Рассказы. Повести. 1894-1897, стр. 96
В записной книжке отражены детали сюжета и, в частности, основного события – убийства, некоторые черты характеров героев, часть рассуждений о религии, в том числе итоговое, к которому Яков Терехов пришел на Сахалине: «главное – возноситься к богу, а как возноситься – не все ли равно?» (стр. 50).
4 апреля 1895 г. Лавров напомнил Чехову про обещание прислать «маленькую повестушку». 9 апреля, отправляя «Ариадну», Чехов собирался прислать ее «вскорости».
Рассказ отправлен был, однако, только осенью. 25 сентября Лавров все еще возмущался: «Что это на тебя напала такая неписиха? Еще весною ты обещался нам прислать рассказ, а теперь вот уже и журавли улетели на зимние квартиры, а ты все безмолвствуешь» (ГБЛ). Возможно, Чехов закончил работу над рассказом «Убийство» до того, как отправил рукопись «Анны на шее» в «Русские ведомости» (15 октября). Во всяком случае, к 21 октября он уже знал определенно, что рассказ «Убийство» будет напечатан в ноябрьской книжке «Русской мысли» (письмо А. С. Суворину, датированное этим днем).
Во время подготовки книги «Рассказы: 1. Мужики. 2. Моя жизнь» (СПб., 1897) у Чехова явилась мысль о расширении ее состава: «…не прибавить ли еще рассказов из мужицкой жизни? У меня найдется кое-что, например, „Убийство“, где изображены раскольники или нечто вроде», – писал он Суворину 2 мая 1897 г. Однако эта мысль не была осуществлена.
Готовя текст рассказа для собрания сочинений, Чехов исключил несколько мест, сделал одно композиционное и ряд стилистических изменений. В журнальном тексте события пятой и шестой глав разделяло несколько часов, во время которых Сергей Никанорыч имел возможность обдумать предложение Якова Иваныча – одолжить ему тысячу рублей в обмен за молчание об убийстве. В тексте собрания сочинений начало шестой главы, с описанием возвращения Сергея Никанорыча за деньгами, перенесено, в измененном виде, в конец пятой главы. Колебания буфетчика стали недолгими: мотив «совести» исчез.
В журнальном тексте значительно больше говорилось об озлоблении Якова Иваныча и его сестры против Матвея. Опустив ряд слов («раздражен», «ненавидел»), исключив упоминание о том, что Аглая обыкновенно бранилась «до хрипоты, до изнеможения», Чехов придал сцене убийства более неожиданный, стихийный характер. Случившееся в еще большей степени, чем в первоначальном тексте, стало производить впечатление несчастья, а не преступления.
В речь Матвея введено несколько изменений, подчеркивающих его необразованность: например, леригия – вместо прежнего: религия и т. д.; в записи, которую он сделал на прочитанной книге: прызнательность – вместо признательность, книгы – вместо книги. Эти изменения сделаны в соответствии с отраженными и в первоначальном тексте особенностями речи Матвея («тружденник», «самою лудшею», «гравилий»).
2
«Несомненно, что самая тема для рассказа „Убийство“ привезена Антоном Павловичем из Сахалина», – писал М. П. Чехов (Антон Чехов и его сюжеты, стр. 125). Ср. воспоминания Марии Павловны Чеховой «Поездка А. П. Чехова на Сахалин» («Красная панорама», 1929, № 28, 13 июля, стр. 10). При появлении рассказа рецензенты также отмечали его сахалинское происхождение.
О каторжных, сосланных за убийство, Чехов писал в главе VIII книги «Остров Сахалин». Особое внимание он обратил на преступника по фамилии Терехов. Кроме фамилии у этого человека с Яковом Иванычем есть и еще сходство – в возрасте (настоящему Терехову было 60–65 лет, Якову Иванычу – приблизительно 55 лет) и внешности. Но больше ничего общего у Якова Иваныча с его однофамильцем из Сахалина, зверски убивавшим арестантов, «какие побогаче», – нет. В «Именном списке ссыльнокаторжных Александровского округа, состоящих к 1 января 1890 г.», упоминаются Михаил и Федор Тереховы (Центральный гос. архив РСФСР Дальнего Востока. Томск, ф. 1133, оп. 1, ед. хр. 429, л. 28 – сообщ. М. Л. Семановой). В деле «Об утверждении и приведении в исполнение приговоров окружного суда и полицейского управления» за 1890 г. есть запись о наказании Федора Терехова «за однодневную отлучку, продолжавшуюся с 1-го по 2-ое марта с. г., и сопротивление законной власти при исполнении служебных обязанностей». Федор Терехов был наказан двадцатью ударами плетей (чеховский герой – сорока ударами) (там же, ед. хр. 328, л. 202). Наказание плетьми за попытки бежать с каторги Чехов наблюдал в Дуэ (см. XXI главу «Острова Сахалина»).
