Среди волков, стр. 20

Снова рука Каллума оказалась на моей шее, и я схватила ее.

Безопасность. Тепло. Альфа. Так сказало мне мое чувство стаи.

Каллум. Здесь. Мой. А потом, один за другим, подходили остальные обры. И возлагали на меня руку, нежно прикасаясь ко мне. Наверное, меня от этого бросало в дрожь. Мне следовало бы лекции читать о своем личном пространстве и о том, как я ненавижу, когда кто-нибудь его нарушает.

Совсем наоборот, я думала только о том, что впервые за миллион лет Каллум не был единственным человеком, с которым я чувствовала себя в безопасности. Он не был единственным, на которого я могла положиться в том, что он всегда защитит меня, спасет, позволит мне быть самой собой, даже если из-за этого у него возникнут серьезные проблемы.

Это была моя семья. Даже те, которых я не любила, даже те, которые желали мне смерти с того самого момента, как узнали меня, они были моими точно так же, как Кети и Алекс. Мы были частью друг друга, и пусть между нами не было любви — было что-то другое.

Стая!

Я чувствовала перемены еще до того, как замечала обров: наэлектризованность поверхности кожи и меняющийся мир внутри. Я могла чувствовать, как превращаюсь… не в волка, но в некое существо, которым я была в Стае. В дочь. Сестру. Силу природы.

Энергия обров текла во мне. Я не могла заставить свои человеческие конечности действовать с той же мощью, как действовали их, волчьи, но я к этому стремилась, и в первый раз за миллион лет это меня не пугало.

Каллум выгнул спину, и одним-единственным движением его человеческая форма растворилась. Превращение человека в волка было плавным, как вода, перелившаяся из чашки в лужицу на полу. Его мех был серым, с рыжеватым отливом. Он потянулся, упершись передними лапами в землю и задрав хвост, а потом выпрямился в полный рост.

В человеческом облике Каллум выглядел скорее как ковбой, чем как лайнбекер, [20] и был опасен только тогда, когда вы знали, какая сила скрывалась в нем. Но в обличье животного он трансформировался в нечто, от чего у вас перехватывало дыхание. Никто ни при каких обстоятельствах не принял бы Каллума за обычного волка. Он был громадный, и с волчьим оскалом на морде он смотрел прямо мне в глаза.

— Агрррууууууууууу!

От этого звука, который я могла бы классифицировать как нечто среднее между волчьим воем и соло Джастина Тимберлейка, [21] я волчком крутанулась назад. Девон! Он был крупнее, чем любой обычный обр, размером почти с Каллума, хотя еще не совсем вырос. Была в его движениях некая грация и легкость.

Мой Девон.

Он подпрыгнул и нежно опрокинул меня на спину, и мгновение спустя мы вдвоем уже кувыркались по земле, так, как мы делали когда-то, когда были совсем маленькими. Он не давал воли своим зубам и когтям, а я впивалась пальцами ему в брюхо, щекоча и царапая его, а когда он зарывался носом мне в волосы и тихо фыркал, вдыхая и выдыхая воздух рядом с моим ухом, я улыбалась.

Кейтлин сломя голову бросилась к нам, и я обняла ее и подняла на вытянутых руках ее щенячье тельце, а потом опустила и прижала к себе, зарывшись носом в ее мех. Она лизнула меня в лицо, и ее хвост яростно замолотил во все стороны, да так быстро, что все ее тело завибрировало.

— Девчонка! — казалось, говорила она. — Сестра! Стая! Брин!

Я позволила Кейтлин скакать по мне, пока она не потеряла равновесие и, перевернувшись через голову, свалилась на землю. Остальные волки подошли и, не произнося ни слова, встали рядом со мной, а Кети вскочила на лапы и с восторженным визгом бросилась ко мне, потащив за собой Александра. Пытаясь угнаться за сестрой, он ввязался в игру и, вцепившись зубами в штанину моих брюк, стал тянуть.

Кети была борцом, но Алекс — я инстинктивно это знала — хотел бегать.

Я тоже хотела бежать.

