Пилигрим (СИ), стр. 5
Всему свой черед.
Аппарат землян видели - и не раз. Но миром правит неопределенность. Вполне можно было заключить, что он добросовестно выполнил функцию; он заявлял о своем присутствии всюду, куда бы ни попадал. И обитатели Солнечной системы праздновали бы победу. Но создатели аппарата давно умерли, как и многие поколения после них и неизвестно, что происходило сейчас на той планете, где когда-то сконструировали Вояджер. Космос молчал, задавать вопросы было некому. Аппарат сталкивался с такими явлениями, над которыми поломало бы голову не одно человеческое существо. А он лишь добросовестно фиксировал, сохранял и летел дальше. Машина продолжала выполнять программу, ведь никто ее не останавливал. Единственным ее хозяином стало время, неумолимое время, ворочающее материей. В зазоры постепенно набивалась пыль, контакты стирались. Эрозия настойчиво подтачивала металлические фрагменты конструкции. Один за другим отказывали приборы. Вояджер перестал воспринимать информацию. Немой, ослепший, он все же двигался вперед.
Однажды ему повстречалась субстанция, очень напоминающая облако разреженного газа, но только двигавшаяся по замысловатой траектории. Эта мерцающая лавина накрыла аппарат и подвергла его бомбардировке протонами. Часть информации на дисках памяти повредилась, часть исчезла неизвестно куда, другая часть изменилась. И наконец, когда по чужой воле частицы сложились в определенном порядке, память Вояджера наполнилась какой-то принципиально новой информацией, суть которой предстояло разгадать в будущем.
Словно кашалот, пропускающий через свое чрево океаническую воду с мелкими камешками, облако прогнало сквозь себя модуль и извергло в пустоту, оставив на произвол судьбы. Пожалуй, это была одна из самых скоротечных встреч, через которые пришлось пройти путешественнику. А встреч таких было предостаточно.
Для человека песчинка падает мгновенье, она даже не потревожит его. Для муравья же ее удар - падение внушительной глыбы с запредельной высоты. Мошка воспринимает день как год. История человечества по планетарным часам Земли - несколько мимолетных секунд. В свою очередь, планеты пляшут в диком танце вокруг своих звезд и умирают, а светила живут, прикасаясь к вечности. В масштабах же вселенной жизнь звезды - вспышка хлопушки. Куда, в конце концов, стремится сама Вселенная? Что она такое и имеет ли границы? И действительно ли случится так, что однажды она остынет, упокоенная под гнетом темной материи?... А потом лопнет как мыльный пузырь?
Соотношение масс и размеров многообразно. Для планеты человек, пропускающий сквозь пальцы песок, - микроб. Но для бактерии он - целый мир. И что же тогда одноклеточная инфузория для сонма молекул, из которых она составлена?
То же самое с движением. Как бы молниеносно не двигался по поверхности планеты объект - он ползет медленнее улитки в сравнении со скоростью покоя Галактики. Но движение крыла колибри настолько стремительно, что за ним не способен уследить человеческий глаз....
Все в мире взаимосвязано.
И если тело однажды отправилось в путь, в большое космическое плавание - оно неизбежно будет менять все, с чем соприкоснется. Ничто не проходит без следа. Такова природа.
III. Иной мир
Эридан М3 был распухшим красным гигантом. Близился его конец. Еще какие-то несколько миллионов лет - и звезда выбросит последние остатки энергии в мощной вспышке новой, подведя итог своему долгому существованию. Звезда чадила испарениями от сгорания тяжелых элементов, образуя вокруг себя мутную сферу-корону. Будь Вояджер в исправном состоянии, он зафиксировал бы гигантскую серебристую планету, кружившую в тусклом свете здешнего солнца. Планета обладала атмосферой и климатом, в стратосфере виднелись пятна облачного покрова и спирали циклонов. Вокруг нее кружили два спутника, размером сходные с Марсом. Чуть поодаль вращалась вторая планета, давно окоченевшая от холода. Широкое поле астероидов очерчивало пределы системы.
