Преисподняя, стр. 44

– Ну, что новенького? – поинтересовался Дерек.

– Много чего, – ответила Кэтрин. – Ты не поверишь, но по производительности эти двое заменяют не меньше дюжины обычных мозгов. Я продолжаю скалывать пентагоновский ЛЕД, а Том и Джереми трудятся над программой Преисподней.

– Потрясающая штука, – вставил Джереми. – Если то, что Том рассказывал о системах структурной генерации Преисподней, соответствует действительности, то они сжимают данные с помощью фрактальных пространственных струн.

– Это что-нибудь означает? – спросил я.

– Фрактальные пространственные струны, – повторил он, полагая, что можно уловить смысл, если как следует расслышать слова. Он ошибался. – Это лишь теория, упоминавшаяся в подпольных е-журналах, но Десница должна иметь их. Понятие заимствовано из физики. Программа сжатия создает вспомогательное виртуальное измерение в менеджере памяти и вызывает оттуда данные по мере надобности. Это делает память системы потенциально безграничной.

– Судя по всему, любые вирусы, переписывающие память, будут бесполезны, – заметила Кэтрин.

Томас Меакулп застенчиво поднял руку:

– Не забывайте о том, что защитные системы Десницы многократно дублированы и работают по избыточному принципу. Сомневаюсь, сможем ли мы с такими компьютерами проникнуть глубоко в Преисподнюю. Я даже не уверен, является ли система в принципе уязвимой для вторжения.

– А как насчет вируса, который прикрепляется к графическим библиотекам и переписывает образы? – задумчиво спросила Кэтрин. – Система может рухнуть, если окажется не в состоянии отыскать нужный образ.

Том Меакулп покачал головой, словно извиняясь:

– Отдельная поломка будет локализована. Именно это произошло, когда я впервые связался с Гидеоном и Рэчел.

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещал Джереми, вгрызаясь в первый из трех чизбургеров, принесенных заботливым Чарли. – Нам нужен только прилив вдохновения и какая-нибудь гениальная формула.

– А также Массимо Эдди, – добавил Том.

Джереми перестал улыбаться.

– Да. Вообще-то об этом мы и хотели с вами потолковать.

– Массимо Эдди? – спросила Рэчел. – Первый Проклятый?

– Точно.

Все знали о Массимо Эдди – единственном человеке, видевшем всю Преисподнюю и вернувшемся, чтобы рассказать о ней. Но, очевидно, то, что он там увидел, довело его до сумасшествия, поэтому он мог сообщать о своем опыте лишь искаженными образами, чудовищными метафорами. Все мы слышали передачи, в которых Десница разрешала ему делиться своими впечатлениями с публикой. Надо сказать, мозги у этого парня перемешались не хуже, чем макароны в кастрюле. Он превратился в марионетку Солюкса, которую извлекали на свет Божий каждый раз, когда требовалось припугнуть население. Преисподняя существует на самом деле, понятно? Можете спросить любого, кто слышал безумные излияния Массимо Эдди.

– Зачем нам нужен этот чокнутый? – спросила Кэтрин.

– Тебе не попадались упоминания о нем в файлах Десницы?

Кэтрин покачала головой.

– Значит, еще попадутся, – продолжал Том. – Ты должна их найти, чтобы установить его местонахождение. Это не так трудно: любой высокопоставленный сотрудник Десницы должен иметь эту информацию в своем компьютере.

– Ты так и не сказал, зачем он нам понадобился, – заметила Кэтрин.

Джереми проглотил очередной огромный кусок чизбургера.

– Потому что он обладает знаниями о Преисподней, необходимыми для нас.

– Откуда? – фыркнул Дерек. – Он же всего лишь несчастный шут на поводке у Десницы.

– Нет, – возразил Том. – Массимо возглавлял группу контроля за качеством, проводившую тестирование границ бета-версии кода Преисподней.

– Что-то вроде подопытной свинки в психопомпе? – поинтересовался я.

– Совершенно верно. Внешние области системы были еще нестабильны, в результате чего он получил тяжелейшую мозговую травму.

