Преисподняя, стр. 49
Рэчел выглядела неестественно спокойной.
– Значит, ты утверждаешь, что…
– Что у тебя есть шанс превратиться в компьютерного дебила, – сердито отозвался Джереми. – Что твой мозг превратится в киберслизь. Что, если ты выживешь, любой овощ покажется гением рядом с тобой, понятно? Черт побери, Рэчел, мне так жаль, но это единственный способ, и, если ты не согласишься, все наши планы можно будет спустить в унитаз!
Когда он замолчал, в его глазах блестели слезы. Не знаю, что было тому причиной – возможная участь Рэчел или страх потерять результаты своей работы, если она скажет “нет”.
Рэчел долго смотрела на него.
– Скажи “пожалуйста”, – прошептала она.
Джереми странно посмотрел на нее и облизнул губы:
– Пожалуйста…
Она улыбнулась.
– Почему ты не сделал этого с самого начала? – Она повернулась к Кэтрин. – Прежде чем мы приступим, мне хотелось бы узнать одну вещь. Кэт, тебе удалось выяснить, почему Десница изменила меня и Гидеона? В чем заключался их план?
– Нет, Рэчел. Мне очень жаль. Мы вскрываем один секретный архив за другим, но эти файлы еще не появились.
– Проклятье, – пробормотала Рэчел. – Мне действительно хотелось узнать.
– Еще узнаешь, – сказал я. – Может быть, к твоему возвращению все уже выяснится.
– Может быть, – согласилась Рэчел. Судя по ее тону, она ожидала чего-то большего, чем нам с ней уже пришлось пережить. – Можно начать прямо сейчас?
Джереми кивнул:
– Мы готовы. Вам не приходилось путешествовать по системе изнутри, но специалисты Десницы для этих целей пользуются лодкой, плавающей по виртуальному аналогу реки Стикс. Тебе будет казаться, что ты плывешь на лодке – до тех пор, пока ты не прорвешь границу и не окажешься в абстрактном киберпространстве. Если ты обратишься к нам, мы сможем слышать твою речь.
– Будет ли у меня возможность разговаривать с Гидеоном? – спросила Рэчел.
Джереми немного подумал:
– Это можно устроить. У меня есть один прибор для переговоров с тобой, но я могу принести другой через несколько минут.
Пока он готовил вторую линию связи, а Кэтрин возилась с мониторами, Рэчел отвела меня в сторонку.
– Если я не вернусь… – тихо начала она.
– Даже не думай об этом, – перебил я. – Ты обязательно вернешься.
– Пожалуйста, Гидеон, выслушай меня. Не надо делать вид, будто я отправляюсь на прогулку в парке. Я хочу лишь, чтобы ты знал: что бы ни случилось, это ничего не изменит. Если я умру сегодня, завтра или через пятьдесят лет, окруженная внуками, – наши последние дни с тобой останутся… самым лучшим, что было в моей жизни. У меня не могло быть лучшего партнера, друга или любовника. Я в самом деле люблю тебя, Гидеон.
– Я тоже люблю тебя, Рэчел. – Всего лишь несколько слов, не способных передать глубину моих чувств. Я мог бы умереть за нее, но я хотел жить вместе с ней.
– Если я вернусь, и мой разум… – продолжала она, – если ничего не останется, сделай так, чтобы мне не пришлось жить в таком состоянии. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Я не мог говорить из-за комка в горле, поэтому просто кивнул.
– Даешь слово?
Я снова кивнул. Тогда она поцеловала меня – человека, пообещавшего стать ее убийцей, если дело дойдет до этого. Мы долго держали друг друга в объятиях, хотя и не так долго, как мне бы того хотелось.
Затем я услышал голос Джереми, негромкий, но настойчивый.
– Все готово, – сказал он. – Можно приступать.
Рэчел еще раз обняла меня изо всех сил и подошла к шезлонгу, приготовленному для нее. Кэтрин прикрепила датчики и надвинула ей на голову психопомпу. Потом Джереми протянул мне голосовой коммуникатор – пластиковую лицевую маску, подогнанную по размеру. Я укрепил ее на месте застежкой, опустился рядом с Рэчел и взял ее за руку, хотя она уже не могла этого почувствовать. Дерек и сенатор Барр, заметно нервничавшие, стояли у стены.
– Когда она отправится? – спросил я у Джереми, надевавшего свой коммуникатор и занимавшего место у компьютерного монитора. Мой голос звучал приглушенно.
– Она уже в пути.
