Змея Давида (СИ), стр. 1

========== Пролог ======

Апрель 1998 года

- Люмос!

Слабый голубоватый свет от палочки слегка раскидал по углам плотную тьму нежилого дома. Женщина в черной куртке и джинсах, неслышно ступая по пыльному полу, проследовала из узкой прихожей в комнату. Дойдя до дивана, обессилено повалилась на него и потушила палочку.

В полной темноте начала расстегивать куртку, стащила ее с себя и небрежно бросила рядом. В комнате было не топлено, она почувствовала озноб во вспотевшем теле и тут же набросила куртку обратно на плечи.

Закрыла глаза. По телу разливалась свинцовая усталость, смешанная с болью от ушибов и недовольством собой. Как она могла позволить себе настолько расслабиться, чтобы разгуливать без маскирующих чар по лесу, кишащему егерями! Слава Мерлину, это были всего лишь егеря, не шибко умные, не шибко умелые громилы, годные лишь на то, чтобы хватать несчастных подростков-маглорожденных, отлученных от школы, а не Упивающиеся во главе с этой лохматой тварью, Беллой. Нет, она определенно родилась в рубашке!

Схватка оказалась на удивление короткой, они явно не ожидали нарваться на серьезное сопротивление. Наверняка, не узнали ее в лицо, хотя Министерство не поскупилось на бумагу, чтобы распечатать ее фотографию с пояснением «особо опасна, грязнокровка». Бараны! Как будто грязнокровки могут учиться на Слизерине…

Вырубить этих ребят было легко, достаточно, оказалось, запустить в одного из них «сектумсемпрой», чтобы привести двух других в состояние легкого ступора и наложить на них заклятие окаменения. Убивать не стала, хотя «сектумсемпра» все равно означала смерть от потери крови и болевого шока без должного вмешательства. Если они знают контрзаклятие, то спасут своего незадачливого дружка. Ну, а если не знают, что ж – одной мразью на земле станет меньше. И совесть ее мучить не будет.

Шея ныла, словно на ней весь день каталось не меньше десятка малолетних шалопаев. Она подняла обе руки и начала массировать затекшие мышцы, вминаясь в них тонкими пальцами, слегка царапая ногтями и перекатывая по коже тонкую серебряную цепочку с двумя подвесками на ней – маленькой серебристой змейкой с изумрудным глазком и шестиконечной звездой Давида.

Закончив растирать шею, женщина склонилась к полу и стала нащупывать что-то около дивана. Найдя нужный предмет, она поднесла его к глазам. Это был пакет молока, утащенный накануне ночью из закрытого мини-маркета. Вообще-то до такого она опускалась редко, но в тот раз у нее не было с собой ни пенса, ни кната, чтобы заплатить, а есть очень уж хотелось.

В холодном пустующем доме молоко прекрасно сохранилось до сегодняшнего вечера. Она извлекла из внутреннего кармана куртки пакет с помявшимися круассанами и, вытащив один, жадно впилась в него зубами. Как любила говаривать тетя Сара, война войной, а обед по расписанию.

Тетя Сара… Лицо женщины против ее воли расплылось в улыбке. Господи, как же она умела материться! Красноречию коренной жительницы Одессы могли бы позавидовать даже ее земляки – биндюжники, это были даже не ругательства, а высокохудожественная словесная вязь на трех языках – русском, украинском и идише, способная привести в восторг любого лингвиста, не страдающего излишней впечатлительностью. И надо же было ей так нелепо умереть – в свое время избежать смерти в концлагере, чтобы на девяностом году жизни погибнуть от руки трех отморозков с волшебными палочками!

В наследство от тети ей и достался этот пустующий с девяносто шестого года домик в Шеффилде, а также навык сквернословить на трех языках сразу. Что, учитывая сложившиеся обстоятельства, не так уж и плохо. В доме этом искать ее никто не будет, а умение матюгаться позволяет неплохо отвести душу, когда на ней особенно паршиво.

Она вынула из кармашка куртки, наглухо застегнутого молнией, фотографию, сделанную с «полароида». Снова засветила кончик палочки и уставилась долгим неподвижным взглядом на изображенного на ней ребенка – спящего мальчика двух месяцев от роду. Женщина гладила глянцевую поверхность фотографии кончиком пальца и тихо улыбалась своим мыслям.