– Психопомпы начинены тончайшей интенциональной электроникой, в десятки раз более сложной, чем в старых виртуальных модулях, – пояснил Джереми. – В принципе шлемы предназначались для тех, кто управляет этим шоу, для мгновенной доставки в нужное место. Помпы ищут те области Преисподней, о которых вам что-либо известно, и предлагают их в качестве выбора. Если вы не знаете о существовании какого-то места, то не можете попасть туда.

– Да, – согласился Том. – Но Массимо Эдди заносило в такие места, о которых он и не подозревал. Фактически он был повсюду и оказался не готов к этому. Он превратился в сумасшедшего, подверженного кошмарным видениям и одержимого демонами, чьи голоса говорят через него. Но он – единственный человек, полностью воспринявший границы системы и имеющий представление о том, как проникнуть внутрь. Вопрос в том, сможет ли он поделиться своим знанием.

– Но если Десница знает о его осведомленности, то почему его оставили в живых? – спросил я.

– Еще один фрагмент большой лжи, – тихо ответил Том. – Еще один повод для веры. И страха.

Кэтрин встала и вытерла рот салфеткой.

– Я определю его местонахождение через десять минут, – пообещала она.

Она ошиблась. Ей понадобилось лишь пять минут.

– Его держат в старом особняке Ли, за рекой, – сообщила она, сияя от удовлетворения. – Особняк используется для приватных совещаний и семинаров руководящих сотрудников Десницы. Массимо Эдди содержится под внешней охраной в комнате на втором этаже.

– Послушайте, – сказал Дерек, – а нам действительно нужен сам этот парень? Понимаете, ведь это важнейшая операция… Или разговора с ним будет достаточно?

– Нам нужна только информация, – ответил Джереми. – Она может быть даже в виде комплексного алгоритма. Если бы к нему возможно было заслать человека, который знает, о чем спрашивать…

– У нас есть связи со службой уборки, – сообщила Кэтрин. – Так что мы сможем внедрить туда одного человека. Женщину.

Все взгляды, кроме моего, устремились к Рэчел. -

– Я должна вызваться добровольцем? – спросила она.

– Вы можете гарантировать ее безопасность? – перебил Дерек. Мне нравилась озабоченность, звучавшая в его голосе, и однако я почему-то не мог до конца доверять ему.

– Не беспокойся, – заверила Кэтрин. – Я сейчас же свяжусь с нашими людьми.

Дерек встал:

– Том, Джереми – проинструктируйте Кло… то есть Рэчел насчет Массимо Эдди. А я тем временем поговорю с сенатором.

Служба уборки по расписанию присылала в особняк одну из своих сотрудниц к десяти часам утра. Когда пришло время, Рэчел поцеловала меня на прощанье и уехала в пикапе, из которого ей предстояло пересесть в машину службы уборки. Предыдущие несколько часов она усиленно осваивала, но не навыки общения с Массимо Эдди, а искусство изображать уборщицу. Были приняты все надлежащие меры безопасности, но ничто не сможет защитить ее, если она будет пользоваться насадкой для мойки окон, чтобы вычистить ковер. С таким же успехом она могла бы повесить себе на шею табличку “Шпион”.

Теперь настала моя очередь ждать. Я знал, что Рэчел придется провести в особняке целый день, но продолжал надеяться, что она приедет пораньше. Тем не менее она вернулась лишь к шести вечера, проехав на территорию посольства в тайнике за задним сиденьем второго секретаря британского посла. Все собрались вокруг нее, горя желанием выяснить, что ей удалось узнать. Я же был просто рад, что она вообще вернулась.

Ее белая униформа была заляпана краской различных оттенков, но она довольно улыбалась.

– Я кое-что добыла, – сообщила она. Сняв одну из белых туфель на резиновой подошве, она вытащила оттуда клочок бумаги, тоже забрызганный краской. Впрочем, это не мешало рассмотреть какую-то длинную формулу: много греческих буковок, цифры, пара квадратных корней, скобки и другие символы, совершенно незнакомые для меня.

– У этого парня такой почерк, словно он страдает падучей, – заметил Джереми.

– Это мой почерк, – отозвалась Рэчел. – А выглядит он так коряво, потому что я пыталась держать ведро и швабру, пока копировала формулы.