Исчезновение, стр. 8

Она сдавленно вскрикнула, словно ее подтолкнули пистолетом и подошла ближе. Иджер молчал. Теперь я хорошо видел его шляпу и часть лица у нее за плечом. Но что толку в том, что я видел его, ведь руки мои были в наручниках...

Мона снова остановилась, и в голосе ее прозвучал ужас:

– Он за рулем! – вскрикнула она. – Лежит лицом на руле!

Он оттолкнул ее и снова начал стрелять. Вокруг разлетались осколки стекла. Пуля задела дерево с моей стороны. Мотор продолжал мерно работать.

Иджер был совсем рядом. Казалось, его лицо – это серое бесформенное пятно, медленно вырисовывающееся в темноте после ярких вспышек выстрелов. Этих вспышек было достаточно. Я выстрелил в него четыре раза, напрягаясь и прижимая кольт к груди.

Лэш попытался повернуться, и пистолет выскользнул из его руки. Он было рванулся за ним, но внезапно обеими руками схватился за живот, осел на мокрую дорожку, и его тяжелое, прерывистое дыхание заглушило все звуки в сырой ночи.

Я видел, как он падал на землю, все еще прижимая руки к животу. Дыхание оборвалось...

Казалось, до того мгновения, как Мона окликнула меня, прошла целая вечность. Она схватила меня за руку.

– Заглуши мотор! – крикнул я. – Достань ключ от этих чертовых железяк из его кармана!

– Ты н-ненормальный, – пролепетала она. – Зачем ты вернулся.

Капитан Аль Руф из Бюро розыска лиц, пропавших без вести, повернулся в кресле и выглянул в освещенное солнцем окно.

Дождь уже давно кончился.

Капитан сердито сказал:

– Ты наделал много ошибок, братец. Дадли О'Мара просто смылся. Никто его не убирал. Убийство Батцела с этим никак не связано. Мезарвея взяли в Чикаго, но он оказался чист. Тип, которого ты приковал к мертвецу, даже не знает, на кого они работали. Наши ребята хорошо с ним побеседовали, так что можно быть уверенным – он не водит нас за нос.

– Держу пари, они это умеют, – ответил я. – Я там провел целую ночь, но вряд ли могу сказать намного больше.

Капитан посмотрел на меня бесцветными от усталости глазами.

– Я думаю, то, что ты убил Иджера, – это ничего. И того, другого, тоже. По обстоятельствам... Но только я никак не могу все это связать с исчезновением О'Мары. Может, ты можешь разгадать эту загадку?

– Я могу, но не должен, мне кажется, – я набил и зажег трубку. После бессонной ночи табак отдавал горечью.

– Что тебя еще беспокоит?

– Не могу понять, почему вы не нашли девчонку в Реалито? Для вас это должно быть проще простого.

– Мы просто не смогли... Мы могли бы – я это допускаю. Но мы не смогли. Что-нибудь еще?

Я выпустил кольцо дыма, и оно зависло над письменным столом.

– Я ищу О'Мару по требованию генерала. Бесполезно было говорить ему о том, что полиция сделала все возможное. Он может себе позволить нанять человека в полное свое распоряжение. Я понимаю, что вам это неприятно слышать.

Капитана это не позабавило:

– Да нет, вовсе нет. Если ему хочется тратить деньги, то ради бога... Люди, которые вправе обидеться, находятся за дверью «Бюро убийств».

Он хлопнул себя по ноге и оперся локтями о стол:

– У О'Мары было пятнадцать тысяч. Это большие деньги. Любой на его месте мог бы строить замыслы побега. Вероятно, он только об этом и мечтал.

Капитан обрезал сигарету и поднес к ней спичку, покачал большим пальцем: «Понятно»?

Я ответил, что понятно.

– О'кей. У О'Мары было пятнадцать тысяч... Парень, который удирает из дома, обычно бывает в бегах столько, на сколько хватает его бумажника. Пятнадцать тысяч – хорошие деньги. Если бы у меня было столько, я бы и сам сбежал... Но когда деньги закончатся, мы найдем его. Скорее всего, он предъявит чек, попытается получить кредит в отеле или магазине, даст о себе знать, напишет кому-нибудь или получит письмо. Он, возможно, сменил город и имя, но не сменил старых привычек. Рано или поздно он попадет в поле зрения розыска. У человека не могут быть везде друзья, а если все же и есть – они не смогут оставаться всю жизнь немыми. Не так ли?

