Шестое правило волшебника, или Вера Падших, стр. 58

Глава 23

Кэлен видела сквозь слезы Кару. Облаченная в красную кожу, морд-сит стояла в дверях их спальни и наблюдала, как Ричард торопливо кидает вещи в мешок. Кэлен кивала, когда Ричард давал Каре короткие указания. Они уже пришли к самому главному соглашению и, похоже, оба боялись сказать что-то еще.

Слабый свет, проникавший сквозь маленькое оконце, практически не рассеивал царивший в спальне полумрак. Комната напоминала темницу. Одетый в темное Ричард походил на тень. Сколько раз Кэлен, прикованная к постели, так и думала об этой комнате – как о своей темнице. Теперь тут царил едва ли не ощутимый дух темницы, только вместо затхлой вони каменных застенков пахло смолой.

Кэлен смотрела, как Ричард укладывает черные штаны, черную рубашку, черную с золотом безрукавку, серебряные браслеты, пояс с кошелями и золотой плащ в мешок. На нем был простой наряд лесного проводника – сейчас переодеваться некогда. Кэлен надеялась, что очень скоро он сможет сбежать и снова наденет облачение боевого чародея, чтобы повести их в бой против Ордена.

По каким-то не вполне понятным причинам Ричард стал ключевой фигурой в их борьбе. Кэлен знала, что его отношение к происходящему правильное. Люди сами должны захотеть сражаться за себя, за свою свободу, а не просто следовать за вождем.

Засовывая в мешок вещи и всякую мелочь, Ричард говорил Кэлен, что, возможно, ей удастся разыскать Зедда. У старого волшебника могут быть кое-какие соображения. Она кивнула, сказала, что постарается, но сама прекрасно знала: Зедд ничего сделать не сможет. Этот жуткий треугольник не разрушит никто, Никки об этом позаботилась. Ричард просто дарил ей надежду – единственное, что он мог сейчас ей подарить.

Кэлен не знала, куда девать руки. Она стояла, ломая пальцы, а из глаз лились слезы. Нужно что-то сказать, что-то важное, пока еще есть возможность, но ничего не приходило на ум. Она знала: Ричард понимает ее чувства, видит, что у нее на сердце, и никакие слова ничего тут не добавят.

Ощущение рока заполняло комнату. Рок присутствовал здесь, как мрачный стражник, поджидающий, чтобы забрать Ричарда, увести его прочь. Рок ждал – неумолимый, неуязвимый, равнодушный.

Когда Кара отошла от двери, Ричард достал из кожаного мешка горсть золотых и серебряных монет. Торопливо ссыпав половину обратно, он протянул оставшуюся часть ей.

– Возьми. Может пригодиться.

– Я Мать-Исповедница. Мне не нужно золото.

Ричард бросил деньги на кровать, не желая тратить время на споры.

– Заберешь какие-нибудь фигурки? – спросила Кэлен. Дурацкий вопрос, но надо же как-то заполнить гнетущее молчание, а больше ничего не приходит в голову.

– Нет. Они мне не нужны. Когда станешь смотреть на них, думай обо мне и помни, что я тебя люблю. – Он скатал одеяло, завернул в промасленную холстину и привязал кожаным шнуром к мешку. – Если захочу, я всегда смогу вырезать новую.

Кэлен протянула ему кусок мыла.

– Мне не нужны резные фигурки, чтобы помнить о твоей любви. Я и так буду помнить. Вырежи что-нибудь такое, чтобы Никки поняла – ты должен быть свободен.

Ричард посмотрел на нее с мрачной улыбкой.

– Я позабочусь о том, чтобы она твердо усвоила: я никогда не сдамся ни ей, ни Ордену. Резные фигурки не понадобятся. Она считает, что всего добилась, но ей предстоит убедиться, что я плохой попутчик. – Ричард ткнул кулаком в мешок, утрамбовывая содержимое. – Просто отвратительный.

В комнату влетела Кара с несколькими узелками и быстро положила их на кровать.

– Я собрала для вас кое-какую еду, магистр Рал. То, что пригодится в путешествии: вяленое мясо, вяленую рыбу, немного риса и бобов. А… А сверху я положила буханку хлеба, который сама испекла. Вы уж съешьте сперва его, пока он свежий.

Поблагодарив, Ричард положил узелки в мешок. Хлеб он, прежде чем убрать, поднес к носу и с удовольствием понюхал, благодарно улыбнувшись Каре.