Покончив с ужином, она встала. Обошла дом, проверила все охранные чары, наложила еще парочку для надежности, затем снова проследовала в комнату, повалилась на диван, свернулась калачиком и, прижимая к груди палочку, провалилась в черную пустоту.

====== Глава 1 ======

Диана Беркович проснулась от того, что кто-то тихонько поливал ее водичкой из маленькой лейки и приговаривал:

– Вставай, балда, зелья проспишь!

Она вскочила, словно ее подбросило взрывом, но глаза так и не смогла открыть. И неудивительно – до трех часов ночи она просидела в обнимку с книгой по усовершенствованным способам защиты от Темных искусств, стибренной вечером в библиотеке с помощью мантии-невидимки. Поэтому сейчас только по голосу она узнала свою соседку по спальне слизеринских девчонок – Хильду Мелвилл.

Чертыхаясь, она наскоро плеснула холодной водой себе в лицо, сунула в рот щетку с порцией зубной пасты и, жуя ее словно жвачку, торопливо начала одеваться. Опоздать на зелья – то еще удовольствие, «Гроза и Ужас подземелий» будет до смерти рад опять оставить ее на отработку!

Что и говорить, профессор зельеварения Северус Снейп оставлял Диану Беркович после уроков с регулярностью, которой могли посочувствовать даже ненавидимые им студенты Гриффиндора. Причем не за неуспехи в зельеварении, а за длинный язык, излишнюю самоуверенность и неистребимое желание постоянно с ним спорить и доказывать. А этого грозный декан их факультета не позволял даже своим.

Идя по длинным готическим коридорам в кабинет зельеварения, Диана не могла избавиться от ощущения, что этот урок кончится так, как кончались, по меньшей мере, 50 процентов всех подобных уроков, а именно – отсидкой вечером в его кабинете и физической работой. Поэтому она, на всякий случай, желая поспорить с судьбой, выбрала стол подальше от профессорской кафедры и загородилась от него котлом, надеясь спокойно поработать.

Но если уж ей с утра казалось, что день не обещает быть приятным, значит, так и будет. Не успела она собраться с мыслями, рядом с ней возникла массивная фигура Сидни Перкинса – громилы, дебила и садиста, от которого плакали все третьекурсники. Привычным движением ткнув ее в спину кулаком, он с глумливой ухмылкой спросил:

– Ну что, грязнокровка, поработаем?

Перкинса Диана ненавидела до дрожи в руках, до удушливого желания убить. Ей, конечно, и раньше тыкали в глаза ее полукровным происхождением, но Перкинс на мелочи не разменивался, безоговорочно переведя ее в категорию «недочеловеков», коими являлись в его понимании все маглорожденные. Перкинс был ее главной «головной болью» на всем факультете, на котором у нее и без того был минимум друзей – ее яркие способности и успехи в учебе вызывали порой открытую зависть чистокровных волшебников. Полукровки на Слизерине – явление достаточно редкое и они довольно часто становятся своего рода «отщепенцами» и предметом насмешек. Таким уж «отщепенцем» Диана не была, но все же сильно отличалась от основной массы слизеринцев, которые по обыкновению вели себя довольно нагло и, разгуливая по школе, только и искали способа злобно подшутить над студентами других факультетов. Диана никогда не принимала участие в их жестоких забавах, ее чаще можно было видеть или в библиотеке, обложенной увесистыми томами, или в компании ее близкой подруги Хильды.

Поначалу, конечно, большинство слизеринцев из семей магов не в одном десятке поколений отнеслись к ней как ко всякой безродной полукровке, попадавших к ним на факультет. То есть начали «проверять на прочность» излюбленными способами – насмешками, становившимися все злее, подножками, «сюрпризами» в виде взрывачек, подсунутых в сумку или подложенных на стул, игнорированием и издевательством над ее «ученостью». Диана первое время терпела, надеясь, что постепенно к ней потеряют интерес и отстанут, но потом поняла, что смиренность жертвы только раззадоривает эту «золотую молодежь». И она приняла правила игры – отвечала оскорблениями на оскорбления, диверсиями на злобные розыгрыши, ударами заклятий в спину на такие же удары. Издевательства кончились в один прекрасный день, когда однажды в их общей гостиной к ней подошел староста факультета, под общие аплодисменты надел ей на голову серебристо-зеленый колпачок со змеиной мордой и объявил, что она прошла посвящение и теперь она – настоящая слизеринка.