Первомайка, стр. 34

В полночь меня разбудил Саша Винокуров – с полуночи до трех утра было время моего дежурства. Я вылез к костру. На мое место сразу улегся спать уставший лейтенант. Я выпил приготовленный им чай и пошел проверять свои посты.

В субботу из прилетевшего вертолета вдруг стали высаживаться знакомые нам солдаты и офицеры из 8-го батальона…

Меня окликнули по имени. Я поднял голову, и в этот миг офицер из восьмого бата щелкнул фотоаппаратом…

Глава 6. НОЧЬ

Ночь была тихая и темная. За полчаса до моего пробуждения выпал мягкий и пушистый снег, чему я не был особо рад. Днем этот снег растает и грязи будет по колено, а нам ведь нужно опять идти на штурм села.

Батареи в ночных биноклях сели окончательно, и солдатам на фишках приходилось напрягать свое зрение и слух, чтобы различить что-либо подозрительное в темноте.

Свежевыпавший снег лежал ровным белым слоем, на котором чернели заросли камыша и слегка качающиеся от редких порывов ветра кусты.

В два часа ночи меня осторожно окликнул находившийся на правом фланге Бычков:

– Товарищ старшлейтенант, там на канаве кто-то есть.

Я захватил свой винторез с ночным прицелом, лег рядом с контрактником и взглянул в прицел. На виадуке, присыпанном снегом и потому резко выделявшимся на фоне черных кустов, копошились две темные фигуры. Я оторвался от прицела, потер правый глаз и снова посмотрел в ночник. Фигуры продолжали возиться, что-то делая на самом гребне виадука. Это могли быть солдаты из группы Златозубова, которые должны были находиться значительно правее, но почему-то сместившиеся до уровня моего правого фланга. Или же это были боевики, устанавливающие мины на пути выдвижения наших штурмовых групп к селу. Мне понравился второй вариант. Я осторожно дослал патрон в патронник, подвел треугольник прицела под одну фигуру, указательный палец лег на курок и… Я поставил винторез на предохранитель, приказал Бычкову наблюдать за ними в прицел и без команды не стрелять и пошел докладывать к дневке комбата.

Дежурившему там майору Морозу, более опытному и осторожному офицеру, также понаблюдавшему в прицел за возней этих ночных призраков, более пришлась по душе идея, что это златозубовские бойцы. Дежурный связист попытался связаться со Златозубовым по радиостанции, но тот не отвечал.

– «Крыса», «Крыса»! Я – «База»! Я – «База»! Ответь мне… «Крыса», «Крыса»! Я – «База»! Ответь мне… – глухо бубнил связист у своей станции, но все было пока безрезультатно.

– А может, их уже и нет, – шепотом подлил масла в огонь Бычков.

– Поговори тут мне, – недовольно проворчал Мороз.

«Да. Всяко может быть», – подумал я и взял на мушку темную фигуру. А вслух я предложил:

– Давайте я их обстреляю. Если это духи – они затарятся. Если это наши, то или матом заорут, или сразу на связь выйдут.

– Погоди, не стреляй, – сказал майор, и мы стали ждать.

Сидевший в десятке метров от нас радист уже перестал вызывать командира второй группы и теперь домогался ответа у его подгрупп:

– «Крысенок-1»! Я – «База»! Ответь мне! «Крысенок-2»! Я – «База»! Дай два длинных тона, если меня слышишь… Дай два длинных тона…

Но вся семейка не отвечала ни голосом, ни писком в тонгенту… Больше всего меня раздражало и злило то, что эти двое не просто виднелись на верху виадука, а именно возились над чем-то. Их согнутые спины и иногда просматривавшиеся головы ясно давали понять, что там что-то устанавливают или же снимают. Но вторая группа должна была находиться на сенохранилище, и на виадуке ей делать было нечего, а тем более что-либо устанавливать или снимать. Зато так долго возиться, да еще на предполагаемом маршруте выдвижения именно моей группы, могли только духовские минеры, устанавливающие фугас или мощную мину.

Когда я через одну-две минуты опять посмотрел в прицел, то увидел, что подозрительные спины и головы исчезли. Чтобы найти их, я начал водить ночником влево-вправо, что было вовремя: в десятке метров правее показались два человека, которые осторожно появились на гребне виадука и там присели, ожидая чего-то.

