Самый лучший демон. Трилогия (СИ), стр. 150
- А словами сказать нельзя было?
- А ты бы мне поверил? Ты же упрямый, как баран. Впрочем, земли Сареша мне пригодятся. Понимаешь, деньги – дело такое. Всегда нужны. Особенно когда такой махиной, как империя, управляешь. А купцам нужны гавани. Я им – гавани, они мне деньги. Кстати, спасибо, что территорию от оборотней освободили. Одну головную боль за меня решили. Да, ты ему там сообщи при случае, что разрешение на брак император дал. А в качестве свадебного подарка лишил твоего арифеда титула и имущества. И, прости, назад отыграть не получится. Мир да любовь молодожёнам.
- Ты не стерва, - процедил Дан сквозь зубы, - ты сука!
- Логично, - безмятежно отозвалась демонесса, - раз ты щенок, то я – сука. Кстати, дискредитировав тебя как капитана гвардии, я ещё и несколько рокировок провела. Извини, что воспользовалась тобой без твоего ведома. Но ты же никогда не был против, верно?
- Теперь буду, не сомневайся.
- Ни минуты не сомневаюсь, - лучезарно улыбнулась императрица. – Но в этом плане ты мне больше и не нужен. А вот чуть позже пригодишься. Только – тс-с-с! – это пока секрет. Даже не проси, дальнейших своих планов я тебе не раскрою.
- Чтоб ты… - хащ-эд осекся, как будто фразой подавился. – Что ты от меня хочешь?
- Совсем немного. Чтобы ты делся куда-нибудь подальше. Месяцев шесть-восемь меня вполне устроят. Этого времени мне хватит, чтобы исправить все, что вы наворотили. А, заодно, укрепить собственные позиции. Ну, и напомнить остальным, кто тут правит. Потом можешь возвращаться, я не против.
Дан не колебался. Совсем. Даже на секунду не задумался. Встал, требовательно протянув руку.
- Что? – изумлённо приподняла брови демонесса.
- Приказ о помиловании.
- Так император должен сначала высочайшее прошение составить, а потом у верховного жреца подписать.
Лорд не шелохнулся.
- Какой ты нудный, - вздохнула рогатая, наклонилась, открывая ящик и, один за другим, вложила в ладонь сына два свитка. – Это помилование твоей полукровке. А это приказ о назначении тебя капитаном роты полка господина Ханшара. В расположение ты должен прибыть не позднее среды. Сегодня, кстати, понедельник.
- Последний вопрос, - Дан убрал свитки в карман камзола, но при этом смотрел он на мать. – За что ты меня так ненавидишь?
- За то, что ты сын своего отца.
Кукольно-гладкое лицо красавицы перекосилось, сморщившись в обезьянью рожицу. Но это длилось всего миг. Арха даже и не сказала бы – примерещилось ей или нет.
Отвечать императрице Дан не стал. Просто коротко кивнул, демонстрируя, что принял ответ к сведенью, и направился к двери.
- Да, совсем из головы вылетело, - «вспомнила» демонесса, когда лорд уже дверь открывал. – Помолвку-то с тобой Адаша расторгла. Такая хорошая девочка. Невероятно покладистая и понятливая. Можешь передать ей, что я довольна. Думаю, она тебя уже ждёт. Я заботливо предоставила вам шанс нежно попрощаться.
Рогатый снова кивнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, словно боялся расколотить её в щепки.
А в коридоре тоже было не скучно. У стены, прижавшись спиной к камню, как наколотая на булавку бабочка, стояла все та же Адаша в окружении четырёх Очень Злых Демонов. Адин даже не постеснялся приставить острие меча к её горлу.
Дан не то чтобы метнулся вперёд. Кажется, он просто переместился. Только что стоял у двери – и уже схватил золоторожку за горло, приподняв её над полом. Такого животного ужаса, какой плескался в глазах демонессы, Архе видеть ещё не доводилось.
- Помнится, я тебе должен, - прорычал рогатый. На самом деле прорычал – понять, что он говорит, удавалось с трудом. – Самое время требовать возвращение долга.
- Жизнь, - прохрипела Адаша, вцепившись в запястья демона, - жизнь… верни.
Хаш-эд отпустил её не сразу и с явной неохотой. Девушка рухнула на колени, прижимая ладони к помятому горлу и надсадно кашляя.