Внезапно, хотя губы Рэчел не двигались ее голос раздался из динамиков, подключенных к психопомпе. Впечатление было зловещее, словно мы услышали голос призрака.
– Я плыву вверх по течению, очень быстро. Это… это тоннель с желто-красными стенами. Вода мчится так быстро, словно меня засасывает…
– Сосредоточься на программе-размножителе, Рэчел, – попросил Джереми.
– Держись, Рэчел! Ты слышишь меня?
– Да… слышу тебя, Гидеон. Здесь так жарко…
– Частота сердечных сокращений увеличивается, – сообщила Кэтрин, глядевшая на маленький медицинский монитор.
– Впереди барьер! Он выглядит, словно… о Господи, я сейчас врежусь в него!
– Все в порядке, – успокаивающе произнес Джереми. – Это вход. Продолжай движение.
– Частота сокращений достигла критического порога, – сказала Кэтрин. – У нее будет сердечный приступ!
Джереми на секунду задумался. Это была его операция, и я не сомневался, что он захочет продолжать ее. Однако парень снова удивил меня.
– Отключайся, Рэчел! – крикнул он. – Возвращайся немедленно!
– Нет! Я смогу выдержать! Я смогу выдержать, – повторила она. Ее рука в моей была горячей и мокрой от пота. – Я прошла! Я прошла! О Боже, здесь настоящее безумие…
– Начинай передачу данных, – сказал Джереми.
– Да… да…
На экран Джереми хлынула информация, загружавшаяся в наши банки памяти с такой скоростью, что строки сливались в одно целое.
– Я получаю информацию… Прекрасно, Рэчел, держись, она поступает!
– Я не… могу… – Голос Рэчел звучал все слабее. Я крепко сжимал ее руку, стараясь, чтобы она поняла: я здесь и ее телу здесь ничто не угрожает.
Но я ошибался. Ее тело контролировалось разумом, а этот разум, да и любой другой, был не в силах справиться с лавиной информации, проходившей через него. Я не знал, что она видела, слышала или чувствовала. Должно быть, воздействие на нее было столь мощным, что она потеряла дар речи. Но, несмотря ни на что, она продолжала транслировать данные – до тех пор, пока оставалось сознание, необходимое для трансляции.
– Вот оно! – выкрикнул Джереми, когда последние строчки сползли вниз по экрану. – Мы получили все, все!
– Проклятье, – пробормотала Кэтрин, лихорадочно щелкая тумблерами. – Жизненные функции на нуле!
Она одним прыжком подскочила к Рэчел и сорвала психопомпу с ее головы. Из носа Рэчел капала кровь, ее открытые глаза глядели в потолок. Кэтрин уложила ее на пол. Секунду спустя к ней присоединился Дерек с респиратором и кардиостимулятором. Я мог лишь держать свою любимую за руку и молиться Богу, который уже давно отвернулся от этой страны. Если он и услышал меня, то ничем не помог. Через несколько минут Дерек выпрямился со слезами на глазах и покачал головой. Чья-то рука легла мне на плечо, и я увидел Эрин Барр, склонившуюся надо мной с посеревшим лицом.
– Мне так жаль, Гидеон. Так жаль!
Кэтрин закрыла Рэчел глаза, но я еще долго смотрел на ее лицо. Я продолжал держать ее за руку. Я не поцеловал ее. Я не разговаривал с ней – просто смотрел и думал о том, как сильно я любил ее. Потом я сложил ей руки на груди, встал и посмотрел на Джереми.
– Сколько времени тебе теперь потребуется, чтобы написать разрушающую программу? – спросил я.
– Четыре-пять часов. – Он наконец-то получил свои данные, но не выглядел слишком обрадованным.
Я повернулся к сенатору.
– Могу я получить автомобиль? – спросил я. – И архивные данные… – Я взглянул на свою мертвую любимую. -…по Клодетте Саймон?
– Разумеется, – ответила она. – Если ты согласен, мы сохраним тело в морге до тех пор, когда ее можно будет похоронить со всеми почестями, которых она заслуживает.
Я кивнул:
– Я скоро вернусь. Можете рассчитывать на мою помощь до самого конца. Но сначала мне нужно съездить в одно место.
Дерек принес архивную папку, и я нашел то, что хотел: адрес родителей Клодетты Саймон в Александрии. Меня тайно вывезли из посольства и через несколько кварталов вручили карточку-ключ от невзрачного автомобиля, поджидавшего за углом. Уже стемнело, и я мог не опасаться, что меня заметят.