дальше от входа темнота становилась абсолютной. Он ожидал, что веер его упрется в стену, но в пределах досягаемости было пусто.