В главе VII рассказа «Убийство» – много других соответствий реальным фактам, которые попали в поле зрения Чехова и были освещены им в книге «Остров Сахалин». Это – описание погоды и берега Татарского пролива у Дуэ (ср. «Остров Сахалин», главы I и VIII); характеристика Воеводской тюрьмы (ср. главу VIII); изображение труда каторжников, в том числе разгрузки и погрузки пароходов (ср. главы I, III и VIII); упоминание заболеваний ностальгией (ср. главу XXII) и т. д. Прозвища Веник и Яшка, присвоенные Якову Иванычу на Сахалине, судьба Дашутки, отданной какому-то поселенцу в сожительницы, лакейская должность Сергея Никанорыча – все это характеризует действительные нравы сахалинской каторги, которые Чехов наблюдал лично.
С сахалинскими впечатлениями связано все изображение «досахалинской» судьбы героев – на фоне мрачных картин провинциальной жизни, где рождается страшный грех братоубийства. Самый характер убийства, происшедшего во время семейного скандала, напоминает те «бытовые» преступления, которые привели на каторгу многих из тех, кого видел Чехов. Сахалинский отпечаток лежит и на религиозной теме рассказа, в частности – на том, как разрешается религиозный конфликт в душе Якова Терехова в финале. В XIX главе книги «Остров Сахалин» Чехов с сочувствием приводит слова епископа Гурия, посетившего корсаковскую церковь: «Если не во всех у них ‹ссыльных› имеются вера и раскаяние, то, во всяком случае, у многих…»
Своим фактическим содержанием религиозные описания восходят к детским годам Чехова. Об этом не без основания говорил И. А. Бунин (см. т. VIII Сочинений, стр. 507). Священник С. Н. Щукин, знавший Чехова в конце 1890-х гг., также отмечал особый интерес Чехова к церковному быту (С. Щукин. Из воспоминаний об А. П. Чехове. – «Русская мысль», 1911, № 10, стр. 49). Как вспоминал брат Чехова Иван Павлович, в Таганроге Митрофана Егоровича Чехова называли за его религиозное рвение Богомоловым («Шиповник», кн. 23, СПб., 1914, стр. 150 – в записи Л. А. Сулержицкого) – так же в рассказе называли братьев Тереховых.
Подробнее реальные источники рассказа освещены: Э. А. Полоцкая. После Сахалина. – В кн.: Чехов и его время. М., 1977. О связи рассказа с кругом досахалинских размышлений Чехова см.: Л. М. Долотова. Мотив и произведение. («Рассказ старшего садовника», «Убийство»). – В кн.: В творческой лаборатории Чехова. М., 1974.
Тема сектантства (о котором Чехов мог знать также в ранние годы своей жизни) занимала большое место в художественной литературе последней четверти XIX века. Старообрядческий быт описывал, например, Н. С. Лесков. «…отец читает матери вслух „Запечатленного ангела…“», – писал Чехов между 21 и 24 августа 1883 г. Н. А. Лейкину. Роман «Соборяне» (1872), в котором с особой силой отразилось бунтарство Лескова против официальной церкви, Чехов получил в дар от него (Чехов и его среда, стр. 257). В романе А. И. Эртеля «Смена» (печатался в «Русской мысли» в 1891 г., отд. изд. 1894 г.) изображен тип свободного толкователя церковных книг, имевшего, как и чеховский Матвей Терехов, почти гипнотическое влияние на невежественных крестьян.
Одна из причин отхода братьев Тереховых от официальной церкви – ханжество церковных служителей, безбедно живущих на счет прихожан. О равнодушии духовенства к нуждам народа Чехов, по воспоминаниям С. Н. Щукина, говорил: «Жаль, что у нас нет сатиры на духовенство. Салтыков не любил духовенства, но сатиры на него не дал. А жаль. Мы кричим, – говорил он опять, – что у нас вера крепка, что народ более религиозен, чем в других странах. Но где помогающая, деятельная сила церкви? В деревнях пьянство, невежество, сифилис <…> сыновья священников иногда учат деревню разврату» («Русская мысль», 1911, № 10, стр. 50–51). С типом церковников, близких к тем, которые возмущают религиозное чувство братьев Тереховых, Чехов сталкивался и во время путешествия на Сахалин (см. строки о священниках на Амуре в 1 главе книги «Остров Сахалин»).