Сага о копье: Омнибус. Том III (ЛП), стр. 656
Да, людоеды не потребовали никаких земель, они хотели получить более драгоценный дар со стороны Хотака. Минотавры могли до смерти сражаться друг с другом на Арене, но они всегда традиционно объединялись против общего врага. В доказательство искренности союза людоеды потребовали множество рабов-минотавров для услужения. Такое было неслыханным — минотавр отдаёт другого минотавра в рабство другой расе, поэтому Хотак сделал это тайно и с некоторой долей колебания. Но, в конце концов, все они были бандитами, предателями или того хуже.
Корабль стонал, выдерживая удары шторма, в трюм постоянно просачивалась вода, требующая откачки. Один ряд рабов, что напрягся над веслом, вдруг неожиданно повалился назад, на своих товарищей, толстая древесина сломалась под тяжестью волны, как лучина.
Надсмотрщик в ярости начал хлестать неудачников плетью, а заодно досталось и соседним рядам. Минотавры глядели на него с ненавистью, скованные и мокрые, они меньше всего хотели что-либо делать.
Гребля возобновилась.
Только один из заключённых не волновался ни о шторме, ни о кнутах, он совершенно не размышлял, сможет судно спастись или нет. Фарос толкал и тянул весло так, будто он давно умер и только сам этого не заметил. Когда надсмотрщики орали на него, он смотрел перед собой не мигая, когда на его спину опускался кнут, даже не вздрагивал. Может, он и правда стал ни о чём не размышляющим мертвецом…
Его сознание, однако, было ясным и порождало совершенно другие картины. Тут были минотавры, сопровождавшие на этом странном пути в Бездну: мать, отец, братья, Бек, Ультар, Пэг и леди Мариция… Множество других… Он раз за разом переживал свою жизнь, слышал голос Градиса, который умолял его быть осторожным, чтобы потом вернуться и отомстить… За семью и весь клан… Покарать виновных… Мольбы и требования бились в голове тяжёлой барабанной дробью. Однако потом ему стало казаться, что мести требует его собственный, Фароса Эс-Келина, голос.
Вернуться? Разве он может надеяться вернуться и свершить правосудие? Это настолько невероятно, что даже не хочется называть это невозможным. Ультар, опытный пират и разбойник, пережил в Вайроксе гораздо больше него — и что?! Погиб, когда долгожданная свобода была близка, как никогда. А теперь его послали в такие места, откуда все шахты Вайрокса разом покажутся сладкой жизнью.
Вернуться? У него нет надежды на возвращение. Только смерть освободит его, а возможно, и смоет позор, который он на себя навлёк…
Мерный бой барабана продолжался, не умолкая. Минотавры-рабы без устали гребли, влекомые штормом все ближе и ближе к своей судьбе…
Ричард Кнаак
Кровавый прилив
1
Кровавый след
Он действительно сумел выжить целую неделю после побега или ему это только кажется? Сколько прошло времени? Ход дней для него исказился и смешался. Ему даже точно не было известно, сколько именно он находился в рабстве. Два года? Три? Может, даже пять?
До него долетали только слухи, пересказанные теми, кто лучше понимал зверский язык хозяев. Вести были отрывочны и противоречивы, но и из них можно было понять, что в мире происходят гигантские изменения. Вот что было известно: весь Ансалон в огне войны, загадочная личность, называющая себя Мина, собирает под свои знамёна армию от имени какого-то неизвестного Бога. Соламнийские Рыцари вынуждены отступать, отступать и снова отступать. Известные города, такие как Оплот или Утеха, готовятся отражать нападение или уже захвачены. Некоторые из Повелителей Драконов исчезли или пропали без вести. На его собственной родине, что раскинулась на множестве островов к востоку от Ансалона, узурпатор, который отправил его и многих других в этот кошмар, продолжает создавать легион за легионом, готовясь к вторжению на материк.
И всё же все известия с воли имели для него лишь второстепенное значение. Он работал вместе с другими рабами, каждый миг грезя только о побеге, и любой день мог стать последним.
Неожиданно один из охранников повернулся к нему спиной, и внезапное наитие заставило его взмахнуть тяжёлой лопатой и размозжить тому череп. Лихорадочно освободившись от кандалов, он кинулся бежать, с каждым шагом все дальше углубляясь в пустынную и дикую местность, что окружала лагерь.
