Жена из другого мира (СИ), стр. 87
— Тем лучше, — отозвался он. — Значит, вы осознаёте, что я могу с вами сделать.
— Ничего страшнее, чем моя жизнь, вы сделать со мной не можете, длор Раввер Вларлендорский.
Улыбка у неё была жуткая, сумасшедшая.
Глава 51
Леденящая тьма министра и убаюкивающая магия очарования Хобла Нерландийского, какого-то там родственника маминого мужа, впивались в эластичную, вёрткую водную магию рода Какики.
По имевшемуся у неё браслету и ощущениям неизвестная женщина была главой их рода, и вся магия, не рассеянная по другим членам, концентрированная, стремилась её защитить.
«Занимайся своими делами», — напомнил себе задание министра и оглядел разложенные на столе механизмы с шестерёнками и накопителями магии вроде тех, что были на людях, напавших на меня и Сашу в особняке с заложниками.
Отжал металлический лепесток, высвобождая полусферу тёмно-фиолетового камня. Он выскочил из паза, обнажив выпуклость с впаянными проводами. Что-то это напоминало… Что-то… Пазы для батареек и аккумуляторов в мире Саши!
Я стал вынимать камни из разнокалиберных браслетов и нашейных пластин, из шестерёнок (даже в них они были, как в шестерёнке из дома Какики). Многие соединялись друг с другом проводами. Камни способом крепления упорно напоминали земные батарейки в технике.
Проверил камни капсульным измерителем — фон лишь чуть повышенный. Повертел цветные полусферы, глянул на свет: камни как камни. В одном из ящиков отыскался молоток. Опустив образец на плитки пола, я ударил. Камень раскололся.
Через минуту я уже рассматривал структуру скола в микроскоп. Тонкие прожилки с завихрениями в одну сторону соответствовали кристаллам родовой магии.
У наших родовых кристаллов немного другой цвет.
И они значительно твёрже этого.
На пробу разбил ещё несколько камней: все раскалывались легко и имели структуру с завихрениями.
Возможно, кристаллы нашей родовой магии так крепки, потому что созданы из иномирян.
А тот, что из Какики, какой по твёрдости?
Схватив молоток, я выскочил из комнаты, пробежал мимо министра, Хобла и трясущейся, покрытой потом арестантки. Прежде, чем караульные сообразили, я нырнул в отделение морга и, обогнув стол, ударил кристалл из сердца Какики. Тот хрустнул. Разбился легко!
— Треснул! — Я стал бить его молотком. — Он треснул! Треснул!
Я ведь исследовал скол кристалла Какики, но даже не подозревал, что тот бьётся настолько легко.
— Что вы творите?! — Патологоанатом схватил меня за запястье и вырвал молоток. — Вы в своём уме?!
— Нет, конечно, — я помчался назад.
Министр, Хобл и арестантка находились в прежних позах. Я подбежал к пристёгнутой наручниками к стулу женщине и вгляделся в её тёмные глаза, спросил срывающимся голосом:
— Кто стал основами кристаллов магии? Какие длоры?
Её глаза расширились.
А ещё узнать бы, зачем они вставляли кристаллы в металл, словно батарейки…
— О! — Я схватился за голову. Прокрутился вокруг своей оси и приблизился к её лицу так близко, что наши носы почти столкнулись. — Это магическое оружие! Вы каким-то образом научились извлекать магию из этих кристаллов в обход ключа крови. Даа, магия длоров основана на родовом разрешении, жён — через артефакты мужа. Но вы создали артефакты, которые дают магию мужчинам, да ещё не длорам.
Её зрачки расширились, она ухмыльнулась:
— Ты ошибаешься. Мы все длоры.
Я почесал затылок:
— Так вам просто магии в семье не дали? Вы только из-за этого убивали?
По лицу женщины пробежала судорога. Мгновение она будто боролась с чем-то невидимым, и сквозь лихорадочное возбуждение я ощутил чарующее мурлыканье магии Хобла. Арестантка процедила:
— Они не дали нам не только магии. В именах и жизни тоже отказали.
— Разве длоры отказываются от своих? — выпрямился я.