– Да, конечно, – ответил я.

– Он далеко забрался, – продолжал Руф. – Но единственное, что он приготовил, это деньги. Ни багажа, ни лодки, ни забронированного билета на поезд или самолет, ни такси или частной машины, чтобы выехать из города. Все это уже проверено. Его собственная машина была найдена в двенадцати кварталах от дома. Но это ни о чем еще не говорит. Он знал многих, кто согласился бы подвезти его пару сотен миль, а потом помалкивать об этом, даже несмотря на обещанное вознаграждение. Это здесь, но не где-то. Не новые друзья.

– В общем, вы возьмете его, – подвел я итог.

– Когда он проголодается.

– Это может растянуться и на год, и на два. А генерал Уинслоу может не дожить до конца нынешнего. Это вопрос чувства, а вовсе не о том, останется ли незакрытым дело, когда вы будете уходить в отставку.

– А ты сентиментален, приятель, – брови и глаза капитана задвигались. Он охотно выставил бы меня за дверь. Решительно никому в полиции я не нравился в тот день.

– Может быть, мне удастся понять это чувство. Хотелось бы, – произнес я и встал.

– Конечно, – вся фигура Руфа выражала непоколебимую уверенность. – В общем-то, Уинслоу – человек влиятельный. Что я могу для него сделать?

– Ты мог бы найти тех, кто приказал убить Ларри Батцела, – ответил я. – Даже если эти два дела никак не связаны.

– Ладно. Буду рад помочь, – он загоготал и рассыпал пепел по столу. – Ты, главное, ухлопай всех парней, кто мог бы кое-что порассказать, а уж мы сделаем остальное. Нам нравится такой стиль работы.

– Это была самооборона, – проворчал я. – Иначе я не смог бы выпутаться.

– Конечно. Ну ладно, мне теперь не до тебя, приятель. Я занят.

Но его бесцветные глаза внимательно следили за мной, пока я не вышел.

Утро отливало небесной голубизной и золотом. В кронах деревьев в парке Уинслоу птицы щебетали на разные голоса, радуясь безоблачному дню.

Привратник открыл мне калитку, и я прошел вверх по подъездной аллее вдоль террасы к огромной резной парадной двери в итальянском стиле. Прежде чем позвонить, я взглянул с холма вниз и увидел маленького Тревельяна, сидевшего на каменной скамье, подперев голову руками и глядя в пустоту.

Я спустился вниз по мощеной дорожке и подошел к мальчику.

– Сегодня без дротиков, сынок?

Он поднял на меня темные блестящие глаза.

– Да. Вы нашли его?

– Твоего отца? – Нет, сынок, пока нет.

Он покачал головой. Его ноздри гневно раздулись.

– Я уже говорил, он мне не отец! И не говорите со мной так, словно мне четыре года! Мой отец – он во Флориде или где-то еще.

– Ну ладно, я еще не нашел его, чьим бы отцом он ни был, – сказал я.

– Кто свернул вам челюсть? – спросил он, разглядывая меня.

– Так, один тип с газовым баллончиком в руке.

– С баллончиком?

– Да. Им можно пользоваться как кастетом. Как-нибудь можешь сам попробовать, только не на мне, – пробормотал я.

– Вам не найти его, – сказал он с горечью, глядя на мою челюсть. – Я имею в виду – мужа моей матери.

– Найду, можешь быть уверен.

– Сколько поставите?

– Больше, чем у тебя когда-нибудь было.

Он пнул на ходу красный кирпич. Его голос оставался сердитым, но уже стал спокойнее. В глазах светился расчет.

– Хотите поставить на что-нибудь другое? Пойдем в тир. Ставлю доллар за то, что я собью восемь из десяти трубок десятью выстрелами.

Я оглянулся на дом. Никто, как будто, не спешил принять меня.

– Ладно, – согласился я. – Мы сейчас зададим им жару. Пошли.

Мы прошли вдоль дома под окнами. Вдалеке среди аккуратно подстриженных деревьев промелькнул стеклянный фасад оранжереи. Перед гаражом человек в свитере полировал хромированные части большого автомобиля. Мы прошли мимо него к низкому белому зданию за лужайкой.

Дейд достал ключ и открыл дверь. Мы окунулись в спертый воздух помещения, пропахшего пороховым дымом. Мальчик закрыл дверь на щеколду.