Жена из другого мира (СИ), стр. 66
— У меня правда всё нормально. И я не хочу встречаться, извини, потому что ты не успокоишься, пока всё из меня не вытрясешь, а у меня просто девичьи чувства, и потом будет стыдно за откровенность.
— Может, я не самый лучший дядя, но если у тебя проблемы — я должен помочь их разрешить.
— Это правда чисто психологическая проблема. Через год вернусь.
— А если с тобой там что-нибудь случится?
— Я укажу твой номер, и тебе сообщат.
— А если нет? Ты должна оставить мне всю информацию: адрес, владельцы, реквизиты.
— Я их пробила, всё в порядке.
— И всё же…
— Пришлю их реквизиты по почте, — пообещала я, конечно же не собираясь ничего присылать, хотя потом получу за это взбучку. Если доживу до возвращения. — Мне пора бежать, пока. Поцелуй Лёлю от меня. И я тебе деньжат скину на карточку, будешь покупать подарки от моего имени.
— Такое чувство, что ты прощаешься навсегда.
— Всего лишь на год, — улыбнулась я. — Пока-пока.
Посопев, дядя буркнул:
— Мне это не нравится. Но счастливого пути. И будет возможность — звони.
— Обязательно.
Я первой оборвала связь. Помедлив, выключила телефон. Посмотрела на своё отражение: взгляд испуганный, щёки красные… губы припухшие, хотя вроде недолго целовалась.
Выдохнула.
Ещё на один пункт меньше в списке дел перед разговором с Павлом.
Даже возникла мысль потянуть время и съездить к дяде, но при личной встрече он так замучает вопросами, что точно проколюсь, придётся рассказывать о волшебном мире, а для психики человека, считающего магию выдумкой и параллельные миры лишь безумной фантазией учёных, такое известие и демонстрация доказательств могут стать разрушительными. Пусть лучше дядя спокойно живёт в своём привычном мире и считает, что у его племянницы сдали нервы, чем нервы сдадут у него.
— Ты как? — Лавентин внимательно меня разглядывал.
— Терпимо.
— Прости, — потупился он. И выглядел при этом так мило-мило. Виновато глянул исподлобья и приложил шипастый ошейник к шее. — Мне идёт?
— Очень, — невольно рассмеялась я.
Тянуло обнять Лавентина. Очень. И в его тёмных глазах читалось такое же желание.
Хуже того — внутри у меня всё пело и трепетало, настолько хотелось оказаться в его руках.
Кажется, надо держаться подальше друг от друга, а то…
Я попятилась.
А браслет остался на месте — в полуметре от браслета Лавентина, словно привязанный невидимой верёвкой.
— О нет, — застонала я.
— Повезло ещё, что нас не прижало друг к другу.
— Не накаркай.
Лавентин вскинул брови. Пришлось объяснять значение фразы.
К счастью, Лавентин не накликал, нас даже приотпустило сантиметров на десять, но ни о какой развесёлой примерке речи больше не шло. Да и Лавентин, судя по томным вздохам и прикосновениям к своим губам, думал вовсе не об обновках.
Пришлось ограничиться тройкой штанов, пятком жилеток и парой косух.
Но когда Лавентин обмолвился, что в такой одежде он может вне острова длоров и столицы ходить, я не удержалась и взяла ему ещё одежды. Ничего, в следующий раз я буду морально готова и от восторга на него не брошусь, а посмотреть будет приятно.
Извинившись, что из-за нас пришлось держать магазин открытым на час дольше (продавщицы уверили, что мы можем приходить ещё, они и на два часа позже закроют), мы покинули «Подвал».
На повестке дня оставались ещё два неприятных дела.
Поставив пакеты с вещами на газон, я попросила у Лавентина смартфон.
Начинался девятый час вечера. Значит, начальница успела принять ванную и поужинать. Время наибольшего её благодушия. И полного нежелания заниматься работой. Самое то быстренько предупредить об увольнении и может быть даже обойтись без долгих объяснений.
