Мастер меча, стр. 20

Нет! Честь выше всего. Фумио прикусил язык так, что изо рта выскользнула алая струйка.

Молодчик в красном приближался к старику, выставив перед собой раскаленное лезвие. Влажный воздух комнаты шипел от жара меча.

– Покорись и живи, – сказал охранник.

– Позовите Нии-Доно, – глухо пробормотал Фумио.

– Дай клятву и мы позовем ее.

Лезвие покачивалось сантиметрах в семи от лица князя, кожа его затрещала. Старый князь открыл рот, но снова закрыл. Выдохнул: «Наму Амида Буцу-у». Невыносимая боль возникла у него в груди и растеклась по левой руке, глаза выкатились, пот покатился градом со смертельно побледневшего чела. Фумио обрадовался этой боли: ею он искупал свою вину перед Йоши – мысль о предательстве.

– Никогда, – крикнул он, и его сердце остановилось.

Глава 14

Выйти из Девятивратного града оказалось легче, чем войти в него. Влюбленные изо всех частей столицы, проводившие ночи за занавесками своих любовниц, обычно убирались восвояси с третьими петухами, на ходу слагая «утренние стихи». Но подчас для кого-то свидания заканчивались слишком рано: то неожиданно возвращался муж, то любовные ласки иссякали скорей, чем ожидалось, или дама отговаривалась нездоровьем. Йоши смешался с толпой таких неудачников от любви. В полном наряде придворного пятого разряда, пахнущий словно бочка тухлой селедки, он ни разу не был остановлен. Охранники закатывали глаза, когда он проходил мимо, но были достаточно дисциплинированны, чтобы придержать языки. Правда, молодой человек вроде бы слышал приглушенный смешок, когда за спиной его захлопывались ворота Судзакимон, но это неважно. Его ждут другие дела. Сначала надо найти своего коня, вернуться к себе в северо-западный квартал, помыться и переодеться, потом заехать за Нами в усадьбу князя Фумио и подготовить все для немедленного отъезда.

Дом Йоши оставлял на попечении своего старого слуги Горо.

– Я уезжаю, возможно, надолго, – предупредил он. – Заботься о доме и саде, словно они твои собственные. Я оставлю тебе серебра на год. Если понадобится больше, пойди к князю Фумио, он тебе поможет.

– Все будет сделано, хозяин. Пусть улыбнется вам Будда.

До рассвета оставалось меньше часа. Во всех домах Киото зажигались огни: чиновники и рабочий люд готовились к наступающему дню. Йоши, нахлестывая лошадь, мчался по городу.

Улицы были еще пусты, и он добрался до усадьбы Фумио за несколько минут. Но, подъехав к воротам, он ощутил, что волосы поднимаются у него на голове. Мастер меча почуял опасность. Йоши обвел лошадь вокруг забора, спешился, привязал ее к одному из кольев и подошел к задней калитке, через которую ходили только слуги и торговцы. Обычно там стояли на часах два лакея, сейчас не было ни одного.

Йоши втянул в себя предрассветный воздух. Легкий ветерок скользил по его лицу. Ухоженные сады его дяди были полны высокими, словно кусты, цветами: китайской гвоздикой, лихнисом и луноцветом. Их аромат густо разливался по всей округе. Теперь же до Йоши донесся резкий и едкий запах горящего дерева или бумаги. Этот запах был ему слишком хорошо знаком по тому времени, когда пожары, вызванные землетрясением, пожирали строения и сады столицы. Но нигде не мелькало ни искорки огня, ни одна струйка жара не вплеталась в свежесть утренней прохлады.

Йоши быстрым шагом миновал крытый коридор. Он хотел позвать Нами, но горло пересохло, а лоб покрылся тонким слоем пота.

В главном зале кто-то двигался! Йоши молча обошел его вокруг и оказался в оружейной: ему нужен был меч, чтобы защищаться в случае необходимости. Носить мечи еще не значит пользоваться ими. Мастер боялся выбрал два клинка отличного качества. Один клинок был заткнут за пояс, другой остался в руке. Йоши пробрался к главному залу, остановился и прислушался. Кто бы там ни находился, он производит очень мало шума. Один-два человека, не больше.

Раздался тихий скрежет, мелькнул огонек, – Йоши бесшумно шагнул в комнату, высматривая признаки засады.

