Первомайка, стр. 7

– А я знаю некоторых ваших ребят. Я к ним летал, когда их зимой в плен взяли. А потом я с ними встречался весной.

Я не удержался и спросил:

– Так что же вы так долго к ним не летели? А прилетели, когда они уже спустились с горы?

– Да погода была нелетная. Туман был на сто метров от земли, – оправдывался вертолетчик и, защищаясь, спросил:

– А что же они в плен сдались? Вы же спецназ, и оружие у вас специальное.

– Да против них, пятидесяти, было полторы тыщи боевиков. Их бы за полчаса всех положили. А за что они должны были там погибать?

Короче говоря, мы так и не поняли друг друга. Летчик считал, что нужно было биться до последнего. А я был убежден, что если бы не командир отряда, который ценой своего здоровья, да и жизни, спас своих людей, то лежать бы всем пятидесяти четырем разведчикам в чеченской земле.

Вся эта эпопея с пленом закончилась только летом, когда одна разведгруппа прибыла на ту самую горку и выкопала из братской могилы останки тех двух солдат, которые погибли в короткой перестрелке. Останки бойцов были вскоре отправлены на родину. Прослужили эти солдаты всего по полгода.

Вот и сейчас, глядя на свою группу, на неуклюжие действия солдат, я приказывал снова и снова, стараясь довести их действия до автоматизма. Я не хотел кого-то из них отправить домой в цинковом ящике и поэтому гонял их до седьмого пота.

Головной дозор, проходивший мимо часового у шлагбаума, почему-то загляделся на него и засмеялся. Я тоже не смог сдержать улыбки, едва взглянув на часового. На бруствере из мешков с землей лежала снайперская винтовка СВД, а рядом сидел человечек в очках с толстенными линзами. Да и в каску могло вместиться две такие головы.

– Кто тебя снайпером поставил? – не удержался я. – Хотя правильно. Тебе, наверное, и прицел-то не нужен. Да?

Солдатик равнодушно глянул на меня и молча отвернулся к амбразуре. Ему было на все и на всех наплевать. Лишь бы домой вернуться из этого пекла.

Группа уже начала спускаться по дороге вниз, в карьер, когда Стас показал на правый откос дороги:

– Летом здесь «бээмдэшка» [2] спускалась. Механик зазевался, и машина упала с обрыва. На башне лейтенант сидел. Так его насмерть задавило.

Я подошел к обрыву – высота метров тридцать:

– А с механиком что?

– Да ничего. Он же внутри сидел. Только шишки себе набил.

– Да. Уж лучше бы его задавило. Тут можно и на танке проехать.

Около часа мы пристреливали оружие. Потом солдаты вволю постреляли по банкам и цинкам. Надо же им было привыкнуть к своему оружию.

С наступлением сумерек мы начали выдвигаться обратно. Группа в походном порядке стала подниматься по дороге, и тут я резко скомандовал:

– Противник – слева!

Справа от дороги поднималась отвесная стена среза карьера. Слева же был обрыв и внизу карьер. Здесь можно было отработать тактику выдвижения вместе с боевой стрельбой.

Услыхав команду, разведчики разом бросились влево занимать выгодные позиции.

Защелкали предохранители на автоматах. Дольше всех возился расчет АГС-17. Вот и они готовы к стрельбе.

– Огонь!

Все разом нажали на курки, и воздух разорвало пулеметными и автоматными очередями. В надвигающихся сумерках было очень хорошо видно, как трассирующие пули вонзаются в мишени на дне карьера. Запыхтел выстрелами и станковый гранатомет, и противоположный склон карьера расцвел яркими вспышками разрывов гранат.

Постепенно выстрелы затихли – и новая команда:

– Гранаты – к бою!

Все сразу завозились, доставая из подсумков ручные гранаты Ф-1 и РГД-5. Опять все замерли. Значит, готовы.

– Гранатами – огонь!

Разом взметнулось полтора десятка рук, и в воздухе защелкали запалы. Через несколько секунд внизу, на дне карьера, раздались глухие разрывы гранат. Мы закидали дно карьера оставшимися гранатами, и на этом наша огневая подготовка к выходу закончилась. Уже совсем стемнело, когда мы вернулись в расположение роты.