Целых семь дней ему удавалось скрываться от многочисленных отрядов охотников. Три раза его едва не схватили, но он выучился прятаться в грязи и камнях, обманывая людоедов. Охотников прибавлялось, они шныряли во всех направлениях…
Теперь они снова были рядом. Прошлой ночью он едва успел уйти — факелы мелькали во тьме в опасной близости от него, среди скал их можно было принять за огромных светляков. Людоеды упорно обыскивали каждый камень и нору, не прекращая поисков. Местные скалы и трещины были предательски ненадёжны даже при дневном свете, поэтому, поняв, что ничего не добьются, людоеды возвратились утром.
Он насчитал больше двадцати преследователей, разбившихся на группы по двое и трое, все высокие, хриплоголосые, покрытые густой шерстью и блохами. Все они были одеты только в грязные, изношенные килты из козлиной кожи, большинство вооружены толстыми Сучковатыми дубинами, отполированными частым использованием. У немногих в руках извивались толстые плети со стальными наконечниками, которыми людоеды легко управлялись с огромными, величиной почти с коня, ящерицами — мередрейками. Сейчас ящерицы служили людоедам ищейками, пробуя воздух длинными языками и принюхиваясь к земле в поисках следа.
Все ради одного минотавра. Все ради Фароса.
Фарос присел около осыпающегося склона холма и, тяжело дыша, оценил скорость продвижения преследователей. Ни одна из поисковых групп пока не смогла напасть на его след в эти предутренние часы. Возвращаться в недавно найденную безопасную пещеру нельзя — если мередрейки почуют его запах, спасения не будет. За долгое время, что он был гостем в этих землях, Фарос выучился кое-каким способам сбивать коричнево-зелёных рептилий с толку.
Уверенный, что удача не покинет его, минотавр начал спускаться дальше, не переставая удивляться упорству и настойчивости людоедов. Хотя он догадывался, что в монотонной жизни лагерной охраны охота на него — единственное развлечение. Время от времени их начальник Сахд сам разрешал устроить побег одному из рабов, чтобы развлечь себя и своих подчинённых.
«Вот, наверное, он сейчас лютует, видя, сколько времени охотники остаются ни с чем, — с горечью думал Фарос. — Особенно если работы в карьере останавливаются! Интересно, сколько голов Сахд уже проломил? А сколько несчастных он забивает каждый день просто так, для удовольствия?»
Думая о бывшем хозяине, Фарос внезапно услышал его хриплое рычание рядом с собой — от этого звука у любого раба тряслись колени и холодела спина. Обычно после такого рыка кто-то умирал в жутких мучениях.
Выглянув из-за скалы, Фарос разглядел фигуру начальника внизу, на безопасном расстоянии. Сжимая в мясистой руке кнут, он распекал кого-то из подчинённых, и на какой-то страшный миг их взгляды встретились. Фарос, дрожа, отпрянул, но никто не заметил его в укрытии. Хозяин рудного карьера и так часто преследовал минотавра в кошмарах. Клочковатый коричневый мех Фароса пересекали многочисленные рубцы и шрамы; они были везде — на руках, ногах, спине и боках, фактически на каждой части его тела. И многие были оставлены именно девятихвостым кнутом Сахда. Плоское лицо людоеда искажалось гримасой удовольствия, когда он имел повод наказать Фароса или любого другого раба— Сахд очень любил свою работу, в сравнение с ним не шли даже стражи Вайрокса.
Вайрокс. Фарос посмотрел вверх, на густые чёрные тучи, заполонившие небо, — эта северная область Керна была покрыта вулканами. Лагерь Сахда — единственное географическое название, известное Фаросу, — лежал в долине между двумя чёрными пиками, созданной когда-то мощнейшим землетрясением. Эта пустынная местность заставляла минотавра едва ли не затосковать по Вайроксу, в котором он раньше работал вместе с другими рабами, прежде чем очутиться здесь. Там были те, кто остался верен прежнему императору и его собственному дяде Чоту. Теперь они должны были удовлетворять растущие запросы узурпатора Хотака. И всё же, несмотря на ужасные условия, Вайрокс находился на территории империи минотавров, где каждый заключённый мог мечтать обрести свободу и вернуться к родным и близким.