Поход (СИ), стр. 78
— Просто отлично! — поддакнул секретарь.
— Что сейчас по плану?
— Просто взмахните рукой. А ещё лучше — какой блестящей железкой, что бы это послужило сигналом к началу выполнения ранее отданных вами приказов и… всё! Ждём когда нам принесут голову Руфуса или его самого — связанного, и отчитаются о разгроме укрепившихся на холме еретиков.
Министр усмехнулся лукаво, потом зажмурившись поднял голову к небу, где вовсю светило Солнце и что то пробормотав, тряхнул головой.
Взял поданный ему новёхонький протазан, украшенный золотым сечением и драгоценными каменьями и взобравшись на небольшую площадку, как опытный актёр трагик, выдержав паузу — Дезидерий высоко поднял руку с протазаном и потом резко, махом, опустил её вниз.
Тут же зазвучали трубы и барабаны начали бить дробь. Весь строй первой линии имперской армии пришёл в движение: первыми начали выдвигаться бойцы в тяжёлых, почти до щиколоток, длинных кольчугах усиленных металлическими пластинами. Они держали в обеих своих руках огромные молоты или секиры, одним ударом которых можно было раздробить голову лошади или рассечь её надвое.
Далее выдвигался отряд спешенных имперских рыцарей из тех что ранее были простолюдинами ветеранами и лишь заслугами в боях смогли получить себе титул имперского рыцаря. Это были отличные, опытные головорезы в облегчённых «половинчатых» латах для пешего боя и с мечами в обоих руках.
Им вслед двинулись меченосцы императорской гвардии, которые, согласно идеи Тарасия — должны были прикрывать штурмовиков когда те начнут прорываться в лагерь и пытаться растащить повозки и телеги, что еретики Руфуса связали кожаными ремнями или цепями.
Далее начали движение стрелки из тяжёлых арбалетов, имеющие почти ростовые щиты за спиной, за которыми они и совершали относительно долгую перезарядку своего мощного оружия и стрелки из длинных луков, которые, по задумке секретаря министра — должны будут стрелять горящими стрелами по повозкам и в глубину, по лагерю «честных», пытаясь начать там пожар и панику среди простецов, из числа сторонников ересиарха.
Замыкали выдвижение к холму, по главной тропе или даже дороге — пикинёры и копейщики, что остановились на им заранее указанных позициях в основании холма и просто начали ждать дальнейших приказов. Никто не требовал от них немедленно выставлять «стену пик» или «ежа», а посему Атаульф и его бойцы с некоторой завистью смотрели на вышагивающих всё выше штурмовиков и стрелков, которым, судя по всему и должна была достаться вся слава от сегодняшней схватки.
Тяжёлая кавалерия начала подъём к лагерю еретиков на холме, по боковым тропкам, которых оказалось немало, а лёгкие стрелки из луков и малых арбалетов и кавалеристы метатели дротиков — стали окружать холм, желая уничтожить или взять в плен любого, кто попытается прийти на помощь окружённым «честным» или спастись бегством из лагеря повстанцев, на земли Клина.
Глава восьмая: «Началось!»
Имперцы медленно выдвигались по одной из двух основных троп, скорее даже дорог, на вершину холма: первая из них располагалась как раз напротив их лагеря, а вторая — была со стороны границы с Клином.
Конные рыцари и сержанты с оруженосцами, заходили малыми фланговыми тропами, на которых им было явно не удобно в тесноте и плохой приспособленности данных тропок к применению на них кавалерии, зато, по мнению придумавшего подобный ход Тарасия — и засады или равного кавалерийского удара сверху вниз, от «честных», на данном отрезке пути, пока все имперские солдаты штурмовики не поднимутся на ряд площадок где и расположился огромный кочевой лагерь еретиков на вершине холма — можно было не опасаться.
По основной дороге мерно вышагивали ряды тяжёлых штурмовиков с двуручным оружием в руках и императорская гвардия, её отряды меченосцев, что должны были прикрывать с флангов штурмующих повозки молотобойцев.