Солдаты сразу пошли на ужин. А потом до отбоя чистили оружие и снаряжали магазины патронами.

Глава 3. «РЕБЯТА, РАБОТЫ ВАМ – НА СОРОК МИНУТ»

Разбудили нас около пяти утра. Командир роты заступил накануне в наряд дежурным по ЦБУ [3]. И как только в наш батальон поступил приказ, он сразу же прибежал в роту поднимать группу. До семи утра мы должны были наскоро позавтракать, получить оружие и экипироваться. Согласно директиве сверху, мы должны были быть одеты в белые маскировочные халаты. Но еще на прошлом выходе все зимние маскхалаты были изношены и запачканы настолько, что их было невозможно надеть. В ротной каптерке имелось несколько новеньких комплектов, но на всю группу их не хватало. Ротный подумал с минуту и приказал идти на построение в обычном камуфлированном обмундировании. Он надеялся при комбате раскрутить начальника вещевой службы, чтобы тот выдал на всю группу новенькие маскхалаты.

Так оно и вышло. Без десяти семь группа стояла перед штабом батальона. С опозданием в полчаса к нам присоединилась вторая группа из второй роты, а за ней стали приходить начальники служб и офицеры из управления батальона. Вторая группа вышла на построение уже в белых маскхалатах и была похожа на шеренгу стоящих Дедов Морозов. Особенно их делали похожими на новогодних дедов белые чехлы от маскхалатов, которые они понадевали на головы.

Наш ротный сразу же подошел к начвещу, и через несколько минут принесли новые маскхалаты и на нашу группу. Вскоре и мы стали одеты во все белое, правда, колпаков на головы не надели. Вместо этого можно было использовать капюшон, который маскировал голову гораздо лучше.

Поочередно стали подходить начальники служб и проверять бойцов и офицеров.

Начальник медслужбы проверил наличие промедола у командиров групп, а у остальных – наличие ИПП и резиновых жгутов. Приказал солдатам разуть правую ногу – солдаты были в старых портянках. Через пять минут прибежал солдатик с вещевого склада и выдал каждому бойцу по паре новеньких зимних портянок. На таких предбоевых построениях меня особо умиляла неслыханная щедрость начальников служб.

В обычные же дни было трудно застать на складе начальников служб, а получить на группу какое-либо имущество – тем более очень тяжело.

Начальник связи батальона привел с собой двух связистов, которые должны были обеспечить группу радиосвязью с батальоном. Старший лейтенант проверил, сколько радиостанций для связи внутри группы, и поинтересовался, есть ли у нас запасные батареи к ним. Он заверил меня, что у его связистов исправные радиостанции и связисты могут хорошо на них работать. Начальник связи тоже имел при себе оружие и полную экипировку. Оказалось, что он летит вместе с нами. Это нас немного порадовало: в таком случае проблем со связью не будет.

Но я был бы рад, если бы и начальник продовольственной службы полетел с нами. Но он был без оружия и вряд ли согласился бы на такую миссию. Пока ждали командира батальона, я приказал одному бойцу сбегать в роту и принести один ящик сухого пайка. На аэродроме мы могли прождать очень долго, а на голодный желудок много не навоюешь. Принесенную коробку с сухпайком положили за строем группы.

Появился комбат. Он выслушал доклады своих заместителей и прошелся вдоль строя наших групп, проверяя экипировку солдат. Затем стал перед строем и начал зачитывать боевой приказ:

– «Вооруженная группа Салмана Радуева совершила рейд на город Кизляр.

Блокировала аэродром и захватила городскую больницу с заложниками. Численность боевиков составляет двести пятьдесят – триста человек. Сколько заложников, пока неизвестно. На переговорах было решено предоставить террористам автобусы для проезда вместе с заложниками на территорию Чечни.

Наша задача: на маршруте передвижения колонны боевиков нашей авиацией будут подбиты головной и замыкающий автобусы. Одновременно с этим с вертолетов Ми-8 будут высажены наши группы и еще отряд десантников в тридцать – сорок человек.