Среди волков, стр. 32

Я чувствовала, как он подходит. Я чувствовала, как он подходит, и побежала и спряталась.

Они все мне врали. Все до единого. Сначала выключилось мое периферийное зрение, потом наплыла темнота, красная и шероховатая, как забрызганная кровью стена, как будто бы я смотрела на мир из-под раковины.

Повинуйся. Дерись. Западня. Подчиняйся.

Выживай.

Только этот приказ имел значение. Больше ничто. Я вскочила с дивана, темнота сомкнулась вокруг меня, и мои охранники, пораженные этим проявлением откровенного неповиновения, не смогли достаточно быстро отреагировать. Не сумели достаточно быстро подавить меня своей волей, не сумели достаточно быстро задержать меня, когда я прорвалась сквозь один приказ, потом другой, а потом еще один с неистовством и свирепостью загнанного в угол животного.

Я бросилась к Чейзу, он схватил меня и прижал к себе так сильно, что я почувствовала, как на руках образуются синяки. Но это было не важно.

Мы прикоснулись друг к другу.

Они приказали нам не прикасаться друг к другу, а мы прикоснулись.

Моих родителей искусали. Они не выжили. Каллум убил волка, который это сделал. До того, как он добрался до меня. Но я догадалась, что он этого не сделал. Не убил его на самом деле.

Еще больше информации проходит между нами. Чувства — гнев, ненависть, страх, любовь, надежда… Слова, обрывки образов… Я — в памяти Чейза. Он — в моей памяти. Я не вижу ничего. Даже его лица.

Западня.

Драться.

Они хотят забрать меня.

Я должна… должна…

Сора, Лэнс и Кейси вскочили на ноги, я не вижу их — все красное, слишком много красного, — и Чейз держит меня еще крепче.

— Моя, — рычит он.

— Отпусти ее.

— Нет, — говорю я, вынуждая тело подчиниться своему приказу и заставляя окружающий мир не вращаться перед моими глазами. — Не отпускай.

Все, что я знала в этой жизни, было враньем. То существо, монстр, который убил мою семью, он все еще был здесь, и Каллум знал об этом. Знал, но скрывал от меня, прятал Чейза, и не потому, что тот был опасен, а потому, что Бешеный был у него в голове.

Потому что вместе мы бы это разгадали.

— Отпусти ее. Сейчас же!

Воздух задрожал от напора Лэнса. Я не представляла, каким он был сильным и как близок к тому, чтобы самому быть альфой. А то, что он говорил очень редко, придавало его словам особую силу. Волк Чейза повиновался приказу, пятясь назад, рыча и огрызаясь.

Его пальцы отпустили мои плечи.

ПОВИНУЙСЯ. ПОВИНУЙСЯ. ПОВИНУЙСЯ.

Меня ломало. Плющило. Мне не хватало воздуха. Я почувствовала панику Чейза, и это каким-то образом позволило мне не запаниковать самой. Мое зрение стало идеальным — потому что он еле видел. Мои мысли не путались — потому что его были в беспорядке.

Западня, донеслись до меня его мысли. Драться. Брин.

Я почувствовала, как Чейз сходит с ума. Увидела, что он теряет над собой контроль — понемногу, шаг за шагом. И вспомнила, что я сделала с Девоном, когда, растерявшись в подобной ситуации, попала в западню, и выхода совсем не было.

Если он бросится на Лэнса, они убьют его.

Драться.

Смотри на меня, подумала я, борясь с туманом в голове, своей и его. Только на меня, Чейз.

Я могла бы перекрыть мою связь со Стаей, могла бы найти оправдание выставленной блокировке своего сознания, но я этого не сделала.

Вместо этого я, напрягшись всем телом в попытке сохранить свои самые главные инстинкты, собрала все, что было между мной и Стаей, все, что связывало нас, делало меня одной из них — каждый невидимый волосок, связывавший меня с моими братьями-волками, — и бросила все это Чейзу.

Мой, подумала я.

Западня. Драться. Выжить.

Мой.

Потом — фуух! как будто воздух в одно мгновение высосали из комнаты, и наступила тишина. И Стая ревела на меня уже откуда-то издалека, совсем неслышно. Тишина.

Тишина и Чейз.

