Тёмное солнце (СИ), стр. 74

Она подскочила от сильного тычка под рёбра. Медноликая каким-то образом задремала или потеряла сознание. Судя по тому, что над ней стоял Морстен, с которым она разговаривала до этого, последнее было вернее. Лицо северянина отражало какие-то эмоции, но Лаитан была так напугана увиденным, что попросту начала бы заикаться, попытайся она спросить, что случилось. Руки дрожали, сердце колотилось так, словно она проплыла под водой несколько минут, на лбу выступила испарина, а тело колотила мелкая дрожь.

— Что? — спросил только это Морстен. Лаитан, уняв дрожь и стараясь, чтобы зубы не стучали друг о друга, сказала:

— Мне кажется, Посмертник выиграл. Может я ошибаюсь, мне очень хочется ошибиться, но… я думаю, источник Империи уже у него. Наверное, как и Долины, и Замка…

— Нет, — отрезал северянин, — только не Замок. Ты не понимаешь, но это просто невозможно.

Лаитан не стала спорить. Ей до сих пор было так страшно закрывать глаза, что она, пожалуй, согласилась бы спать в обнимку даже с Морстеном, только бы это избавило её от подобного кошмара.

Северянин покачал головой, скрывая за движениями овладевшее им беспокойство, и сел рядом. Когда Лаитан попыталась привстать, он мягко, но непререкаемо уложил её обратно на толстый дорожный плащ, и прикрыл сверху полой мохнатого покрова.

— Спи. До рассвета всего ничего, — сказал Морстен, и в темноте пещеры, который разгоняли только несколько светляковых гнёзд и мерцающие угли костров, его глаза налились красноватым отсветом. Лаитан, почти напуганная неожиданной подсветкой и поведением повелителя снегов, послушно прикрыла глаза, и сама не заметила, как быстро унялось сердцебиение. Темные волны сна снова поглотили её.

Она даже не успела уточнить, действительно ли ей во сне привиделся целый день пути, разговор с Семь Стрел и прочее. Судя по тому, что все они до сих пор оставались в пещерах, правдивым были только воспоминания о разговоре с северянином.

Морстен же остался сидеть рядом с мерно дышащей Лаитан, и его глаза пульсировали багровым. Властелин Тьмы вызывал Замок. И пусть только своенравное строение попробует не откликнуться.

— Ну чего ты разорался?

Морстен открыл глаза, и скривился, прикрыв их ладонью от яркого сияния, которое, казалось, лилось отовсюду. Проморгавшись, властелин Тьмы смог разглядеть в окружающем пространстве какие-то кристаллы, похожие на хрусталь, блестящий металл и исполинские движущиеся тени, перемешивающие плотный белый туман. Все это исторгало ослепительный свет, от которого высекало слезы, словно от морозного ветра на вершине бастионов Замка.

— Тебе точно ничего не отрезали эти неотёсанные долинцы? — привычно съязвил кто-то, чей голос походил на Замок Морстена. — Язык, например?

— Охолони, язва треклятая, — Гравейн, наконец, понял, что в этом месте ему нужно смотреть исключительно из-под опущенных и оставляющих тончайшую щёлочку век. И перед ним действительно был Замок.

Но вместо привычного скелета предыдущего владельца трона Тьмы, или какой-нибудь на редкость отвратительной твари, сегодня он выбрал человеческое обличье. Невысокий даже по стандартам Империи мужчина субтильного телосложения, одетый в непривычный тёмный костюм из какой-то отливающей металлом ткани. Его узкую талию перетягивал тяжёлый даже на вид пояс со множеством каких-то подсумков, стальных коробок и непонятных предметов, а на узком лице выделялись черные, словно два провала в Бездну, глаза, от взгляда которых Морстену стало не по себе.

Узкие губы неизвестного сложились в издевательскую ухмылочку, и он провёл рукой по коротко стриженым серебристым волосам, ото лба к затылку.

— Извини, что не встречаю в привычном виде, не до того, — сказал он Гравейну. — Раз уж так случилось, что ты увидел меня таким, каков я есть, или, точнее, был когда-то, давай условимся. Меня зовут Варгейн Крес, но можешь звать меня Замком, если тебе больше по душе архитектурные сооружения.