- Тьма свидетель, долг уплачен, - скрежетнул Дан, отступая на шаг. – Но лучше тебе самой повеситься.
- Вы мне все должны… Все просили спасти эту тварь…
Не смотря на душащий кашель, говорила золоторожка быстро. Припекло видимо.
- А ты, конечно, никому не отказала, - хмыкнул Шай и длинно, совсем не по-лордски сплюнул сквозь зубы. – Безотказная ты наша.
- Пойдём, - процедил Дан. – Время.
- Дан, ты не понимаешь… Я не могла ничего сделать! – Адаша уцепилась за его штанину, как утопающий за ветку. – Как отказать? Она же… А я… Я не могла!
- Убери руку, - стылым голосом посоветовал хаш-эд. – И не попадайся мне на глаза.
В этот момент Арху дёрнуло, словно за шиворот, и мгновенно затянуло в чёрный водоворот.
Глава двадцатая
Дети мои, если вы боитесь потерять что-то – потеряйте.
И больше не бойтесь.
(Из проповедей странника Бэхора)
Арха ударилась в собственное тело с разгона, как будто плашмя грудью в стену влетела. Даже дыхание перехватило. Зрение сузилось, словно она в тоннель смотрела. И на другом его конце высилась каменная трибуна посреди громадной квадратной площади. А на этом постаменте – сложенные срубом бревна и вязанки хвороста. Да ещё столб с безвольно повисшими кандалами, тёмным пальцем тычущий в небо…
Но не успела ведунья и моргнуть, как площадь от неё загородили. Деревянная решётка, в которую она вцепилась обеими руками, взорвалась, разлетелась даже не на прутья – на щепки. Лекарку подхватило, подняло в воздух. Демон стиснул девушку, прижимая, словно хотел втиснуть её в себя, спрятать внутри. Глаза цвета свернувшейся крови отгородили от Архи мир.
- Всё, - выдохнул он в волосы девушки, - всё закончилось.
В следующий миг площадь пропала, словно её тряпкой стёрли. Хаш-эд стоял в маленькой спальне с выскобленными добела простыми деревянными полами. И кроватью, накрытой лоскутным стёганым покрывалом. Пахло в комнате, как и прежде – лимонной натиркой и свежей сдобой. А в окно с частым переплётом ромбиками скреблась голая ветка с единственным, скрученным в жгутик листком.
Последний раз, когда Арха видела это окно и эту ветку, листья на ней были окрашены богатым осенним золотом.
Вот как раз после этой мысли ведунью и затрясло, как в жёсткой лихорадке.
- А где твоя кормилица? – лекарка едва сумела это выговорить сквозь выбивающие чечётку зубы.
- Здесь никого нет. И не будет.
Дан уложил девушку на кровать. Опёрся кулаками в подушку у висков ведуньи, нависнув темной громадиной. И молча смотрел на неё. Определить по каменной физиономии, о чем он думает было невозможно. Впрочем, как и всегда.
А Архе больше всего хотелось залезть под одеяло и согреться, наконец. Хотя, сначала можно и вымыться. Ведунье казалось, что от неё воняет, как от навозной кучи. Особенно от волос. И эта вонь была повсюду. Заплетённая монашками коса распустилась и грива, которой лекарка так гордилась, лезла в нос, как сгнившим мехом укрывала плечи.
Девушка попыталась одной рукой собрать шевелюру. Получилось неловко, а смрад только сильнее стал.
Дан, наконец, перестал изображать собой каменное изваяние. По-прежнему молча демон завернул ведунью в покрывало, как младенца, и просто вышел из комнаты. Не сказать, что лекарку это сильно расстроило. Эмоций, как и мыслей, в ней вообще осталось маловато. Ведунья даже сообразить не могла: реально происходящее или это ей всё только мерещится.
Сколько отсутствовал хаш-эд, Арха понятия не имела. Но он вернулся. Вытряхнул лекарку из кокона и просто разодрал на ней рубашку – от ворота и до самого подола. А лохмотья швырнул в камин. Кстати, когда он его успел разжечь, ведунья тоже не поняла.
Толстая ткань поддавалась огню неохотно. Сначала она задымилась, потемнела, как бумага. И только потом маленькие, робкие ещё язычки огня лизнули комок, подсветив грубое переплетение изнутри. И вот тут с Архой что-то случилось. Она взвыла, дёрнулась, вырываясь из рук демона. Сухие, без слез рыдания забили горло, как ватой.