Перфекционистки, стр. 4
– Ты не думала о том… чтобы поговорить с психотерапевтом?
– Не начинай! – отшатнулась Паркер.
– Я серьезно. – В глазах Джулии появилась мольба. – Паркер, твои мигрени становятся все сильнее, стресс тебе явно не на пользу. А из-за всей этой истории с Ноланом… короче, я просто волнуюсь за тебя.
– Никаких психотерапевтов. – Паркер решительно сложила руки на груди. Она представила, как выворачивает душу наизнанку перед незнакомым человеком, который молча разглядывает ее и спрашивает: «И что вы при этом чувствуете?» Как будто ему есть до этого дело!
– Ну, я недавно говорила с одним… о своей матери, – Джулия опустила глаза.
Паркер вскинула голову.
– Что? Когда?
– На прошлой неделе. Я собиралась тебе сказать, но тут как раз случилось все это, и… – Она осеклась.
Паркер посмотрела Джулии в глаза. Она выглядела такой воодушевленной… Паркер понимала, как тяжело ее лучшей подруге смириться с тем, что Паркер стала после совсем не такой, какой была до. А ведь Джулия – это все, что у нее осталось. Она не хотела ее огорчать.
– Ладно, – проворчала Паркер. – Только не расстраивайся, если я сбегу через десять минут после начала сеанса.
– Договорились! – Джулия улыбнулась с искренней благодарностью. – Но ты не сбежишь! Я уверена, он сможет тебе помочь.
Паркер встала и направилась к двери. Ей вдруг отчаянно захотелось закурить.
Она прошла через парковку к тому месту, которое называла Рощей – несколько деревьев, которые они с Ноланом обнаружили в десятом классе и превратили в тайный пункт скорой курительной помощи. Здесь всегда пахло свежим дождем и древесными соками. Здесь, под сенью ветвей, Паркер могла быть самой собой – злой Паркер, чокнутой Паркер и даже истерзанной и сломленной Паркер. Какой угодно. Сюда никто больше не приходил.
Она вытащила сигарету, жадно прикурила. Как только никотин попал в кровь, ее настигло еще одно воспоминание. Когда Нолан выпил на той вечеринке, он посмотрел на нее. По-настоящему посмотрел, впервые после того происшествия. И сказал только одно: «Я всегда знал, что ты чокнутая на всю голову сучка».
Паркер заставила себя открыть глаза. «Нет», приказала она себе. Нет, она больше не провалится в этот кошмар. Не станет оживлять события прошлой недели. Она будет жить дальше и забудет обо всем.
– Приветик.
Паркер подняла глаза. На краю рощи стоял учитель киноведения, мистер Грейнджер. Он был одним из тех крутых, стильных молодых преподавателей, которые прекрасно разбираются в современной музыке, делают вид, что ничего не видели, когда ученики на уроке перекидываются записками, и рассказывают, как во время зарубежного семестра, проведенного в Париже, пили абсент и флиртовали с танцовщицами бурлеск-шоу. Грейнджер открыл в школе клуб фотографии и учил делать черно-белые фотографии в стиле ретро, и почти все старшеклассницы сразу туда записались.
Злоба мурашками забегала по коже Паркер. Откуда он узнал про это место? Впрочем, у нее были и другие причины злиться на Грейнджера. Ведь это он тогда заставил их смотреть этот чертов фильм! Это он потом разбил их на группы. И это он задал вопрос: «Оправдано ли убийство, если убитый действительно заслуживает смерти?»
И вот теперь Грейнджер подошел ближе и, как ни странно, тоже достал сигарету.
– Я и не знал, что ты куришь, – как ни в чем не бывало сказал он, затягиваясь.
Паркер тоже затянулась. Она не понимала, шутит он или нет – вообще-то, у нее на лице было написано, что она заядлая курильщица.
– Мне пора, – грубо сказала она, бросила окурок в траву и растоптала его. Сегодня даже в Роще все было не так! А в довершение всего она снова почувствовала приближение мигрени.
Может быть, подумала Паркер, психотерапевт все-таки поможет?.. Научит, как стереть все эти воспоминания. Возможно, устроит какой-нибудь сеанс гипноза, и она наконец перестанет чувствовать? Может быть, он ее вылечит?
А может быть, произнес тихий голос у нее в голове, то, что она сделала с Ноланом, как раз доказывает обратное – она испорчена настолько, что уже не подлежит восстановлению.
