История Древнего (Из цикла "Легенды Белой Осени") (СИ), стр. 1
Новинки и продолжение на сайте библиотеки
========== Глава первая. Зов, которого не было. ==========
Небо над Аур-Тайеном было низким и тяжёлым. Тучи нависали над каменистой равниной тяжёлыми бархатными ламбрекенами то поднимаясь выше, то почти что касаясь Земли.
Равнина выглядела пустой – ни единой мыши и не единой птицы не было видно от горизонта до горизонта, разве что чёрные крылья воронов мелькали у самого её края, там, где бесконечную плоскость разрезала надвое горная гряда.
Там, среди скалистых отрогов, припорошенный пылью времени и огороженный магией более древней, чем сама империя, возвышался над поверхностью Дар-Иан-Тей.
Стены его отвесно вздымались над землёй. Башни врезались в небо, прокалывая тучи насквозь. Тяжёлые чугунные ворота отгораживали обитателей от смертоносной пустоши.
Всадник натянул поводья вороного коня и остановился, из-под низко надвинутого капюшона разглядывая ненавистные стены.
Он предпочёл бы не бывать здесь никогда. Предпочёл бы оказаться где угодно, хоть бы и на морском дне, только бы не встречаться с хозяйкой замка.
Есть люди – и нелюди тоже – которым страшно смотреть в глаза. И для него, прожившего под сизым сумрачным небом уже не один век, таким человеком была она. Та, кто меняла имена, но не могла изменить лица. Та, что казалась невинной и слабой, но была сильнее всех, кого он успел встретить на Земле.
Молния полыхнула на небе готовом разразиться дождём, и конь ударил копытом, будто протестуя против намерений оседлавшего его мужчины.
Всадник шикнул, одним лишь словом заставляя животное встать смирно, и сильнее сжал в пальцах поводья.
- Я уверен, ты тоже по ней скучал, - сказал он и усмехнулся собственной злой иронии.
Скучал ли он? Как бы не хотелось отрицать это – да. Она давно стала занозой в его душе, ещё одной каплей вины в чаше, и без того наполненной до краёв. Но он всё равно скучал, потому что помнил не только зло. Он не умел забывать, как бы не мечтал порой о забвении. И сколько бы боли, сколько бы ненависти не поселилось в её сердце, он всё ещё помнил её девочкой, доверившей ему свою жизнь.
- Но, - всадник легонько ударил шпорами коня. Животное обижено всхрапнуло и побрело потихоньку вниз.
Всадник прикрыл глаза, доверяясь чутью своего скакуна, проверенного временем и почти такого же древнего, как он сам.
Даже так, с опущенными веками, он не мог избавиться от ощущения, что она где-то рядом. Смотрит на него. И ждёт.
Будет ли она рада ему? В каком-то смысле, конечно, да. Она никогда не упустит возможности посмеяться над его бессилием причинить ей боль.
Иногда он думал, что ненавидит женщин- всех – из-за этой одной. Иногда из-за неё он ненавидел вообще всех людей.
- Ламия… - прошептал всадник и будто бы в ответ совсем рядом услышал тихий, похожий на перезвон колокольчиков смех.
- Ты звал меня, сир?
Насмешка. Вечная насмешка той, что давно разучилась смеяться.
- Открой. Я пришёл на твой зов.
И в тищине, воцарившейся над равниной Смерти, как ржавые кандалы со скрипом распахиваются ворота.
***
Внутри было светло. Тысячи светлячков плясали вдоль стен, складывались в магические узоры и снова рассыпались снежинками.
Данаг соскользнул с лошади и бросил поводья подбежавшему миньону – черноволосый мальчишка в красно-синей ливрее почти заплясал, склоняясь в одном поклоне за другим.
- Свежей крови ему. Он любит чуть тёплую, ящериц или летучих мышей.
- Как прикажете, господин.
- Прикажу, - бросил Данаг отворачиваясь. Прикрыл глаза на секунду, справляясь с усталостью – почти неделю он не спал и не ел, а человек пах так вкусно, что не спасали даже духи, которыми он обливал себя с ног до головы.
Данаг открыл глаза и замер, разглядывая хрупкую фигурку в бархатном платье. Рыжие косы, переплетённые нитками изумрудов, развевались на ветру, а сама она стояла, прижимая чёрную накидку к маленьким плечикам, и смотрела на гостя огромными зелёными глазами, сверкавшими ярче камней.
