Трэтеры (СИ), стр. 1

========== 1 глава ==========

1 глава

Никогда не знаешь, когда беда придет именно к тебе. Думаешь, что всё то страшное, что происходит в жизни, тебя не коснется. Живешь, как умеешь, и, как все, стараешься осуждать тех, кто живет иначе. Мечтаешь о лучшей жизни и понимаешь, что ты никогда не достигнешь всего, чего желается. Аппетит приходит во время еды, как известно. Твои дни — серые, похожие один на другой — летят с потрясающей скоростью, старя тебя с самого момента твоего рождения. А ты все барахтаешься, барахтаешься, строя планы… И за суетой забываешь, что ты не бессмертен.

Пока ты юн, тебе кажется, что все дороги открыты, а твой путь легок. В среднем возрасте ты начинаешь осознавать, что многое тебе уже недоступно и молодость никогда не вернется. Чем старше ты становишься, тем злее. Тебя начинает раздражать все и каждый в отдельности: и громкий смех молодых людей под окнами, и слишком яркая помада у соседской дочери… Хуже, когда ты еще, вдобавок ко всему, одинок. Зависть к силе, молодости и здоровью скапливается и скапливается, выливаясь язвительной желчью.

Но больше всего ужасает, когда человека загоняют в рамки определенного поведения. Мне это всегда было непонятно. Зачем?! Зачем мы придумываем себе какие-то моральные принципы, совершенно ненужные в жизни. Нет, конечно, не убей, не воруй, не будь гнидой — все так и должно быть. Но при таких огромных различиях культур в нашем мире мы все равно умудряемся сковывать себя в определённых странах, сословиях, группах какими-то правилами. А оно должно быть одно: живи так, чтобы не вредить другому. И все!

Я так и жила… До этого дня. Дня, когда вся моя жизнь покатилась под откос и потеряла всякий смысл.

День проходил, как всегда. Куча заданий и кипа бумаги. Бегаешь, как бешеный кролик, по этажам, пытаешься успеть сделать все, как будто завтра уже не наступит. Но сегодня я отпросилась с работы пораньше. У сына день рождения! И не абы какой, а восемнадцать лет. Совершеннолетие! Он моя гордость и подтверждение того, что я смогла, вытянула, воспитала сама, без помощи бывшего мужа, твердившего, что я не справлюсь и приползу к нему на коленях. Не приползла. И не собираюсь и впредь!

Моя гордость, мое спасение. Десять лет назад, когда разводилась с мудаком мужем, я думала, что никогда не оправлюсь от его предательства. Но рядом был сын. Мелкий, упрямый и сильный. И в то же время страдающий похлеще меня: он терял родного отца, а я всего лишь очередного мужика, которых в жизни может быть вагон и маленькая тележка в придачу. И как бы хреново мне ни было, я должна была заботиться о сыне и раскисать не имела права.

Удивительно, но я смогла. Без образования — потому что вместо учебы сначала воспитывала ребенка, затем устраивала домашний уют — я все же смогла найти достойное место в этой жизни. Директором крупного предприятия я не стала, да и на министерские кресла не замахивалась, но и того, что имею, мне хватает. Туго. Но хватает.

Витька вырос неизбалованным. Учился хорошо. Звезд с неба не хватал, но подавал надежду, что в колледж он поступит бесплатно. Так и вышло. После девятого класса самостоятельно отдал документы на пищевика. И учился с удовольствием, часто балуя меня шедеврами на кухне.

Нет, не скажу, что он маменькин сыночек, отнюдь. Часто дрался. На дух не переносил вранья и подлости. Но причину своих стычек никогда не озвучивал, всегда говоря, что разберётся сам. Парень он у меня видный: высокий, подтянутый, голубоглазый, светловолосый. Картинка, а не мальчишка. Я им гордилась. Всегда.

Первый слух по двору, что мой мальчик предпочитает парней, прошел еще на его первом курсе. Потом все стихло. Но и синяков у сына прибавилось. Я забила тревогу. Пыталась поговорить. Он отмахивался, улыбался и успокаивал, обещал, что скоро все закончится. Я и верила, и не верила. Дурная надежда, что, правда, все закончится хорошо, так и нудила внутри, мешая здраво рассуждать.

