Высокое окно, стр. 27

— Я в этом еще не разобрался.

— Крошка влюблена в Лесли, но сама не понимает этого.

Ее эмоции на уровне развития десятилетнего ребенка. В этой семейке вот-вот произойдет что-то забавное. Я рада, что не буду при этом присутствовать.

— Вы толковая девушка, Линда. Жесткая и умная. Наверное, когда вы выходили замуж, то думали, что многое приберете к рукам.

Она презрительно скривила губы.

— Я думала, что это, по крайней мере, будет отдыхом. Но даже отдыха не получилось. Это хитрая безжалостная женщина, Марлоу. И что бы она ни заставляла вас делать — это все преследует вовсе не те цели, о которых она говорит. У нее всегда другое на уме. Так что будьте осторожней.

— Она смогла бы убить пару человек?

Линда рассмеялась.

— Серьезно, — сказал я. — Были убиты двое людей, и, по меньшей мере, один из них был связан с редкими монетами.

— Я не совсем поняла. — Она спокойно посмотрела на меня. — Вы говорите, убиты?

Я кивнул.

— Вы сказали об этом Морни?

— Об одном из них.

— Вы сообщили полиции?

— Об одном из них. Том же.

Линда молча вгляделась в мое лицо. Она казалась бледноватой или просто усталой. И, пожалуй, она стала чуть бледней, чем раньше.

— Вы все выдумали.

Я усмехнулся и кивнул. Она, похоже, облегченно вздохнула.

— А дублон Брэшера? — спросил я. — Вы его не брали? О'кей. А как насчет развода?

— А это не ваше дело.

— Согласен. Ну что ж, спасибо за то, что согласились поговорить со мной. Вы знакомы с неким Ваньером?

— Да. — Ее лицо стало ледяным. — Не близко. Это друг Лу.

— Очень хороший друг.

— В ближайшее время он может стать непосредственным участником тихих уютных похорон.

— Подобные намеки в его адрес я уже как будто слышал. Что-то такое есть в этом парне. Каждый раз, когда всплывает его имя, в обществе возникает некоторая напряженность.

Она пристально посмотрела на меня и ничего не сказала. Какая-то мысль зашевелилась в глубине ее глаз, но в слова не воплотилась. Потом Линда спокойно сказала:

— Морни наверняка убьет его, если он не отвяжется от Лу.

— Да бросьте. Лу может уйти к любому в любой момент. Это ясно всем.

— Может быть, Алекс — единственный, кому это не ясно.

— Во всяком случае, Ваньер к моей работе отношения не имеет. Он никак не связан с Мердоками.

Она подняла уголок рта и сказала:

— Не связан? Позвольте мне сообщить вам кое-что. А почему бы и нет? Я просто большое дитя с открытым сердцем. Ваньер знаком с Элизабет Брайт Мердок — и близко. При мне он никогда не приходил в дом, кроме одного раза, но звонил часто. Иногда я поднимала трубку. Он всегда просил Мерле.

— Хм… забавно, — сказал я. — Значит, Мерле?

Она снова затушила сигарету, проткнула окурок ножом и стряхнула в мусорную корзину.

— Я очень устала, — внезапно сказала она. — Уйдите, пожалуйста.

Несколько мгновений я удивленно смотрел на нее, потом сказал:

— Спокойной ночи и спасибо. Всего хорошего.

Я вышел — она осталась стоять, держа руки в карманах белого плаща, наклонив голову и пристально глядя в пол.

Было два часа, когда я вернулся в Голливуд, поставил машину в гараж и поднялся к себе. Ветер уже стих, но в воздухе еще оставалась легкость и сухость дыхания пустыни. Воздух в квартире был спертым, и оставленный Бризом окурок сигары усугублял это. Я распахнул окна и проветрил комнаты, пока раздевался и вытряхивал все из карманов.

Среди прочих предметов я обнаружил счет компании по поставке стоматологических материалов. Он до сих пор выглядел как счет на тридцать фунтов кристоболита и двадцать пять фунтов альбастона на имя некоего Х. Р. Тиджера.

Я вытащил из секретера телефонную книгу и нашел в ней Тиджера. И словно вспышкой озарило мое сознание. Его адрес был 422, Западная Девятая — и адрес Белфонт-Билдинг был 422, Западная Девятая.

«Х. Р. Тиджер, зубное протезирование» — это я прочитал на одной из дверей шестого этажа Белфонт-Билдинг, когда смывался из офиса Элиши Морнингстара.