В комнате стоял человек – монах в белом плаще, накинутом поверх боевых доспехов. Его бритая голова блестела в слабом свете маленькой жаровни. Монах стоял к Йоши спиной и, похоже, не замечал, что он теперь не один. Йоши увидел, как незваный гость зажег фосфорную спичку и поднес ее к куче тряпья и обрывков бумаги, лежавшей перед ним на полу. Бумага вспыхнула, но тряпки не загорелись.

Вот откуда шел запах, который уловил Йоши.

Маленькие языки пламени гасли, не успевая перекинуться на деревянный каркас здания.

Для народа, чьи дома строились из бумаги, дерева и соломы, огонь был смертельным врагом. Значительная часть Киото не раз погибала в пожарах, стихийно возникавших после землетрясений. Тот, кто поджигал дом, зная, что огонь может переброситься на половину города, был хуже убийцы: он угрожал сердцу Империи.

Огонь чуть разгорелся и вновь погас. Монах что-то пробурчал себе под нос.

Хватит! Йоши поднял меч и замер в нерешительности. Отчаяние охватило его. Неужели проклятие повсюду следует за ним? Неужели все, кого он любит, обречены страдать? Если что-нибудь случится с Нами или с матерью, он никогда не простит себе этого. Йоши инстинктивно понял, что монах – его враг, а не Фумио. Он узнал в нем одного из тех, кто присутствовал на похоронной службе по Кийомори. Эти люди понимали, что могут сломить Йоши только захватив его семью. Вот почему они несколько дней следили за его передвижениями! Весь мир ополчился против Йоши! Йоши ожидал коварных выпадов со стороны Тайра, но этот человек монах. Что ему делить с монахами горы Хией?

Йоши попытался проглотить слюну, но рот его был сух, как земля знойным летом. Он вспомнил: вечером князь Фумио ушел к Нии-Доно. Значит, дядя в безопасности. Но Нами! И матушка! Амида, помоги им, защити от страданий! Йоши продвинулся вперед, держа меч наготове, и опять замер. Нет! Он не станет убивать! Он не причинит вреда гнусному поджигателю. Йоши обезоружит его, возьмет в плен, но оставит в живых, чтобы узнать, что сталось с Нами, с матерью, со слугами. Убивать монаха – значит потерять единственный источник сведений о них.

Йоши легко перепрыгнул через кучу пепла. Монах понял, что он не один, и резко наклонился вперед, поворачиваясь, чтобы вынуть меч. Он обладал великолепной реакцией: меч очутился в его руке раньше, чем монах закончил разворот. Йоши прочел во взгляде врага ненависть. Лицо монаха было ему знакомо: бледное, одутловатое, обрамленное китайскими усами с бородкой. Медлить было нельзя.

Йоши направил в голову противника проверочный выпад. Как он и ожидал, клинок его был легко отбит. Монах умело нанес ответный удар, заставив Йоши отступить. Потом монах прорычал имя Йоши и навязал ему комбинацию атакующих выпадов, которую мастер меча легко заблокировал.

– Не помнишь меня, Йоши-деревенщина? – прошипел противник, отступая.

Йоши никто не называл деревенщиной с детских лет, со времени обучения в Конфуцианской школе. Йоши напряг память.

– Цадамаса? – неуверенно спросил он. Монах тяжело дышал. Его рот полуоткрылся, глаза налились кровью.

– Раньше Цадамаса, теперь Канген, монах-воин храма Энряку-дзи, – выдохнул противник.

– Значит, Канген. Теперь я вспомнил тебя: ты дразнил меня, когда я был ребенком. Чего ты хочешь от меня теперь? Что ты сделал с моей семьей?

Канген не ответил. Он собрался с силами и злобно атаковал, тесня Йоши к двери. Тут мастеру боя ударил в нос запах дыма. Его сознание разделилось на две части: одна следила за клинком врага, другая искала источник запаха. Есть! Огонь, который, казалось, потух, лизал кучу мусора, временами вспыхивал и вновь угасал. Если Йоши не кончит эту схватку быстро, займется все здание.

– Хватит, Канген, – холодно произнес мастер боя, прыгнув на белую фигуру, Кисть сенсея работала так быстро, что на месте клинка образовался белый свистящий полукруг.

Канген парировал несколько ударов и отступил к стене. Дальше отходить было некуда, монах стал вращать мечом, защищаясь в стиле «мельница». Йоши встал на границе досягаемости, пропустил три оборота клинка, потом в какую-то долю секунды неуловимым движением ухватил врага за запястье и, вывернув ему руку, обезоружил его.