Сага о копье: Омнибус. Том III (ЛП), стр. 549
Слишком долго, сказала она себе; она слишком долго оставалась здесь внизу. Будь проклято мое любопытство. Еще раз Ферил попыталась заставить двигаться руки и ноги, чтобы выбраться из окна. Может, она и достигла какого-то прогресса, но не была уверена. В комнате стемнело. Было трудно различить какие-либо детали.
Теперь у Дамона нет надежды. Ферил не скорбела по своей собственной кончине; она знала, что все живое живет и умирает, но ощущала грусть, что не смогла помочь Дамону. Ей было интересно, на что похожа смерть. Кагонестийка почитала Хаббакука больше любого другого из богов Кринна, и хотела бы знать, встретит ли его, когда покинет этот мир.
Одна последняя отчаянная попытка шевельнуться.
В комнате в башне на дне Нэлис Арена стало еще холоднее и темнее.
Глава 8
Дамон Грозный Волк снова был человеком, высоким и загорелым, его пшеничного цвета волосы развевались вокруг него. Он тонул в озере, далеко к северу от Квалинестийского леса. Его кожа ощущала прохладу воды, но это не было неприятное ощущение. Было бы комфортно, если бы отяжелевшая одежда и ботинки не тянули его неумолимо и неотвратимо вниз.
Он дрался с драконом — своим бывшим напарником Гейлом — и в разгар сражения рухнул в озеро, это столкновение с поверхностью выбило из него дух и лишило сознания.
Вода затягивала его глубже, его глаза затрепетали и открылись. Он не многое мог видеть, только темные сине-серые пятна и редкие вспышки серебристо-серого — проплывавших мимо рыб. Его рука коснулась чего-то мягкого и скользкого, и он схватил это. Оно оказалось у него в руках — растение.
Дамон слышал громкую барабанную дробь в ушах и понял, что это неистово билось его сердце. Больше он ничего не слышал, а через мгновение уже перестал замечать холод воды. Он тонул. Он попытался двигать руками и ногами… приказал им вытолкать его на поверхность, но не мог и шевельнуть пальцем. Он только мог продолжать погружаться и наблюдать, как вокруг него сгущается тьма.
Он всегда говорил себе, что не боится смерти. Когда он был с Темными Рыцарями, то часто клялся храбро встретить смерть на поле брани, честно и героически погибнуть за то дело, которое было у его отряда в данный момент. Смерть была не такой уж и плохой, если встретить ее в бою, но утонуть было постыдно. Он почувствовал, как ему сдавило грудь, а затем все почернело.
Дамон очнулся в шоке, помотал головой, чтобы выгнать видение из головы, его усы хлестнули озеро и вызвали брызги.
«Это было несколько лет назад», — прорычал он себе, но видение, как он — человек тонет в том северном горном озере, столь явно стояло у него перед глазами, будто это было вчера. Даже теперь это воспоминание вызывало у него приступ паники.
Только Дамон не утонул. Живший в пещере на дне озера дракон заметил его. Тот дракон спас ему жизнь и одарил волшебным копьем, чтобы помочь в борьбе с великими драконами.
«Мне следовало умереть тогда и там», — пробормотал Дамон. Он сунул коготь в воду и снова помотал головой. «Мне и в самом деле нужно отправляться искать Ферил».
Однако, он еще больше часа оставался на мелководье, уставившись на свое чешуйчатое отражение сквозь холодную дымку, прежде чем, наконец, сделал глубокий вдох и, дрожа, снова погрузился в Озеро Смерти.
«Клянусь серебряными косами Илалэйдж, я никогда раньше не видел ничего похожего на тебя!»
Голос старого эльфа, стоявшего на коленях над Ферил и гладившего ее лицо, осторожно касаясь бледными пальцами век, ясно раздавался в воде. Он нахмурился, когда она не проснулась. Она лежала, выпрямившись, на каменном полу комнаты в башне перед самым большим книжным шкафом, а вокруг нее плавали клочки пергамента. Ее голова покоилась на подушке, которую он принес из другой комнаты, а руки были сложены на животе. Она выглядела мирно спящей.
Он встал и прошелся, его густые волосы струились массой ярко-белых локонов, свисавших ниже плеч, его тонкие губы работали, приговаривая: «Что же делать, что же делать». Он поднял большой палец, чтобы потереть кривую переносицу, выглядевшую немного длинноватой для его узкого лица в глубоких морщинах.