Затем они, также крадучись, перевалили на нашу сторону виадука и присели. Почти одновременно на виадуке показалось поочередно еще несколько черных тел, которые быстро преодолевали ирригационную канаву.

Минут через пять темных фигур стало восемь. Они встали и гуськом пошли к нашему правому флангу. Майор посчитал их количество, вздохнул облегченно и выдал следующее:

– Это Златозубов возвращается.

Я уже убедился в этом: самая мелкая фигура, шедшая впереди, встала в сторону, пропуская всю колонну. Когда с ней поравнялся замыкающий колонну рослый солдат, человечек подпрыгнул и стукнул его кулаком по голове. Затем мелкая фигурка на ходу дала рослому пару пинков, и это меня окончательно убедило, что это идут наши собратья по оружию. Наблюдая в ночной прицел за мелкой фигурой, я сразу узнал стиль работы Валеры Златозубова, который не сильно отличался от моего.

Разница заключалась в том, что если он любил воспитывать подчиненных собственноручно, то я предпочитал командовать провинившимся личным составом, который в свободное время «любил» лишний раз побегать, попрыгать «джамбу» и поотжиматься в упоре лежа…

Да и во второй группе ее непосредственный командир был самым маленьким по росту.

Если бы было чуть светлее, то наверняка в прицел я различил его рыжую бородку.

Вскоре группа Златозубова скрылась за изгибом вала между нашими позициями и мостом, где сидели десантники, и спустя десять минут показалась на тропинке между валом и кустарником. Солдаты второй группы шли быстрым шагом мимо нас, спеша к своей дневке и костру. Шедшего последним Златозубова обрадовал майор Мороз:

– Еще бы чуть-чуть, и Алик тебя бы обстрелял.

Тот сразу взъерепенился:

– Чево? Вы чо тут, охренели? Где этот боевик хренов?

Я уже сидел у своего костра и прихлебывал чай, но, услышав вопли Валеры, сразу поднялся:

– Чего ты там разорался?

– Это ты, что ли, меня там чуть не обстрелял? – кипел от злости командир-2.

Мне было немного неловко за свою поспешность, но я ответил, что я, и нефиг лазить где попало. Потом мы вылезли на вал и несколько минут тыкали указательными пальцами в темноту и показывали друг другу ориентиры на местности.

Я доказывал, что его люди находились напротив моего правого фланга, ближе к центру моего рубежа, хотя должны были быть значительно правее. Рыжебородый командир второй группы убежденно спорил, что они были на тех позициях, где и должны были сидеть в ночной засаде. Наш спор ничем не закончился, и мы разошлись по своим дневкам, каждый убежденный в своей правоте. В пылу спора я как-то позабыл уточнить, что же это его бойцы так долго копошились на виадуке…

Когда я подсел к костру, мои часы показывали без десяти минут три часа ночи. От шума нашей беседы проснулся Стас, который должен был заменить меня в три часа.

– Чего вы там ругались? – спросил он, надевая ботинки и садясь к огню.

– Да лазиют где попало. А я их чуть было не обстрелял. Теперь еще и обижается.

Давай-ка чаю хлопнем, и я полезу спать.

Мы выпили чаю, погрызли сухари, и в три часа я уже натягивал «молнию» на спальном мешке, предвкушая три часа сна. Но уснуть мне не довелось.

– За бруствером – группа людей! – услыхал я голос капитана Плюстикова, который дежурил с четырьмя бойцами метрах в двадцати от правого фланга моей группы.

Сразу же раздался хлопок выстрела подствольного гранатомета. Спустя несколько секунд эта граната разорвалась где-то за виадуком. Сразу же за валом длинными очередями ударило несколько автоматов.

«Началось», – подумал я, быстро вылезая из спального мешка, и крикнул своим солдатам:

– Группа – К БОЮ!

Стас уже бежал к своему пулемету, в который была вставлена суперлента в четыреста патронов. Я вскочил в валенки, схватил винторез, нагрудник с магазинами и по склону вала влетел в свой окоп. Выглянул из него и увидел, как на виадуке заплясало полтора десятка огоньков от автоматов боевиков. До них было не более ста метров; радуевцы сосредоточили весь огонь на участке вала от дневки комбата до дневки моей группы. В воздухе над головой начался и не переставал раздаваться резкий шум от множества пуль.