Морстен прищурился, старясь разобрать выражение лица Креса, но понял, что его лицо на редкость безэмоционально. Прочесть этого человека он не мог. По ушам резанула фраза «Был когда-то», и тёмный властелин постарался её запомнить. «Наверное, из него и сделали Замок, — догадался Гравейн, дивясь еще и странному созвучиею имени Замка и своей фамилии. — Понятно, чего он такой языкатый. При его росте единственный способ показать значимость…»

— Не единственный, — Варгейн помахал рукой перед Морстеном. — Властелин, ты меня позвал, чтобы разговаривать, или молчать?

— Ты все это время был рядом? — спросил Гравейн, скрипнув зубами. Если Замок сейчас занят чем-то серьёзным, то становилось понятна эта волна цинизма. В этом случае его вызов действительно был неуместным. — С нами?

— Вот еще, — издал смешок Варгейн. — Я целиком в тебя не влезу. А Лаитан вообще не выдержит такого контакта. И дело тут, как ты понимаешь, совсем не в размерах, а в объёме информации. Хотя, ты-то как раз поймёшь. Мозги у тебя хорошие, почти как у меня в молодости. Образования не хватает, но это дело наживное. Рядом с вами был и будет, пока не дойдёте, куда шли, наблюдатель и шлюз. В одном лице. Гордая имперская женщина видела его, как черного кота, ты вообще не замечал, потому что у него та же сила, что у тебя.

Морстен почувствовал, что ему стало немного спокойнее. Если рядом есть часть Замка…

— А вот в этом ты ошибаешься, — покачал пальцем Варгейн. За его спиной вспыхнувший красным кристалл рассыпался на куски, и медленно опал вниз, в туман. Отдалённый грохот падения пришёл много позже. — Я не собираюсь встревать в вашу идиллию. Вы совершаете свои собственные ошибки.

— Это как раз понятно, — проворчал Гравейн. — Ты хорошо меня научил не вмешиваться. Слишком хорошо, наверное.

Он обвёл рукой окружающее пространство.

— Где это мы? Непохоже на твои обычные покои.

— А этого тебе пока знать не следует, — Варгейн скривился, словно раскусив кислую ягоду. — Много будешь знать, тысячелетний юбилей не встретишь.

Морстен хмыкнул. Все-таки, даже Замок можно было задеть за живое.

— Тогда лучше скажи то, что мне знать следует, — предложил он, миролюбиво улыбаясь. И зашел с козыря, приберегаемого давно. — Например, откуда у Посмертника столько силы. Поднимать животных, гнать целые армии на убой, заражать страны и извергать лаву — этого не сделаешь ни ты, ни Золотой Колос, ни Сердце Долины.

Варгейн, отвлёкшийся на неотложные дела, моментально сосредоточился и на его лице впервые за все время разговора появились искренние эмоции. Удивление. Растерянность, сменившаяся гордостью.

— Надо же… Это все есть в архивах? И ты молчал… — Замок обхватил пальцами, на одном из которых блестело простое золотое кольцо, пряжку пояса. — Молодец. Горжусь и трепещу. Раз такой умный, слушай сюда. Посмертник — это и моя ошибка тоже. Когда-то он был одним из четырёх охранителей, заключённых в тела зданий. Но потом… — Варгейн помолчал, перелопачивая обращения Морстена к архивам, чтобы понять пределы знаний своего подопечного. — Потом случилось несчастье. Тело-здание Пеленгаса перестало поддерживать в нем жизнь, но он решил не умирать, а использовать свою же власть, которая даёт ему силу. И понемногу захватить всех остальных, действуя через людей. Я не спрашиваю, откуда ты узнал их имена, но от того не меняется главное: если этого древнего сукина сына не остановить, мало не покажется всем. Именно потому ты здесь, собственно. И твой порыв полностью отвечает моим целям.

Замок откровенно признавался, что использовал Морстена, зная, что тот поймёт. Честность перевешивала обиду.

— Да уж… — Гравейн вздохнул, присев на обнаруженный позади себя прозрачный камень, и удобно поёрзав задом по тёплому минералу. — Я ожидал чего-то наподобие, Крес. Но Посмертник — и мой враг тоже, если ты забыл. Потому я с удовольствием увижу цвет его гнилых кишок.

Замок промолчал, снова отвлёкшись. Где-то вверху, в недосягаемом для взгляда пространстве вспыхнула радуга.