2
Кейтлин Мартелл-Льюис переминалась с ноги на ногу на футбольном поле средней школы Бэкон Хайтс. Подстриженная лужайка ярко зеленела на фоне тяжелых вечерних туч, низко висевших в пасмурном небе. Казалось, будто из воздуха разом высосали все мягкое осеннее тепло, оставив только промозглый холод, пробиравшийся под ее тренировочные штаны. Кейтлин вдохнула запах только что подстриженной травы и близкого дождя. Запах футбола.
– Отлично, будем отрабатывать нападение! – Кейтлин потерла ладони, команда внимательно слушала ее. – Меган и Джина, вы берете на себя центр поля. Шэннон, Суджата, Кейти и Дора, вы в защите. Вам придется все время быть начеку. Ну а мы, оставшиеся, будем наступать!
– Да мы вынесем отсюда этих парней! – Кейти О’Мэлли сверкнула глазами в сторону соперников – сборной команды мальчиков Бэконской средней школы. На сегодня был назначен ежегодный матч плей-офф между командами девочек и мальчиков.
Тренер мальчиков Маркус и тренер девочек Лия – кстати, они были мужем и женой – расхаживали вдоль скамеек запасных в одинаковых бело-багровых футбольных толстовках. Кейтлин бросила быстрый взгляд на своего тренера и снова обратилась к команде:
– Викинг, ты поняла нашу задачу? Не дадим этим паразитам забить!
– Ясно, – ответила Ванесса Ларсен. Высокая, ростом почти шесть футов, и ослепительно красивая – длинные рыжие волосы и точеные скулы – Ванесса по прозвищу Викинг была лучшей подругой Кейтлин.
И тут Урсула Винтерс, которая до недавнего времени была центральным полузащитником, но после травмы Кейтлин стала нападающей, пристально взглянула на Кейтлин.
– А твоя лодыжка точно зажила? Смотри, как бы ноге не стало хуже, если раньше времени выйдешь на поле.
Кейтлин насупилась.
– Со мной все в порядке, – твердо ответила она.
Разумеется, Урсула не хотела, чтобы Кейтлин сегодня играла – еще бы, ведь она спала и видела, как бы занять ее место! Но ведь у Кейтлин, в самом деле все было в порядке… почти. Да, она растянула связки голеностопа, но справилась с ним благодаря физиотерапии и регулярному приему оксиконтина – того самого, от передоза которого, по общему мнению, умер Нолан. В результате всего через три недели после травмы она смогла вернуться на поле. Кейтлин во что бы то ни стало должна была доказать тренеру, что полностью готова к главному матчу на выбывание, который состоится через две недели. Сегодняшняя победа стала бы ее заявкой на спортивную стипендию в Вашингтонском университете, ради которой она вкалывала, как проклятая, всю свою сознательную жизнь.
Внезапно Кейтлин почувствовала, как чьи-то сильные руки обхватили ее за плечи.
– Попалась! – прошептал ей на ухо ее парень, Джош Фрайди.
– Убирайся, – беззлобно проворчала она, отпихивая его локтем. – Я пытаюсь сосредоточиться!
– Ты такая милая, когда настраиваешься на игру, – ухмыльнулся Джош. Он стукнул кулаком по кулакам своих приятелей, Гая Кенвуда и Тимоти Берджесса, которые проходили мимо.
– Ха-ха, – ответила Кейтлин, пытаясь не злиться на Джоша за то, что он не воспринимает предстоящий матч всерьез. – Вот увидишь, я сразу перестану быть милой, когда мы надерем вам задницы!
Они с Джошем вместе вот уже целую вечность. Их родители дружили с колледжа – они побывали на свадьбах друг у друга и вместе переехали в Бэкон Хайтс. Сибил и Мэри Энн, две матери Кейтлин, удочерили ее в Корее в год, когда родился Джош. А когда через несколько лет они снова отправились в Сеул, чтобы усыновить Тейлора, брата Кейтлин, то на целых два месяца оставили дочку в семье Фрайди. В обеих семьях висели фотографии в рамке, на которых Кейтлин и Джош держатся за ручки на детской площадке или заливаются слезами на коленях у Санты в торговом центре. И несколько фотографий, на которых оба карапуза сидят в одной ванне, но Кейтлин и Джош дружно потребовали их удалить, объявив неприличными и гадкими.