Сага о копье: Омнибус. Том III (ЛП), стр. 1091
Стоя в очереди, Герард чувствовал некоторое удовлетворение при мысли о деньгах Рыцарей Тьмы. Вне всякого сомнения, он их заработал. К тому же они понадобятся ему, чтобы вернуться в имение Повелителя Ульрика или добраться до какого-нибудь другого пункта дислокации Соламнийских Рыцарей.
Получив жалованье и стараясь не думать об Одиле, Герард направился к Западным Воротам, которые теперь олицетворяли для него свободу. По дороге он избавился от части доспехов — наручей, наколенников и верхней кольчуги, оставив только латы и шлем. И то, и другое было очень неудобным, но рыцарь не мог позволить себе отказаться от них, ибо понимал, что рано или поздно минотавр решится выйти из тени и нанесет ему удар в спину.
Две массивные башни Западных Ворот резко выделялись на фоне красного сияния, которое исходило из рва с лавой, кольцом окружавшего город. Прежде чем открыть ворота, стражники осмотрели Герарда с ног до головы и внимательно выслушали придуманную им историю — по его словам, он был гонцом, посланным в Джелек с донесением об удачном штурме. Наконец, пожелав «вестнику победы» счастливого пути, они выпустили его из города.
Оглядываясь на стены Оплота, переполненного войсками Рыцарей Тьмы, Герард был вынужден еще раз признать умение Мины не только привлекать на свою сторону новых людей, но и быстро наводить порядок в их рядах. «Ее сила и власть будут расти с каждым днем», — уныло думал он.
Перед Герардом раскинулся порт, а за ним — безбрежные просторы Нового моря. Устав от тяжелого запаха серы, насквозь пропитавшего город, Герард жадно вдыхал соленый морской воздух.
— И как же нам сражаться с Миной? — спросил он сам себя.
— Никак.
Огромная фигура загородила ему путь. Герард сразу же узнал голос, а лошадь — запах. Она заржала и встала на дыбы, и седоку стоило большого труда удержаться в седле. Взбунтовавшись, животное совершенно лишило рыцаря возможности переехать минотавра под покровом сумерек либо просто ускакать прочь.
Галдар подошел ближе. Его морду слабо освещали отблески лавы, делавшей ночную темноту в Оплоте похожей на красноватую мглу. Он взял лошадь Герарда за уздцы, и соламниец инстинктивно выхватил меч, хотя не слишком-то на него рассчитывал — он уже слышал историю о том, как Галдар некогда разрубил человека пополам одним движением клинка, и теперь, глядя на мощные мускулы, игравшие и перекатывавшиеся под доспехами минотавра, понимал, что рассказчик ни на йоту не преувеличивал.
— Послушай, Галдар, — опередил он минотавра, который явно собирался заговорить с ним, — я уже по горло сыт проповедями и слежкой. Тебе известно, что я — Соламнийский Рыцарь, посланный сюда шпионить за Миной. А мне известно, что ты давным-давно меня раскусил. Так давай перестанем играть в прятки и выясним отношения прямо сейчас.
— Хотелось бы, — мрачно ответил Галдар. — Но мне запретили убивать тебя.
— Я догадывался об этом, — пробормотал Герард, опуская меч. — Можно спросить почему?
— Ты — слуга, выполняющий ее волю.
— Но ведь оба мы знаем, что я покинул Оплот отнюдь не по ее поручению… — начал Герард и тут же замолчал — глупо было настаивать на собственной смерти!
— Под ней я имею в виду не Мину, — сообщил Галдар, — а Единую Богиню. Ты никогда не пробовал вычислить, как ее зовут? Ее имя…
Герард уже порядком устал от этого разговора.
— Ее имя интересует меня не больше, чем…
— Такхизис! — выпалил минотавр.
— …крысиная задница, — по инерции закончил соламниец и застыл, словно громом пораженный.
Сидя верхом на лошади посреди темной дороги, он вдруг осознал, что во всем этом был какой-то смысл — ужасный, кровавый смысл, догадка о котором уже много дней терзала его душу.
— Почему ты сказал мне правду? — спросил Герард.