Но даже пинкертоны должны спать. А Марлоу хотел спать гораздо больше любого пинкертона. Я отправился на боковую.

В Пасадене было так же жарко, как и накануне, и большой сумрачный дом из красного кирпича был так же неприветлив на вид, и маленький негритенок, томящийся в ожидании на бетонной плите, был так же печален. На цветущий куст опустилась вчерашняя бабочка — или очень на нее похожая, утро было напоено тем же тяжелым ароматом лета, и та же пожилая мегера с командирским голосом открыла мне дверь.

Она провела меня теми же коридорами в ту же темную комнату. Миссис Элизабет Брайт Мердок сидела в том же соломенном шезлонге и, когда я вошел, наливала себе в стакан из бутылки, очень похожей на вчерашнюю, но, вероятнее всего, приходящейся ей внучкой.

Горничная закрыла дверь. Я сел, положил шляпу на пол — как и вчера, и миссис Мердок подарила меня тем же тяжелым, холодным взглядом.

— Итак?

— Плохи дела, — сказал я. — Полиция у меня на хвосте.

Она казалась взволнованной не больше куска говяжьей грудинки.

— Понятно. Я полагала, вы более компетентны.

Я пропустил это мимо ушей.

— Когда я уехал от вас вчера утром, от вашего дома за мной увязался какой-то человек. Может быть, он проследил меня досюда, но это сомнительно. Я ушел от него, но он снова появился — в коридоре у моего офиса — и продолжал следить за мной, так что я вынужден был предложить ему объясниться. Он сказал, что знает, кто я такой, и что ему требуется помощь, и пригласил меня в свою квартиру на Банкер-Хилл для какого-то серьезного разговора. После встречи с мистером Морнингстаром я поехал к этому человеку и нашел его застреленным в ванной комнате.

Миссис Мердок отхлебнула из стакана. Ее рука как будто слегка дрогнула, но в комнате было слишком темно, чтобы быть в этом уверенным. Она откашлялась.

— Продолжайте.

— Его звали Джордж Ансон Филипс. Светловолосый паренек, несколько глуповатый. Он представлялся частным детективом.

— Никогда о таком не слыхала, — холодно сказала миссис Мердок. — Насколько я помню, никогда такого не видела и ничего о нем не знаю. Вы что, думаете, это я наняла его следить за вами?

— Не знаю, что и думать. Ансон говорил об объединении наших усилий, и у меня сложилось впечатление, что он работает на кого-то из членов вашей семьи. Он не распространялся на эту тему.

— Он не работал. Можете быть абсолютно в этом уверены.

— Не думаю, что вы знаете о вашей семье столь же много, как сами считаете.

— Я знаю, что вы допрашивали моего сына — вопреки моим приказаниям, — холодно сказала она.

— Я его не допрашивал. Это он меня допрашивал. Верней, пытался.

— Это мы обсудим позже, — резко сказала она. — Что с этим человеком, которого вы нашли убитым? Из-за него вы связались с полицией?

— Естественно. Они хотели знать, почему он следил за мной, на кого я работаю, почему он просил меня зайти к нему и почему я пошел. Но это не все.

Она осушила стакан и снова его наполнила.

— Как ваша астма?

— Плохо, — сказала она. — Продолжайте.

— Я виделся с Морнингстаром. Я вам говорил по телефону. Он сказал, что дублона Брэшера у него нет, но ему предлагали и он может достать. Я вам это уже говорил. Тогда вы ответили мне, что дублон вам вернули. Вот так вот.

Я подождал, не расскажет ли она мне историю о том, как монета была ей возвращена, но она лишь мрачно смотрела на меня из-за стакана.

— Итак, поскольку я заключил с мистером Морнингстаром соглашение об уплате тысячи долларов за монету…

— У вас не было полномочий для подобных действий, — пролаяла она.

Я кивнул соглашаясь.

— Может быть, я просто разыгрывал его. И себя. Во всяком случае, после разговора с вами я пытался связаться с ним, чтобы отменить договоренность. В телефонной книге его домашнего телефона не оказалось. Поэтому я поехал к нему в офис. Было уже поздно. Лифтер сказал, что Морнингстар еще не спускался. Он лежал на полу в своем кабинете, мертвый. Умер от удара по голове и, главным образом, от шока. Старики умирают легко. Удар не был смертельным. Я позвонил в дежурный госпиталь, не назвав своего имени.