Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок, стр. 87

На фоне ржавого вертолета одиноко торчала рваная яранга. Возле нее, не до конца протянув к экрану копыта, валялся полудохлый олень. У рассохшихся нарт копошились тощие ребятишки, похожие на замерзших пигмеев Зимбабве в отбеленном варианте.

— Наша программа уже рассказывала о жизни в далекой Республике Саха, — загробным голосом произнес диктор. — В то время некий депутат Ходорович смог создать видимость экономического подъема в якутской глубинке! Каково же теперь положение дел в этом, некогда богатейшем, крае?

Собственные корреспонденты «Темени» побывали в Глухоманском районе и встретились с бывшим олигархом — Степаном Степановичем Потрошиловым. Нам посчастливилось узнать из первых уст историю краха налаженной как часы империи Потрошиловых.

В кадре появился лопоухий очкарик в потертом кожаном пиджаке, с тусклыми побрякушками на груди.

— Когда-то здесь все было иначе, — сказал он, — сначала у меня потерялись друзья…

— Да! — перекрыл печальную исповедь приятный баритон диктора. — До вмешательства Исаака Ходоровича в экономику края у семьи Потрошиловых было все, чтобы ни о чем не беспокоиться! Нынешний житель Нигерии считался другом якутов. И вот что мы видим!

На экране снова появился олень и старые нарты.

В далеком Санкт-Петербурге люди продолжали жить своей жизнью. Им было одинаково гдубоко плевать на якутских олигархов, Ходоровича и оленей. Лишь в больнице Скворцова-Степанова, увидев репортаж, гулко захохотал пациент Кнабаух.

От его необычного поведения соседи по палате заволновались. Один юркнул к батарее, запихивая в рот палец. Второй удивленно вынырнул из левосторонней стойки и дружески спросил:

— Ринги-ринги?

Да еще в комфортабельной камере «Крестов» два старика жадно прильнули к экрану телевизора. По морщинистым лицам текли слезы простого человеческого счастья. Ведь ничто не радует так, как неудача врага.

— Гнида, — прошептал один, причмокивая вставной челюстью.

— Я здеся, папа, — отозвался второй.

— Через семьсот дней соскочим в Москву и ломанем Центробанк! Лады?

— Тики-так, папа…

Вместо эпилога

В последнее время в племени Белого Оленя курили все. Много и с большим удовольствием. С тех пор как новый шаман притащил из тундры какую-то траву. Он долго ее сушил, раскладывая на крыше своей яранги. Затем истово камлал над ней, утаптывая босыми ногами, и снова раскладывал на крыше. На траву возлагались большие надежды. Надежды оправдались. Когда трава «созрела», Рыжов набил ее в трубку старого шамана и лично дал ему прикурить. Эксперимент удался.

Старожил остался жив. Табак старожилу понравился. На следующий день он сдал дела и должность новому шаману в обмен на восемнадцать коробков табака «Радость якута». В новую жизнь племя вступило по-новому. Пришел конец беспробудному пьянству и деградации. Люди смотрели вперед широкими зрачками. Будущее виделось розовым, с мелкими вкраплениями синего и оранжевого. Альберт Потрошилов ходил по яранге из стороны в сторону. Он курил и думал. Думал он третий час. Мысли были хорошие. Чем дольше Альберт курил, тем лучше становились мысли. Он посмотрел на улицу сквозь сапфировые стекла пластиковых пуленепробиваемых окон яранги. Там, вдалеке, у подножья сопки мама читала детям лекцию о богатой природе края. Альберт улыбнулся, вспоминая, каких трудов ему стоило вытащить ее из Питера. Он подошел к столу и нажал кнопку селекторной связи.

— Попросите ко мне Диогена и Сократа.

— Якык, — отозвался из селектора приятный женский голос.

Альберт удивленно уставился на аппарат.

— Извините, господин тойон. Вызываю.

Через пять минут братья стояли в дверях. В руках дымились трубки. Отморозки ничуть не изменились с тех пор, когда Альберт увидел их впервые. Только невзрачные лейблы Армани оттопыривали шерсть оленьих полушубков в районе загривка.

— Что случилось, брат? — Сократ опустил голову и приготовился слушать.

— Не брат ты мне, мафиози противное, — Алик рассмеялся и хлопнул по плечу Диогена. — Поговорить надо.

— Слушаю, брат, — стоял на своем Сократ.

— Я слышал, вы сутками из Интернета не вылезаете. Это правда? — Альберт сурово насупил брови. Получилось не страшно. Братья решили, что он корчит рожи.

— Говорить будем или Ваньку валять? — Алик еще ближе сдвинул волосы над глазами. Страшнее не стало, только уши оттопырились и стали похожи на ловушку хоккейного вратаря.

— Это правда, — тихо произнес Диоген и сник.

— Я знал! Информаторы меня никогда не подводили! — Довольный Альберт захлопал в ладоши.

— Аристотель — труп, — шепнул Диоген.

Сократ незаметно кивнул.

— У меня к вам просьба, друзья, — Алик подошел к братьям и обнял их за плечи. — Мне необходимо связаться с Питером. На местного почтальона нет никакой надежды. Последнее время он что-то зачастил к нашему шаману и совсем перестал ориентироваться на местности. Я человек прогрессивных взглядов, а потому прошу отправить мое сообщение, как положено в двадцать первом веке, — по Емеле.

Братья переглянулись. Альберт самодовольно улыбнулся и уточнил:

— По электронной почте. Имейл, понимаете?

Глаза родственников заблестели. Познания тойона поражали воображение. Вождь так ловко обращался с языком предков, что становилось не по себе.

— Записывайте адрес. www.Петербург Милиция Собака точка Ru. Вот текст. — Тойон протянул хакерам сложенный вчетверо листок. — Я думаю, не надо напоминать, что информация должна остаться между нами. Идите и позовите ко мне Аристотеля.

Альберт отвернулся и снова подошел к окну. У далекой сопки Валентина Петровна сноровисто воспитывала указкой полноватого мальчишку. Очки у того сбились на нос. Жидкие волосенки растрепались. Альберт улыбнулся каким-то своим мыслям.

Аристотель зашел в дом вождя через пятнадцать минут. Одежда в нескольких местах была порвана, вокруг правого глаза синим светом разгорался фонарь. Разбитые очки он держал в руке. Несложная логическая цепочка, родившаяся в голове капитана милиции, была вершиной дедуктивных экзерссисов.

— Охотился на оленей? — в точку ударил Альберт.

— Можно и так сказать, — ответил Аристотель, потирая истоптанную поясницу. — А как вы догадались?

— Не скажу. У тебя все равно не получится. — Якутский Шерлок Холмс подошел к столу, не вынимая трубки изо рта, взял на руки Доктора Ватсона и выпустил мощную струю дыма. Хомяк встал на задние лапы, жадно всасывая носом кусок сизого облака. Через несколько секунд он спал, блаженно улыбаясь и радостно пуская слюни. Альберт Степанович бережно уложил хомяка в плюшевый замок и продолжил, обращаясь к Аристотелю:

— Вот что, мой маленький брат. Я чувствую, кто-то в племени гонит наркоту. Я почти уверен! Я хочу знать — кто!..

Глобальная информационная сеть содрогнулась. По невидимым траекториям цифровых модификаций неслись слова и складывались в казенные предложения. В тишине яранги за дверью от холодильника «Минск» натруженные пальцы оленевода стучали по клавиатуре наманикюренными пальцами.

«Аликс — Юстису. Прошу уволить Потрошилова Альберта Степановича, то есть меня, из сотрудников милиции в связи с переходом на работу олигархом. Аликс».