Рубиновое сердце (СИ), стр. 48

— Да, детка, переключи канал, прошу!

— Нет! — Она вцепилась в пульт мертвой хваткой, для верности запихнув руку с ним себе под попу.

— И ты считаешь, что я оттуда не достану? — Прошептал он, обнимая ее плечи.

— Таким образом, мы выяснили, — ворвался в их уши громкий голос Малховского, — что господин граф вовсе не Измирский, а кто, господин Лихтенштосс?

— Младший граф Измирский является урожденным герцогом Саминьшем, последним в своем роду. Его предки были доблестными воинами, политиками, вспомните хотя бы Кортинский союз, принесший нашему государству выход на побережье и дивный курортный Восточный край. Шандор Саминьш — это великий гражданин нашей страны!

— Тогда почему господин Иржи не носит принадлежащий ему от рождения титул?

— Думаю, в этом виноваты его тетя и дядя Измирские, взявшие на воспитание к себе в дом младенца после трагической гибели его матери.

Иржи встал и выключил экран.

— Бедненький! Ты мне не рассказывал! — Юдифь встала с дивана и, подойдя к Иржи, обняла его за плечи, прижав к своей груди.

Он вздохнул и положил голову ей на плечо.

Йожеф сидел и молча смотрел на них, обнявшихся, словно брат и сестра. Высокая молодая женщина и хрупкий красивый мужчина. Оказывается и там, в заоблачной обеспеченной вышине, случаются свои трагедии, а дети могут вырасти без родительской любви.

Через несколько минут экран снова был включен, но программу выбрали другую, со старыми, черно-белыми фильмами. На этом настояла Юдифь, как любительница винтажной одежды. Она с таким упоением разглядывала клеточки и рюшечки, то и дело толкая локтями сидящих от нее с двух сторон мужчин, что Иржи не выдержал и встал:

— Пойду немного порисую. А вы тут не балуйтесь!

Юдифь надула губки:

— Я, между прочим, всегда любила только тебя!

— Тут же изменяя направо и налево.

— Ты не путай любовь с бизнесом, зайчик! — Она послала ему воздушный поцелуй. — Ты когда мне подаришь какую-нибудь картину?

— Когда у тебя будет свой дом с любимыми обоями.

— А при чем тут обои? — подняла модель брови.

— Я буду писать картину под их расцветку, дорогая! — И он закрыл за собой дверь.

Усевшись на кровать с альбомом и карандашами, Иржи нарисовал головку Юдифи, а потом ее же, сидящую на парапете фонтана в шляпе и длинном сарафане. Но тут его словно что-то толкнуло изнутри. Он совсем забыл!

Вскочив с кровати, он подошел к своей легкой куртке, в которой сидел в ресторане, и достал оттуда серый камень. Аккуратно водрузив его на тумбочку, он сел на пол и позвал собственный огонь. Иржи пока еще никак не мог привыкнуть жить с ним постоянно и поэтому пламя, когда не требовалось его присутствие, деликатно сворачивалось в клубочек в солнечном сплетении.

— А давай-ка разобьем с тобой этот серый камешек. Мне кажется, под его оболочкой находится нечто для нас интересное!

Тонкие и прозрачные огненные струйки проникли в структуру камня, расщепляя ее на много мелких кусочков.

— Вот это да! — Иржи в восхищении откинулся на бортик кровати, вытягивая ноги на ковре.

Под грубой серой оболочкой скрывалось сапфировое сердце Иштвана.

— Мастер! Я нашел Ваше сердце! — прошептал художник, который уже давно догадался, что за человек занимается с ним. — Что будем делать? — спросил он огонь. — Тоже прятать в себя?

Когда пришло понимание процесса, Иржи снял рубаху и взял сапфир в руки, позволяя огню окутать свое тело и драгоценный камень. Немного подождав, он левой ладонью прижал сердце мастера к своей коже, немного ниже места, где билось алмазное сердце первого Саминьша на земле. И снова на ладони осталась лишь маленькая капелька крови.

Когда огонь закончил свое дело, Иржи задал вопрос, который давно хотел узнать:

— Скажи, как взрослое сердце становится таким маленьким и, без крови, воздуха, живя в камне веками, остается живым?

Огонь вспыхнул, словно рассмеялся. «Магия!» — пришло к художнику понимание.

«Оказывается, я совсем ничего не знаю…» — печально подумал он. Но огонь, не давая ему заняться самокопанием, напомнил про Фаркаша и белый туман вокруг искры. Иржи вскочил на ноги и распахнул дверь.