Глава

ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Ты что это сделала только что? — грубо спросил Кейси, но на его лице было написано что-то вроде ужаса. — Вы двое, вы что это такое сделали?

Чейз посмотрел на Кейси, потом на меня. Паника исчезла — и у меня, и у Чейза, — и ее место заняло энергичное напряжение, теплыми нитями проходившее сквозь наши тела, притягивающее нас друг к другу дюйм за дюймом.

— Я могу не отвечать, — сказал Чейз растерянно, — хотя обычно, когда они о чем-то спрашивают, я должен ответить. — Он склонил голову набок. — А это все-таки еще там… Каллум. Волк. Стая. Я могу слышать их, но сейчас все по-другому. — Чейз наклонился вперед, зарывшись носом в мои волосы, и втянул носом воздух. — Это ты.

— Она перенастроила связи, — глухо сказала Сора. — Теперь они друг для друга на первом месте, а Стая — на втором. — Я чувствовала, как ее душа рыскала вокруг меня, проверяя, где кончается наша связь, пытаясь уничтожить то, что я сделала, что бы это ни было.

— Это невозможно, — возразил Лэнс, обменявшись взглядами с Сорой, и их взгляды напомнили мне, что опыт многих столетий научил их разбираться в мельчайших деталях выражения лиц друг друга. — Или нет?

— Моя, — сказал Чейз и потерся щекой о мою шею.

Я вздрогнула — от прикосновения било, как от электротока.

— Мой, — согласилась я, зарываясь рукой в его волосы. — Но только без сумасбродства. И я — не твоя собственность. И еще каждый сохраняет свою независимость. — Я пихнула Чейза локтем. — Правильно?

Он пожал плечами:

— Конечно.

Наверное, это очень здорово, что он не родился обром.

— Они идут сюда. — Это снова Сора. Ее голос по-прежнему бесстрастный.

— Кто? — спросила я.

— Тот, кто находится достаточно близко, чтобы почувствовать, что здесь только что произошло, — ответила Сора. Она закрыла глаза, пытаясь узнать их, и мне стало интересно, смогу ли и я сделать это когда-нибудь, если, конечно, очень постараюсь. — Маркус. Братья Коллинз. Все твои одногодки, кроме Девона. Кое-кто из жен.

Кейси резко втянул в себя воздух:

— Это плохо.

Из груди Лэнса вырвалось глухое рычание.

Очень плохо, перевела я Чейзу.

А он крепко обнимал меня и никак не мог понять, как что-то, происходящее между нами, может быть плохим. Ведь все так здорово. К несчастью — а может быть, и к счастью, — я все еще в достаточной степени была человеком. И наше нежное мурлыканье, и прикосновение кожи Чейза к моей отнюдь не убеждали меня в том, что мы находились в безопасности. Мы были вместе, это точно. Но и дела наши были хреновые. Особенно у меня.

Инстинкт выживания, который довел меня до того, что я только что сделала — чем бы это ни было, — теперь не стоил и плевка. Какие условия Каллума я здесь нарушила? Я не только ослушалась волков, которым должна была подчиняться, — я бросила вызов их господству надо мной и над Чейзом. Да еще каким-то образом все соединения переустановила. Связь, которую я согласилась в свое время раскрыть для того только, чтобы прийти сюда, направила во что-то новое. Стая все еще была соединена со мной, а я все еще была соединена с обрами, но сейчас все это сопровождалось всепоглощающим единством, перетекавшим от меня к Чейзу и снова от него ко мне.

Я обратилась к Каллуму как член его Стаи, и я ослушалась Каллума тоже как член его Стаи. По зеленоватому оттенку на лице Кейси и по тому, что Сора больше не орала на меня, мне стало ясно, что все это значило.

Я уже была мертва.

Эли и Девон никогда не простят мне этого. И, что еще хуже, они никогда не простят Каллума.

— Нет, — прорычал Чейз, поднимаясь и отодвигая меня себе за спину. — Они ничего тебе не сделают. Я не позволю им.

— У тебя нет выбора, сынок. — В комнату вошел Каллум, утомленный, с каменным лицом.

И хотя наша связь с ним была заглушена, подавлена тем, что я сейчас делила с Чейзом, я изо всех сил старалась расслышать его, почувствовать, узнать, о чем он думает. И я это услышала.