Когда он перешел на третий курс, сердобольная соседка, вечно пахнущая нафталином и куриным супом, приостановив меня в подъезде, с ехидной улыбочкой поведала, что видела моего Витьку, целующегося с каким-то парнем.

— Срамота! Его лечить надо, Маринка. Куда ты смотришь?

— Знаешь, что, баб Надь, шла бы ты отсюда, а? Ходишь, шныряешь, как крыса. Своей жизни не хватает, в другие нос суешь? Пожилая же женщина.

— Сын от матери, как посмотрю, недалеко ушел. Такое же хамло.

— Не хрен нос совать, куда не просят. Нравятся ему парни, тебе-то какое дело? Не поделитесь, в каких позах с мужем любите сексом заниматься? — злость буквально клокотала внутри. Почему, ну почему все лезут туда, куда категорически не хотят пускать посторонних к себе?! Если он не сбрендивший садист и не убийца, то мне все равно, с кем он или она спит! Какая разница, что творят двое за дверьми спальни?! Почему-то к развращающим малолетних детей попам относятся более снисходительно, чем к геям! Не дикость ли?! По мне, так тех, кто прикрывается праведными делами, четвертовать необходимо первыми. Публично.

После такого разговора с вездесущей бабкой душа была не на месте. Но на следующий день намечался праздник совершеннолетия сына, и портить ему настроение своими расспросами, гей он или бабке померещилось сослепу, я не стала. Нутром чувствовала, что соседка окажется права. И что с того? Он мой сын. Я его люблю любого. Было бы лучше, если бы с ним что-то случилось, но зато он предпочитал девушек?! Ну, бред же?! Бред!

Я знала, что вечером Витя собирается отмечать со своими однокурсниками в баре. И именно поэтому пришла домой пораньше, чтобы успеть поздравить первой до того момента, как он уйдет.

Щелкнул дверной замок. И Витька, заскочив в коридор, принес с собой уличную весеннюю свежеть.

— Мам, ты дома? А чего так рано?

— А как же иначе? — чмокнув в щеку предусмотрительно склонившегося ко мне сына, потрепала его по голове. — Я же должна была подарить подарок. Надеюсь, я успела первой?

— Ну… как тебе сказать, — хитро подмигнул, приобняв меня, так и двигаясь в сторону кухни. — Есть хочу, умираю.

— Все готово, все ждет только моего именинника! Ух, вымахал, скоро со стульчиком бегать буду, чтобы в щеку чмокнуть.

— Я тебе персональный выберу, именной, — в шутку поцеловав меня в макушку, шустро увернулся от моего полотенца, которое я решила использовать в качестве оружия и слегонца шлепнуть по взрослой попе.

— Есть хочууу…

— Ой, дитятко не кормлено! — подмигнув хохочущему сыну, быстренько накрыла на стол.

Ничего праздничного устраивать не стала, решив лучше побольше выделить ему денег, чтобы оторвался по полной со своими сверстниками. Большой же. Да и такая дата бывает лишь раз в жизни!

— Ммм… вкусно. Пальчики оближешь. Мам, тебе надо было идти на повара.

— Ешь, обжорка. Какой повар? Я не люблю готовить, сам знаешь. Ты надолго хоть собираешься? Завтра тебя ждать или как? — я с материнской тоской, понимая, что сын вырос, жадно ловила все его жесты и взгляды. А может, не только потому, что боялась в скором времени остаться совсем одна, но и… чувствовала…

— Утром жди. Бухого, помятого и с вонью от перегара. Жди меня, и я вернусь, только очень жди, — выдал он, дирижируя вилкой.

— Фу, — рассмеялась я. — Все девчонки разбегутся от такого красавца.

Он как-то резко напрягся, и я понимающе вздохнула. И спрашивать не надо, так все ясно.

— Знаешь, Вить, если даже и не девчонки… — сын нервно вскинул на меня глаза. — Ты все равно мой сынуля. И любить я тебя буду точно так же, как раньше. Понял?

Он судорожно сглотнул. Отложил вилку и, обойдя стол, опустился передо мной на колени, прижался ко мне. Я привычно погладила белокурые вихры. Сердце неприятно защемило.

— Мама, — выдавил он хрипло. — Спасибо.

Много ли матери надо? Душа, она же не железная…