Ричард выпрямился. Он больше не улыбался. С таким выражением, будто собирается совершить последнее, страшное действо, он стянул через голову перевязь. Взял серебряно-золотые ножны в левую руку, правой вытащил из ножен Меч Истины. Костяшки пальцев побелели.

Клинок издал неповторимый металлический звон, возвещая о том, что свободен.

Ричард закатал рукав и полоснул мечом по предплечью. Кэлен вздрогнула. Она не знала, случайно он рассек руку так глубоко или нарочно. И заледенела, вспомнив, как точно работал Ричард любым острым предметом.

Он повернул лезвие и обмакнул в кровь с обеих сторон. Он купал клинок в крови, давая ему отведать чуть-чуть и еще больше, разжигая в нем аппетит. Кэлен не понимала, что он делает и зачем, но это был пугающий ритуал. Она пожалела, что Ричард не извлек меч раньше и не зарубил Никки. Уж ее-то крови Кэлен бы не испугалась.

Ричард взял ножны и убрал Меч Истины на место, провел ладонью по всей длине меча и схватил ножны посредине, а потом склонил голову, не отрывая глаз от золотого и серебряного блеска, и повернулся к Кэлен.

Он поднял голову– в его глазах плескалась смертельная ярость магии. Ричард вызвал чудовищную ярость меча, призвал ее – а потом убрал. Кэлен никогда еще не видела, чтобы он так поступал.

Ричард протянул ей меч. Сухожилия на запястье напряглись. Сквозь кровь виднелись белые костяшки пальцев.

– Возьми его, – проговорил он хриплым голосом, выдающим внутреннюю борьбу.

Кэлен, как зачарованная, взяла меч. На мгновение, пока Ричард не отнял окровавленную руку, она испытала резкий толчок, будто ее притянуло к мечу яростным гневом, подобного которому она никогда не испытывала. Она была почти готова увидеть сноп искр. От холодной стали исходила такая эманация ярости, что Кэлен чуть не рухнула на колени. В этот момент она вполне могла бы выронить меч, будь у нее возможность разжать руки. Только она не могла.

Как только Ричард убрал руку, меч в ножнах тут же утратил свою жгучую ярость и стал неотличим от любого другого.

Ричард предостерегающе поднял палец. Опасная магия все еще плескалась в его взоре. Желваки на скулах напряглись и отчетливо проступили под кожей.

– Не доставай этот меч, – прохрипел он, – пока не дойдет до спасения твоей жизни. Ты знаешь, что это оружие творит с человеком. Не только с тем, кто ощущает на себе силу его клинка, но и с тем, кто носит ножны.

Кэлен, захваченная его пронзительным взглядом, смогла лишь кивнуть. Она отчетливо помнила, как Ричард впервые убил этим мечом человека. В тот первый раз, когда он научился убивать, он сделал это, чтобы защитить ее.

Первое соприкосновение с магией меча едва не убило самого Ричарда. Ему пришлось выдержать страшную битву с собой, чтобы научиться управлять этим волшебным ураганом, именуемым Меч Истины.

Даже без магии меча глаза Ричарда могли излучать неумолимую угрозу. Кэлен могла припомнить несколько случаев, когда его хищный взор сам по себе заставлял замолчать целый зал народа. Мало что могло напугать больше, чем выражение этих глаз. Сейчас эти глаза жаждали сеять смерть.

– Будь в ярости, если придется воспользоваться этим мечом, – прорычал он. – В сильной ярости. В этом – твое единственное спасение.

Кэлен сглотнула.

– Понимаю, – кивнула она. – Я помню.

Праведный гнев был единственной защитой от жгучей боли, которую взимал меч в виде платы за услуги.

– Жизнь или смерть. Больше никаких поводов. Я не знаю, что может произойти, и желательно, чтобы ты как можно дольше пребывала в неведении. Но лучше так, чем оставить тебя вообще без защиты. Я дал ему вкусить крови, а потому он появится из ножен оголодавшим, он будет… в кровавой ярости.

– Я понимаю.

Его глаза успокоились.

– Мне очень жаль, что я взваливаю на тебя ответственность за это страшное оружие, но это единственная защита, которую я могу тебе предложить.

– Мне не придется им воспользоваться. – Кэлен ласково коснулась его руки.

– Добрые духи, надеюсь, что нет. – Ричард оглянулся, в последний раз обводя взглядом комнату, затем посмотрел на Кару. – Мне пора идти.