Идущие чуть позади этой «первой группы», стрелки — сговаривались о том кому и какие номера следует занимать как только начнётся заварушка: арбалетчики, вместе с гвардейцами меченосцами — станут как можно ближе и залпами болтов начнут напрямую прикрывать наступление штурмовой колонны на походный лагерь еретиков, расстреливая защитников лагеря у внешних стен и на повозках, если они там появятся. Лучники останутся чуть внизу от них и запалив жаровни, станут запускать горящие стрелы в центр лагеря «честных» или куда в сторону повозок обтянутых полотнищем, что бы скорее поджечь их и устроить панику внутри самого лагеря еретиков.
В случае чего неожиданного — следовало быстро спуститься вниз и спрятаться за «лесом» из пик, что выставят расположившиеся внизу, у подножия холма, пикинёры и копейщики из группы главного прикрытия наступления.
Через двадцать минут после начала подъёма раздались радостные крики с флангов и рыцарская кавалерия, не выстроившись в какое либо внятное построение — начала разгонять своих коней, пытаясь набрать скорость на узких боковых тропках и скорее атаковать обнаруженную ими первую цель: прямо вокруг лагеря еретиков расхаживало, с важным видом, около пары тысяч мужичков с длинными бородами, одетыми в рванину и напоминавших скорее скоморохов, чем восставших, и уж тем более солдат перед битвой.
Рыцари, а среди имперских фланговых кавалерийских групп было много сыновей представителей высокой знати, что прямо не входили в собственно имперскую армию: бойцы рыцарских орденов, представители малой знати которые лишь недавно получили за заслуги титул «имперского рыцаря»-все эти люди тут же решили самостоятельно отличиться, ещё до начала общей атаки простолюдинами из штурмовиков собственной армии, и первыми разгромить увиденный ими передовой отряд ересиарха Руфуса, что так бестолково просто прогуливался, прямо за стенами укреплений на холме, словно бы только и ждал что бы стать скорыми жертвами их рыцарской доблести.
Глупцы бородачи в рванине на холме, что проморгали атаку имперцев, стали разбегаться в панике, что то громко крича и чуть ли не повизгивая от страха.
Один из первых рыцарей, взобравшийся на ровную площадку с которой было не более минуты быстрой скачки на лошади до ближайших условных ворот в лагерь, что представляли из себя большие осадные щиты между телегами, заорал прочим рыцарям, что отстали от него совсем ненамного: «Рванина обезумела увидев нас! Они даже ворота не заперли и сейчас всей оравой в них ломятся! Скорее лодыри — добьём нищету что бы не мучилась, и не претендовала на наши земли и имущество! Вперёд!!!»
Остальные рыцари, услышав подбное заявление от своего первого, взобравшегося на ровное место товарища, пришпорили лошадей и решили атаковать без всякого порядка, ибо когда у врага паника — этим следовало воспользоваться немедленно!
Когда на площадке скопилось не менее двадцати рыцарей и оруженосцев, первый из них кто сюда взобрался, вновь проорал: «Рванина суетится возле ворот! Видимо сообразила что как то надо их поскорее закрывать — вперёд братья! Атакуем их и оттеснив вглубь лагеря еретиков, часть из нас спешится и будет удерживать входы, пока лентяи из имперских штурмовиков простолюдинов ещё только карабкаются сюда! Пускай все видят кто выиграл эту схватку одним наскоком и знают, что такое настоящая рыцарская доблесть и боевое умение!»
План, первых взобравшихся на вершину холма рыцарей, был прост и логичен: атаковать таранным ударом разогнанного рыцаря в доспехах и его облачёного в металлическую защиту коня, да ещё и длиннющим копьём — паникующих селян, въехав как можно глубже, с разгона, в их строй. Далее первые ряды рыцарей станут продолжать бой с помощью булав, мечей, «утренних звёзд» — а конные сержанты и оруженосцы, спешившись, растащат повозки и разломают ворота своим оружием так, что бы вскоре поднявшиеся сюда, на площадки на вершине холма, имперские штурмовики, не тратя времени — сразу же входили свободно в лагерь паникующих нищебродов, из числа еретиков Руфуса и начинали их резать.
Рыцари прославятся своим беспримерным подвигом и тем, что именно благодаря их мужеству и яростной атаке была проделана брешь, в которую уже потом, после благородных рыцарей, и проникли штурмовики простолюдины имперцев: «Белая кость и здесь опередила — чёрную».