Арестантка отрывисто рассмеялась. В её хохот врезался чеканный голос министра:
— Незаконнорожденные.
— В смысле? — я обернулся к министру, но ответила арестантка:
— Такой взрослый длор, неужели от тебя ещё не понесла какая-нибудь наивная простолюдинка или одна из женщин весёлого квартала?
Сначала я совместил слово «понесла» с «беременна», потом с тем, из-за чего происходит беременность и помотал головой:
— Нет, я только с женой буду этим заниматься.
— Ха-ха-ха, — нарочито рассмеялась арестантка. — Эти сказки рассказывай жене, но я-то знаю вашу подлую мужскую натуру. Вы ходите в весёлый квартал, вы покупаете женщин, а на последствия плевать, — её глаза наливались кровью, с губ брызгали капли слюны, и я попятился, а она наклонилась вперёд. — Вам плевать, что честных женщин, доверившихся вам, клеймят шлюхами, изгоняют из дома, швыряют в тюрьмы за бродяжничество. Вам плевать, что ваши дети умирают от голода, побираются на улицах, что их продают, как скот, всяким извращенцам.
Я отступал, разглядывая её покрасневшее, искажённое яростью лицо.
— Разве так бывает? — прошептал я.
— Не разыгрывай из себя невинность, ты, длор…
Её грязные ругательства смешались с резкими возгласами за дверью. До нас донеслось:
— Да пропустите же меня!
— Замолчи, — рыкнул министр на пути к двери.
— Молчать?! — дёрнулась женщина. — Да я всю жизнь должна была молчать. Молча принимать свою судьбу. И с семи лет мужиков в своей постели только потому, что моя мать была такой дурой, что позволила обрюхатить себя какому-то длору, а потом спиться и умереть! Молчать?! Да я не хочу молчать! Не хочу молчать о судьбе ваших незаконнорожденных детей.
Министр распахнул дверь, за которой слышалась возня, и рявкнул:
— Что происходит?!
— Ваш умный длор разбил кристалл! — Патологоанатом потряс крупным осколком. — Такой экземпляр! Просто взял и разбил! Молотком!
— Я никогда не буду молчать! Больше никогда! — Арестантка вырывалась, стул под ней ходил ходуном. — Пусть этот ублюдок Хлайкери сбежал, но мы остались. И мы отомстим. Всем вам отомстим, чистокровные твари! За каждого выброшенного в канаву полукровку, за каждую загубленную жизнь, слышите меня?!
— Как разбил?! — голос министра перекрыл её вопли.
Женщину трясло, она затравленно посмотрела на него.
— Он хрупкий, — пояснил я.
— Хрупкий? — Министр повернулся к патологоанатому.
Бледнея, тот чуть присел на полусогнутых ногах. Министр взревел:
— Почему мне никто не сказал, что кристаллы хрупкие?!
— Так чудо же, — пролепетал патологоанатом.
— Не разбивай, — взмолился я.
Министр шумно втянул ноздрями воздух.
— Меня окружают идиоты, — он выскочил в коридор.
— Не надо, — ринулся следом патологоанатом.
— Это научное достояние! — побежал и я. — Министр! Это наш военный потенциал!
Я выскочил в коридор. Дверь в отделение морга была открыта. Оттуда послышался грохот и звон. Проём на миг заполнило пухлое тело патологоанатома, отчаянно заоравшего:
— Да стойте же! Это же! Это такое!
Но грохот-грохот-грохот разбиваемых кристаллов был ему ответом. Меня точно ударило в грудь, я споткнулся. Сердце бешено колотилось, гудело в висках. И пришло тошнотворное, вымораживающее внутренности осознание — магия умерла.
С трудом вдохнув, я нащупал стену и прислонился к ней. Перед глазами плясали цветные точки.
— Вы в порядке? — спросил один из караульных.
— Да-да, сейчас пройдёт. — Я понял, что невыносимо будет смотреть на осколки.
Еле переставляя ноги, вернулся в комнату, где бледная, покрытая испариной арестантка беззвучно рыдала о потерянной силе. Она снова была просто женщиной. С её запястья хлопьями осыпался родовой браслет.