Пришлось снова включить старый телефон и поискать в списке контактов на всякий случай внесённый номер. Пришло извещение о двух пропущенных вызовах.
Я набрала номер.
Начальнице версия с поездкой в закрытый санаторий на год не показалась странной. Наоборот, вызвала желание так же хорошо отдохнуть.
Стараясь оттянуть неизбежное, я принялась расписывать прелести несуществующего места, то и дело глядя на смотревшего ролики Лавентина. Свет экрана красиво очерчивал его лицо, играл на скулах, мерцал в глазах. И у меня щемило сердце.
Разговор закончился, а я всё смотрела…
Тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Такими темпами через год я в самом деле буду замужем за Лавентином.
Остался один главный неприятный пункт — Павел.
Но ведь перед этим я собиралась купить игрушки для Веры, а Лавентин что-то для мамы.
И ещё нужно запастись чаем.
Обязательно нужно купить очень много чая. И кофе. И какао. Шоколада тоже.
И вообще можно придумать себе уйму дел.
Только бы не встречаться с Павлом.
Только бы не поднимать запрятанную в глубине души боль.
«Надо, надо, надо с ним поговорить, — уверяла себя. — Это один из жизненных этапов, нужно его хоть как-то подытожить, чтобы не тяготил незавершённостью. И надо объяснить Павлу, что наши разборки по техническим причинам переносятся на следующий год».
Надо, но встречаться всё равно страшно не хотелось.
Глава 37
—
Сумрак автомобильного салона, мельтешение света и теней скрыли выражение её глаз, но напряжение тела выдавало волнение. И неровный голос тоже выдавал:
— Он… изменил мне, я хочу его уязвить. Хотя бы немного.
Да, жена говорила, что ей изменили дважды. Но я не понимал другого:
— Если он настолько тебя не ценил, что пошёл на измену, почему его должно волновать появление у тебя другого мужчины?
— Потому что он собственник. И это единственный способ задеть его мужскую гордость хотя бы немного.
Потребовалось мгновение на осознание: она хочет этого потому, что была уязвлена её женская гордость.
Хм, получается, внезапным браком я сильно задел Сабельду?
Как-то не думал о ситуации с этой стороны.
Сердце отозвалось тупой болью, я накрыл сжатую в кулак руку жены, мягко улыбнулся:
— Почту за честь помочь тебе.
Саша выглядела грустной, а ведь я привёл её сюда, чтобы порадовать…
Такси остановилось у подъезда. Саша сглотнула. Я наклонился прежде, чем подумал, что делаю. Прижался к её щеке губами. Запах её кожи, прикосновение к волосам захлестнули воспоминанием об умопомрачительном поцелуе в магазине одежды. Сердце бешено взревело, по телу пробежала дрожь.
Закрыв глаза, ощущая биение сердце Саши губами, я понял, насколько прав министр: этому невозможно противиться. И как он неправ: это не кошмар, а блаженство.
***
Пакеты, перетащенные из багажника и с переднего сидения такси, заполнили почти всю лестничную клетку. Свободной осталась узкая дорожка к двери квартиры.
Накатывала паника.
Это при том, что получилось уломать Лавентина разрешить мне тоже носить вещи, и физическая нагрузка отвлекла от предстоящего.
Отступать было поздно.
Вытащив из рюкзака запасной ключ, я отперла дверь в некогда семейное гнёздышко.
Запах жареной картошки окутал меня. В квартире бормотал телевизор, в кухне шкварчало масло.
Я шире открыла дверь и скомандовала:
— Заноси.
Лавентин подхватил две сумки со сладостями и духами для мамы и, как мы и договаривались, понёс их прямиком в спальню.
— Какого х?.. — выскочил из кухни Павлик, в его руке блеснул разделочный нож.
— А я теперь здесь живу, — развернулся к нему Лавентин.