— Мне запрещено отнимать у тебя жизнь, — хмуро ответил минотавр. — Но я могу искалечить твой дух. Мне ясно, зачем ты сбежал из города: тот жалкий эльфийский король попросил тебя отправиться к сильванестийцам и убедить их спасти его. Для чего, по-твоему, Мина велела тебе отвести эльфа в тюрьму? Чтобы дать вам возможность сговориться! Она хочет, чтобы ты привел сюда всех эльфов. Так приводи их. Вместе с Соламнийскими Рыцарями — вернее, с тем, что от них осталось. Давай, тащи сюда всех своих друзей — пусть они увидят славу Владычицы Тьмы в Ночь Нового Ока! — Галдар отпустил узду. — Езжай, соламниец. Езжай навстречу мечтам, которые столь бережно хранит твое сердце, и корчись при мысли о том, что они уже обратились в мертвый пепел. Такхизис контролирует каждый твой шаг, заставляя тебя работать себе на пользу. Как и меня…
Иронически отсалютовав Герарду, минотавр развернулся и зашагал в сторону Оплота.
Рыцарь поднял глаза к небу. Из Властителей Судеб вырывались клубы дыма, окутывая звезды и луну. Там, наверху, ночь была гораздо темнее, чем на земле, освещенной искусственными огнями… Неужели оттуда за ним сейчас и вправду наблюдала Такхизис, подсматривая все его мысли и планы?
«Я должен вернуться назад и предупредить Одилу, — подумал Герард и начал разворачивать лошадь, однако тут же заколебался: — А что если именно этого и добивается Такхизис? Возможно, ей просто нужно лишить меня возможности поговорить с Самаром… Я все равно ничем не могу помочь Одиле. Поеду дальше! — Он развернул лошадь в другом направлении, но снова остановился. — Впрочем, по словам Галдара, Такхизис хочет, чтобы я убедил эльфов прибыть сюда. Может, все-таки нужно повременить? Как же мне принять правильное решение? И существует ли оно вообще? — Герард совсем запутался. — Минотавр все рассчитал верно, — с горечью подумал он. — Я не страдал бы так жестоко, пронзи он мою грудь обычным мечом. Но он ранил меня отравленным клинком, и теперь мне не вылечиться от проникшего в кровь яда. Я даже не знаю, как поступить…»
У Герарда был только один ответ — тот самый, что он дал Одиле.
Он положился на голос своего сердца.
12. Новое Око
Возвращаясь к Западным Воротам, Галдар не чувствовал того облегчения, которое рассчитывал обрести после встречи с Герардом. Он надеялся заразить уверенного в себе соламнийца тем же ядом сомнения, который разъедал и его собственную душу, и, безусловно, добился желаемого — об этом говорило мрачное, разочарованное выражение лица рыцаря. Но минотавру от этого лучше не стало.
Почему? Может быть, он втайне надеялся, что Герард докажет ему обратное?
«Ерунда! Он пойман в такую же ловушку, как и все остальные, и не выберется из нее ни сейчас, ни позднее, ни даже после своей смерти», — подумал Галдар.
Он потер занывшую было правую руку и внезапно захотел снова расстаться с ней — она стала причинять ему слишком сильную боль. Когда-то минотавр гордился этой рукой — первым чудом исцеления, совершенным Миной во имя Единого Бога. Теперь же он все чаще ловил себя на том, что пальцы его левой руки то и дело нащупывали рукоять меча с явным намерением отрубить правую. Конечно, он этого не сделает — такой поступок рассердил бы и, что еще хуже, опечалил бы Мину. Галдар мог пережить гнев Повелительницы, но смотреть на ее страдания было для него невыносимо. Здесь-то и крылась главная причина его ненависти к Такхизис: оставаясь абсолютно равнодушным к тому, как Владычица Тьмы обращается с ним самим, минотавр задыхался от злобы, видя ее небрежное отношение к Мине, пожертвовавшей всем на свете во имя своей Богини!
Девушка получила награду — ей даровали победу над ее врагами и способность творить чудеса. Но Галдар слишком хорошо знал Такхизис, а потому не спешил радоваться за свою юную госпожу. Минотавры всегда были невысокого мнения о супруге их Бога Саргаса (или Саргоннаса, как называли его представители других рас). Согласно легенде, во время Войны с Хаосом Саргас принес себя в жертву своему народу. Такхизис и в голову бы не пришло ничего подобного. Она предпочитала, чтобы другие жертвовали собой ради нее. Более того, она даже требовала этого в обмен на свои сомнительные дары.