«Эльф с жабрами, изумительное зрелище. Эльф, явно посещавший дом Дибана, и похитивший один из его световых кристаллов». Кристалл в виде груши, который Ферил заткнула за ремень, теперь возвышался на книжном шкафу, ярко освещая всю комнату. «А может, ты только одолжила кристалл, эльфийская леди, а может, Дибан дал его тебе в качестве дара. Ближе к концу, как раз перед прибытием дракона, он стал слегка щедрым. Может, он знал, что за судьба ждет нас, и, может, он думал, что если начнет вести себя по-добрососедски, то сможет оказаться на лучшем счету у богов в загробном мире. Ты, несомненно, достаточно мила, чтобы привлечь взгляд Дибана, хотя у тебя и нет стоящих упоминания волос. Что, во имя памяти моей дорогой Илалэйдж, ты делаешь здесь внизу? Как ты дышишь водой?» Он раздраженно фыркнул и покачал головой, этот жест разметал волосы с его бледного лица.
«Не морской эльф. Нет, не даргонести или димернести. Достаточно повидал их раньше, и ты явно не одна из них. Определенно, не квалинести, и ты слишком далеко от дома, чтобы быть одной из тех любящих спорить надменных сильванести. Кагонести, судя по твоему платью и цвету волос. Видал кагонести, тоже, и ты — типичный представитель. Разве что, отсутствуют татуировки, и ты исследуешь подводный мир в месте, где лучше не бродить без карты. Итак, загадка, вот что ты такое. Жабры и тело и эльфийские уши. Поразительно».
Он прекратил ходить и посмотрел на Ферил, изучая ее, будто она была редким лабораторным экземпляром. Через несколько минут он нагнулся, приблизив свое лицо практически вплотную к ее. Он снова покачал головой, на этот раз локоны скользнули с его плеч и коснулись щек Ферил. «Что же делать, что же делать», — снова изрек он. — «Ты жива, моя рыбка-эльф. Я вижу, как ты дышишь, но сколько еще это продлится? Думаю, ты быстро угасаешь».
Он коснулся своими губами ее. «Как и я угасаю». Второй поцелуй, затем он отстранился. «Они холодны, как смерть, моя загадка. Холодны, как это кладбище. Твоя кожа такая белая, и я не думаю, что это ее естественное состояние. Холод сдавил тебя в своих объятиях, маленькая рыбка-эльф». Он снова коснулся переносицы. «Холод не должен заполучить тебя. Нет, нет. Не теперь. Ты — забавная мистификация, а если холод заберет тебя сейчас, мои вопросы останутся без ответов, так что ты должна жить, моя прелестная загадка. Каким-то образом я должен остановить твое угасание…»
Он еще несколько минут рассматривал ее, затем, казалось, старый эльф принял решение. Он закрыл глаза, распростер свои руки, и повис над ней, параллельно ее фигуре. Его губы шевелились, образуя резкие и четкие эльфийские слова, хотя в действительности он не издал ни звука. Его пальцы ритмично танцевали, как если бы он играл на инструменте. В мерцающих сферах, обволакивавших его руки, возникли пятна шафранового и зеленого цветов. Эти сферы выросли, а потом уменьшились, казалось, став больше и потускнев, как бы дыша в такт с дыханием Ферил. Беззвучные слова потекли быстрее, и вода в башенной комнате начала циркулировать.
Обрывки пергамента стали вращаться, а затем растаяли, к ним присоединились и рассеялись страницы из книг на полке. Все это окрасило комнату в непроницаемый молочный цвет, а затем вода прояснилась. Сферы теперь интенсивно засветились и вырвались из рук старого эльфа. Они на несколько минут неподвижно повисли между ним и Ферил, цветные пятна хаотично вспыхивали и гасли. Затем сферы упали на Ферил и всосались в ее неподвижную фигуру.
Минуту спустя ее глаза резко распахнулись, и первое, что она увидела — стоявший сбоку от нее старый эльф, протягивавший иллюзорную руку, будто пытаясь помочь ей подняться. Рот Ферил открылся от удивления, и она отшатнулась от призрака, вскочив на ноги и оглядываясь в сторону окна, через которое вошла.