Это могла быть одна из тех многих, ничем не примечательных звездных систем, через которые пролетал Вояджер, перевалочный пункт на пути сквозь Галактику. Его искусственный, но уже порядком одряхлевший биопроцессор готовился к прыжку в соседнюю двойную систему, просчитывая наиболее экономную траекторию маневра по параболе. Однако, спустя пару дней перед спутником возникли блуждающие огни, пространство искривилось, образуя зону притяжения и привлекло его к себе. Гравитация разорвала бы Вояджер на куски, но его окружило голубоватое силовое поле, из бреши в континууме вылетел продолговатый, веретенообразный объект и втянул спутник в себя.
Путешественник мог гордиться - еще одна встреча, еще одна звезда в послужном списке.
На этот раз никто его не осматривал. Его вообще никто не трогал в течение одного земного года, который он провел в абсолютном мраке и тишине. Изоляция губительно сказывалась на навигаторе, который впал в самопроизвольный анабиоз. Потом вечность небытия кончилась резким свистящим звуком, и на аппарат обрушился испепеляющий оранжевый свет. Излучение моментально нагрело корпус, грозя расплавить его, но сверху образовался прозрачный колпак, и металл стал остывать. Произошло еще несколько событий, в результате которых положение Вояджера изменилось. Его транспортировали из открытого космоса на планету. Его подвергали действию неведомых приборов, осматривали, и в самом конце подняли на большую высоту, как выяснилось позже - на амфитеатр монументальных размеров. Это место на десятки километров возвышалось над поверхностью планеты.
Похожие на кораллы, над ним нависали причудливые искрящиеся образования, между которыми роились точки, и клубилось зеленоватое марево. Часть из них была искривлена, другая представляла собой гигантские аналоги земных сосен - такие же прямые и взлохмаченные игольчатыми зонтами у самой верхушки. Поверхность планеты была усеяна настоящим ковром из таких образований. Махровое серебристое небо пересекали в равных промежутках багровые полосы, полос было три, одна широкая в зените и две тонкие по краям горизонта; их толщина и яркость медленно колебались. Иногда стаи точек влетали и вылетали из полос, циркулируя между небом и землей.
Защищенный от внешнего излучения прозрачным колпаком, ветхий Вояджер скорчился на постаменте посредине амфитеатра. Со стороны он выглядел маленьким паучком, неведомо как попавшим на большое обеденное блюдо. Иногда что-то быстро пролетало над ним, и тогда по поверхности площадки неслись крупные тени. Довольно долго положение вещей оставалось неизменным: модуль находился в центре пустого пространства, в абсолютном покое и тишине.
Существа появились прямо из воздуха лишь к концу месячного светового дня. Формой полупрозрачных радужных тел они уподоблялись морским скатам, у которых почему-то выросли по бокам сферические выпуклости. Парящие над поверхностью платформы, они медленно покачивались вверх-вниз и их тела перемигивались огнями всего спектрального ряда, видимыми и невидимыми человеческому глазу. Перед Вояджером образовался неровный полукруг.
Наблюдатели степенно изучали аппарат. Тишину нарушил тонкий, резонирующий звук. Если перевести последовавший обмен сигналами на человеческий язык, он прозвучал бы следующим образом.
- Артефакт чрезвычайно ценен, - поделилось одно из существ соображениями с остальными.
- Да, верно. Редкая находка. Сколько же предположительно ему периодов?
Существо, сливавшееся с окружающей медной гаммой цветов, мигнуло алым пятном, произвело некоторые манипуляции и донесло до других:
- Восемнадцать тысяч.
Будь у Вояджера уши, он услышал бы протяжную трель на высоких нотах.
- Его следует поместить в музей.
- Мы выражаем согласие. Но прежде надо изучить.
- Од-Оз скопировал его атом в атом. Оригинал трогать не будем, а копию исследуем.
С момента обнаружения настоящий Вояджер заключили в прозрачный пузырь и поместили в полутемном помещении невероятных размеров рядом с другими экспонатами. О, если бы аппарат мог видеть! Любой земной ученый отдал бы жизнь за то, чтобы посмотреть на эти образцы инопланетных культур. Нет смысла описывать их. Следует лишь сделать оговорку, что раса хозяев Эридана приблизила их к естественным условиям, все предметы, включая живых индивидов. Пузыри, в которых они находились, можно было сравнить с уменьшенными мирами-родителями. В чем-то музей напоминал заповедник. Вояджер завоевал большой интерес у этих существ - подле его пузыря колыхалось гораздо больше их студенистых полупрозрачных тел, чем возле остальных.