Чем богаче были её одежды, тем тоньше казался стан, чем больше драгоценностей унизывало её волосы, чем пышнее была причёска, тем младше и беззащитней казалось округлое лицо.
Такого было её проклятье – проклятье, которое Данаг не смог бы преодолеть, как бы не хотел.
- Ламия, - повторил он и шагнул вперёд.
Ламия склонила голову на бок, становясь похожей на фарфоровую куклу с подвижными шарнирами вместо суставов.
- Да-наг, - произнесла она по слогам, будто желая вжиться в образ ещё сильней. – Сир. Я тебя не звала.
Данаг нахмурился.
- Лжёшь, - сказал он тихо. Мысль о том, что весь этот путь он проделал зря, была раздражающей донельзя.
- Это одна из моих любимых игр, но нет – сейчас я не лгу. Я не хочу видеть тебя, сир. Не хочу помнить тебя и не хочу, чтобы ты ступал в мой дом.
- Я слышал зов. И тебе следует поблагодарить меня за то, что я пришёл. Честно говоря… Ты не заслужила моего визита.
Ламия запрокинула назад свою большую кукольную голову и звонко расхохоталась.
- Сколько пафоса… сир, - сказала она отсмеявшись и снова её глаза сверкнули, отражая свет десятков светлячков.
Данаг смотрел на неё молча. Он знал, как нелегко вынести этот взгляд – тем, кто не знает его. Но Ламия знала его слишком хорошо. Она не боялась ни на грош.
- Что ж, - сказала она наконец серьёзно, но смешинки всё так же плясали в её глазах, - если пришёл… Зайди. Я не могу тебя остановить.
- Это очень любезно с твоей стороны, - заметил Данаг мрачно, делая шаг по направлению к ней. – Я устал с дороги и был бы рад, если бы получил обед.
- Обед… - протянула Ламия. – Как невежливо, мой сир. Ты вспоминаешь обо мне только когда хочешь что-то получить.
Данаг скрипнул зубами.
- Будь ты мужчиной…
- Но я ребёнок, - Ламия тряхнула головой, и взгляд её стал колючим, как клинок. – Тебе никогда этого не забыть.
- Ты приглашаешь меня в дом? – прервал Данаг очередной раунд затянувшегося бессмысленного турнира.
Ламия пожала плечами.
- Проходи, - и скрылась в дверях.
Оказавшись в прихожей, Данаг с наслаждением скинул плащ в руки подскочившего слуги и огляделся, инстинктивно пытаясь запомнить место, куда попал.
- Тебе приготовят покои на втором этаже, - сообщила Ламия тем временем, - полагаю, ты не успеешь уехать до рассвета. Да и мне интересно узнать, что это за… зов.
Данаг кивнул.
- Лимьер, проводи нашего гостя, - бросила она через плечо. – А я выберу обед.
- Я хотел бы выбрать сам, - крикнул Данаг ей в след.
И снова ответом ему был лишь звонкий смех.
- Не беспокойся, мой дорогой. Всё лучшее для тебя.
Лимьер, всё ещё державший в руках промокший и пыльный плащ склонился в новом поклоне и жестом предложил следовать за ним.
Данаг принялся подниматься по винтовой лестнице следом за юношей. Он уже преодолел добрую половину пути, когда ему почудилось, что в проёме коридора мелькнула какая-то тень, но стоило ему повернуть голову – как силуэт исчез, оставив в воздухе лишь дурманящий запах роз и амбры.
- Мой господин?
Данаг качнул головой, отгоняя наваждение, и снова посмотрел на своего провожатого. Втянул носом запах – тугие струи мускуса и мелисы. Лимьер был хорош. Волосы его вились золотыми кудрями и падали на плечи поверх белой рубашки, перечёркнутой у талии ремнём. В пройме горловины виднелась белая шея и Данаг легко мог представить, как стягивает белую ткань, будто бы специально сшитую так, чтобы не мешать Высшему насладиться его вкусом.
Данаг качнул головой ещё раз, отгоняя неожиданно правдоподобное виденье. Лимьер был хорош. Но розой пах не он…
- Веди, - приказал Высший. – Я устал и надеюсь, что ванна уже готова для меня.
- Конечно, мой господин.
***
Спальня оказалось отделанной в багровых тонах. Золотые кисти украшали пологи и ламбрекены. Лимьер дунул, и будто по волшебству вдоль стен зажглись свечи в таких же золотых, витых и тяжёлых подсвечниках.