Но не могла. Пока не могла. Альфа. Альфа. Альфа, говорило мне мое чувство Стаи, и в унисон Кети, Алекс, Дев и я повернулись к Каллуму, который, закинув назад голову, завыл. И на этот длинный радостный звук эхом откликнулись остальные.

И я откликнулась на него своим высоким и чистым человеческим голосом.

А потом мы побежали. Вокруг — сплошные мохнатые тела, натыкающиеся на меня, мельтешение под ногами, и я перепрыгиваю через них. Я что-то кричала им. Я пела и вопила, я старалась обогнать их, и, хотя шансов на это у меня было не больше, чем у младенцев, они позволяли мне это сделать. Серые, золотистые, коричневые, белые, черные и всех возможных оттенков между этими цветами — Стая была как расплывшееся цветовое пятно, и хотя я ничего не могла поделать, кроме как просто смириться с тем, что им все известно о моей бледной, безволосой коже, это было не важно. Не важно для меня и не важно для них.

Любой из членов Стаи — за исключением разве что близнецов — мог бы убить меня, ни на секунду не задумавшись. Они могли бы переломать мне кости, свернуть шею, вскрыть яремную вену. Они могли бы сожрать меня, уничтожить, развеять останки по ветру.

Но они этого не сделали. Этот зов моей связи с ними был столь силен, что я даже не подумала о других волках, которых видела в своей жизни, — мужчинах, которые переключались в монстров, с челюстями, рвущими человеческое горло.

Вместо этого я думала о ветре, бьющем мне в лицо, о запахах и вкусе леса и о том, как трава стелилась под лапами моих братьев.

Стая была в безопасности.

Стая была сплочена.

Стая была — моя!

Глава

ДЕВЯТАЯ

На следующий день я проснулась за час до того, как заработала моя тревожная сигнализация — спазмами в икрах, листьями, запутавшимися в волосах, и странной субстанцией под ногтями, которая, как я безнадежно надеялась, была грязью. Потребовалось всего мгновение, чтобы вспомнить все, и затем прошлая ночь вернулась ко мне как сон. Я почувствовала себя сильной. Непобедимой. Защищенной.

И совершенно не похожей на себя.

Было жутко от того, как легко можно было раствориться в ментальности стаи. Как хорошо было ощущать свою принадлежность к чему-то, даже несмотря на то что такая принадлежность еще совсем недавно была мне совсем не нужна. В школе мне было совершенно все равно, что другие девчонки задирали передо мной носы. И более того, меня на самом деле никогда не беспокоило то, что большая часть Стаи смотрела на меня как на чужака. Если члены Стаи не чувствовали внешней угрозы, для них я была любимицей Каллума и подругой Девона, но отнюдь не одной из них. И это меня устраивало.

Но прошлой ночью я была кем-то другим. И даже сейчас, лежа в своей кровати в доме Эли, я могла чувствовать их — каждого члена Стаи: Девона, свернувшегося калачиком на своей кровати; Маркуса, рыскающего по дому с руками, сжатыми в кулаки, оставлявшими вмятины на стенах; Кети и Алекса, которые все еще спали. А Кейси был…

Кейси был в кровати с Эли. И здесь я проводила черту. Потому что фу, гадость.

Вся эта штука с чувством стаи как-то выбивалась из-под контроля. Особенно если до конца следовать логике ситуации, в которой я находилось. Что-то говорило мне о том, что я присутствовала в мыслях обров так же, как и они в моей.

Тупые оборотни.

Все еще в кровати, Брин?

Голос Каллума зазвучал в моей голове, что было совсем не удивительно, если принять во внимание то, что он все время находился там — еще до того, как я открылась для других.

Ты мои мысли читаешь? — спросила я в упор, игнорируя его вопрос и тот факт, что мне, наверное, следовало безотлагательно начинать тренировку.

Твои мысли — они твои и больше ничьи, моя дорогая. Твои эмоции, движения, местоположение и инстинкты — это совсем другое дело.

Мой инстинкт должен был сказать Каллуму, что тут он заливает. В надежде, что он уловит этот маленький психологический момент, я скатилась с кровати и нетвердой, вихляющей походкой поплелась к платяному шкафу. У меня было такое чувство, словно я пробежала марафон. Через резервуар с цементом. С грузом на ногах.