На экране девушки в разноцветных юбочках задирали в канкане стройные ножки в чулочках. Юдифь мирно спала, обнявши подушку руками. Ее длинные ноги лежали у Фаркаша на коленях.

— Накрой ее пледом и иди сюда! — позвал Иржи.

Йожеф кивнул и осторожно положил ноги на диван. Потом развернул плед и накрыл им плечи модели.

— Что случилось? — шепотом спросил он.

— Садись. — Кивнул Иржи на кровать и сам сел рядом. — Я хочу, чтобы ты внимательно посмотрел на мою ладонь.

Иржи зажег на ней не проявленный в нашем мире огонек.

— Ты что-нибудь видишь на ней?

Фаркаш потянулся к его руке, а потом даже отодвинулся.

— Это…огонь?

— А какого он цвета? Как тебе кажется?

— Белого?

«Как интересно, каждый в моем огне видит собственную суть» — подумал художник.

— А теперь посмотри так. — Он встал, укрываясь с головы до ног своим пламенем.

— Вы сияете, словно Ангел!

— Цвет у сияния какой?

— Белый!

— Хорошо, Йожеф. А теперь посмотри в свое сердце и скажи мне, что там видишь.

— Как?

— Молча, Йожеф!

Фаркаш попыхтел, а потом встал спиной к Иржи и сказал:

— Мне кажется, что вокруг него белый туман. Это что, Иржи?

— Это зародыш светлой магии, Фаркаш.

— Значит, Вы — маг, господин Иржи? — неожиданно легко поверил охранник.

— Такой же, как и ты. Новорожденный и мало что умеющий.

— Ух ты! А кто нас будет учить?

— Если мы выживем, посмотрим.

— Мы же постараемся, правда, Иржи?

— Пойдем, взглянем на нашу красотку Юдифь. Что-то я не слышу ее сопения! — художник надел кроссовки.

— А Вы ее любите?

— А ты? — взглянул на охранника Иржи, шнуруя обувь.

— Мне она нравится. Красивая и добрая.

— Это верно. — Иржи открыл дверь. На диване никого не было.

— Твою ж мать! Недомаги чертовы! Не уследили! — Выругался Иржи, сканируя пространство. — Здесь никого не было, она ушла сама, причем, босиком.

И точно, рядом с диваном валялись ее туфли.

Выскочив за дверь, Иржи растопырил руки. След Юдифи, переплетаясь с другим женским следом, шел в торец древней кладки и там пропадал.

Глава четырнадцатая. Обряд

- Господин Иржи! — Спросил спокойно Фаркаш. — Вы знаете, где ее искать?

— Не знаю, Йожеф, но догадываюсь. Есть в нашем роду легенды… — Иржи снова зашел в номер, дождался, пока туда зайдет охранник, запер дверь и повесил защитный полог, работающий на обе стороны, причем, с четким приказом не пропускать никого и никуда. То же самое он проделал со стенами и окнами.

— Идем. Думаю, нас уже ждут. — Художник зашел в ванную комнату и проколол палец клинком. Когда выступила капля крови, он привычно мазнул ей по зеркалу, а потом просто дунул на палец. Ранка на глазах затянулась, а зеркало пропало, обнажая черный зев хода.

— Это что? — шепотом поинтересовался охранник.

— Это — вневременье. Замок, которого нет, Йожеф. — Иржи покатал на руке огонек и подбросил его к потолку:

— Освещай! — И стал спускаться по ступеням вниз.

Остановившись на нижней площадке, он толкнул левую дверь, которая в прошлый раз была плотно закрыта. Теперь же она, с легким скрипом, свободно провернулась на огромных петлях, приглашая зайти в зал.

Иржи скатал еще пару огоньков и бросил их вперед. А потом вытащил из ножен кинжал. Фаркаш последовал его примеру. Три маленьких, но ярких огонька дружно разлетелись по старинному и пустому помещению. Огонь в его груди внезапно распрямился и ярко вспыхнул, зрительно меняя проявленное видимое пространство на прóклятый мир.

— Смотри сердцем, Фаркаш! — Иржи своим огнем коснулся белого тумана, зародившегося в напарнике, стараясь растянуть его по всему телу. Подпитываемый оранжевым пламенем, он охотно потянулся, набирая плотность и разрастаясь вширь и длину. И скоро на кончиках пальцев охранника тоже заплясало белое пламя.