Сага о Копье: Омнибус. Том I (ЛП), стр. 411

Внезапное осознание пронзило Флинта, и маленькое пламя свечи затрепетало, когда его рука задрожала. В памяти невольно всплыли слова древней поэмы, которую он учил ребенком. Он вспомнил, как сидел на коленях отца, когда был очень маленьким. Это было одно из немногих воспоминаний о его отце, который умер, когда Флинт был чуть старше, чем ребенком. Флинт заворожено слушал, как его отец при свете камина тихо напевал слова о древнем королевстве:

По темному слову тана, заперты были врата,

Издав похоронный звон.

Закрывшись от жителей верхнего мира,

Древнее королевство погрузилось в сон.

Флинт вздрогнул, вспомнив, что его дед погиб в Войнах Гномьих Врат, затем обернулся, чтобы обдумать, где он может быть.

«Торбардин? Пакс Таркас?»— прошептал Флинт во тьму.

Вполне возможно, сказал он сам себе, что он провалился сквозь еще один из адских эльфийских сла-мори — тот, что ведет в древнюю столицу горных гномов или в эльфийско-гномью крепость. Если это так, было бы разумно как можно быстрее бежать от ненавистных кузенов гномов холмов.

Осторожно, не особо стремясь узнать правду о том, где находится, Флинт продолжил.

Танис жестко приземлился на узкий гранитный выступ, торчавший из скалы в десяти метрах от края обрыва — и в сотнях метров от дна долины.

При его приземлении камень дрогнул, сместившись под его весом. Горсть известняковых окатышей скользнула с поверхности, чтобы унестись, безмолвно вращаясь, в пустоту. Камень медленно наклонялся в сторону ревущей внизу реки. Танис цеплялся руками, а на него сыпался дождь из грязи и щебня, забивая глаза и рот. Его левая рука зацепилась за твердый камень, и он остановил скольжение.

Он сморгнул пыль и крикнул: «Гилтанас!»

Его кузен соскальзывал с камня, уже почти свесившись в каньон. В отчаянии, Танис протянул руку и поймал рукав Гилтанаса. Сперва полуэльф опасался, что дополнительная тяжесть вынудит его разжать хватку, отправив их обоих в пустоту, но Танис ухитрился упереться носками ботинок в трещину в скале. Он лежал на животе на гладком камне, стараясь удержать Гилтанаса. Танис не мог сказать, жив молодой стражник или мертв.

Сомкнувшаяся вокруг них полуночная тьма вносила еще больший ужас в ситуацию.

Танис уже ощущал, как его ладонь становится скользкой от пота. Каменная глыба сдвинулась еще на сантиметр. Сколько он сможет удерживаться? Не имело значения. Глыба могла в любой момент сорваться.

С огромным усилием Танис крепче сжал руку, удерживавшую рясу Гилтанаса. Камень снова качнулся, и новые каменные брызги полетели в темноту. Танис плотно закрыл глаза, вознеся тихую молитву, чтобы портной Гилтанаса использовал прочный материал, и потянул к себе церемониальную рясу.

Его кузен застонал, и сердце Таниса дрогнуло. Гилтанас был жив! Это придало ему сил, и на этот раз благословляя свое человеческое происхождение, давшее ему крепкое телосложение, полуэльф оттащил Гилтанаса от края к себе. Обняв кузена, он, съежившись, сидел на узком гранитно-известняковом карнизе, метр в ширину и пару в длину.

Танис немного поерзал, пытаясь устроиться надежнее, но это было бесполезно. Двигаясь осторожно, он подтаскивал своего кузена, пока не прислонил его к стене утеса. С этой позиции — надеялся Танис — юноша не скатится с карниза, если полуэльф уснет и ослабит хватку. Кто удержит самого Таниса от верной смерти, он не знал.

Танис посмотрел на вершину скалы; он не видел ничего, кроме созвездий. Лунный свет мог бы показать возможные опоры для рук и ног, которыми они могли бы воспользоваться, чтобы выбраться наверх, но ночь была темной, как в могиле. Далеко на востоке Танис мог видеть свет горевших в Башне Солнца факелов; он был уверен, что дворцовые слуги все еще трудились, готовя Башню к завтрашней кульминации Кентоммена.

Он взглянул на Гилтанаса. Юноша был без сознания, но хотя бы дышал. Но даже если утро покажет, что на утес можно взобраться, Танис гадал, как он сможет поднять по отвесной стене Гилтанаса.

В любом случае, они до рассвета никуда не двинутся. Он прислонился спиной к стене утеса, вызвав еще одну соскользнувшую в обрыв волну пыли и камней, и попытался думать о чем-нибудь другом.

Он хотел бы знать, где теперь Флинт — и кто будет оплакивать смерть гнома, если Танис тоже погибнет.

Но гораздо печальнее могло оказаться грядущее, уготованное фигурой в мантии, подумал Танис. У него больше не было сомнений, что убийца также планировал убить Лорану и Портиоса, а, скорее всего, и Беседующего тоже. Он снова посмотрел на Башню, палец света во тьме, где Беседующий проводил свое собственное бдение на Кентоммен Портиоса, затем перевел взгляд в сторону на дворец. Он надеялся, что Лорана была в безопасности; по крайней мере, стражник, который, несомненно, все еще находился у двери Таниса, был недалеко от покоев Лораны, хотя и не в прямой видимости. И он знал, что Флинт велел ей запереться до утра в комнате.

Танис посмотрел направо от Башни, на темное пятно, которое, как он знал, было Рощей, и надеялся, что прямо сейчас убийца не крадется среди деревьев священного места, ища беззащитного наследника.

Теперь уверенный, что следующей жертвой убийцы должен быть Портиос, Танис задумался, как ему предупредить наследника, если допустить, что полуэльф сможет выбраться из нынешнего положения. Вряд ли найдется способ нарушить Мелетка-нара; трое допрашивающих не допустят этого, даже если он сможет пройти мимо охраны снаружи комнаты, глубоко под дворцом.

Может быть, найдется способ перехватить Портиоса, когда он будет направляться из покоев в Башню; по традиции, юноша во время этого шествия, третьей части Кентоммена, называемой Кентоммен-тала, будет один. Существовали две ключевые проблемы: все дворцовые стражники знали, что Танис был под стражей, и нелегко будет убедить Портиоса, что старший сын Беседующего в опасности. Может быть…

Внезапно, из темноты над ним заревел мул.

Танис едва не выпустил Гилтанаса; от этого звука у него ускорился пульс. «Быстроногая!»— позвал он, и каменная глыба слегка пошевелилась. Мул снова заревел, уже ближе.

Мысли Таниса неслись галопом. Как он может использовать мула? Флинт привязал ее длинной веревкой от лестницы. Возможно, если она станет у самого края, и веревка повиснет…

Он снова позвал, и Быстроногая ответила. Копыта зацокали по камню прямо над ним, и мимо Таниса пролетел камушек. Рядом с полуэльфом зашевелился Гилтанас, жалуясь на шум. На мгновение у Таниса появилась надежда.

Затем мул отступил от края скалы. «Быстроногая!»— крикнул он. Гилтанас застонал и попытался сесть, затем откинулся назад. Но звук копыт Быстроногой удалялся.

Конечно, подумал Танис; она искала Флинта. Он и сам откинулся к скале.

Глава 29

Луч света

Независимо от того, где он находился, Флинт знал, что ему нужно двигаться вверх, если он собирается выбираться наружу, а лестница позади помоста казалась единственным путем.

Когда он поднимался по длинной лестнице, его башмаки поднимали облака пыли, но гном зажал нос, чтобы не расчихаться. Насколько Флинт понимал, чем меньше он будет тревожить гнетущее молчание тьмы, тем лучше. У него уже было сбивающее с толку ощущение, что что-то следит за ним, прячась в тени — и наблюдает неодобрительно.

Флинт ощущал — также как ощущал покалывание волос на загривке — что его вторжению не рады. Но пока казалось, что если он изо всех сил будет стараться выбраться отсюда, может быть, что — или кто — бы там не таился в чернильной темноте, оставит его в покое.

Словно двигаясь в мрачном сне, Флинт блуждал по лабиринту коридоров и залов, медленно поднимаясь и стараясь не обращать внимания на периодически охватывавшую его дрожь. Его одежда от влаги прилипла к телу.