Сага о Копье: Омнибус. Том I (ЛП), стр. 254
Тот, кто сейчас стучал по наковальне, был необычайно силен.
Ритм ударов свидетельствовал о том, что молот поднимают на большую высоту. Мог ли такой кузнец быть человеком? Не сам ли Реоркс является этим кузнецом?
Хума знал: здесь — место богов и титанов.
Ему могло вот-вот открыться что-то совершенно необычное…
Погруженный в раздумья, рыцарь не заметил, как оказался в огромном арсенале. Великое множество орудий войны висело, стояло или лежало повсюду — насколько позволял видеть тусклый свет подземелья. Здесь были мечи всех форм и размеров — изогнутые и прямые, легкие и тяжелые, богато украшенные драгоценными камнями и простые, односторонние и обоюдоострые. А такого разнообразия доспехов Хуме никогда прежде не приходилось видеть. Здесь было все, начиная с примитивных нагрудных лат до великолепных доспехов, которые мог бы с гордостью носить император Эргота. На щитах, висевших над доспехами, были представлены все геральдические знаки Ансалона, включая и рыцарей Соламнии.
Хума понимал: он вошел в огромный музей воинства. Но казалось, здесь собрано отнюдь не старое оружие. Ни один из предметов не. был изъеден временем. Все, казалось, было сделано только вчера — так остры были грани мечей и так гладки были поверхности щитов. Никаких следов ржавчины. Но Хума был уверен, что эти творения были более древними, чем даже залы, которые он видел в лабиринте подземных ходов. Правда, он не смог бы объяснить, откуда у него такая уверенность.
Внезапно грохот прекратился, но Хума не сразу ощутил, что настала тишина. Он был в центре арсенала и вертел теперь головой во все стороны. Куда же идти?
Он увидел впереди мерцающий свет и услышал, что неведомый кузнец возобновил работу.
На пути рыцаря была массивная дверь. Хума хотел толкнуть ее, но она вдруг сама распахнулась перед ним. Распахнулась с почти невыносимым для человеческих ушей скрипом.
Рыцарь удивился, что кузнец не прерывает работу, словно он совсем не слышит этого жуткого скрипа.
Кузница была огромной. Для закаливания заготовок стоял массивный бак с водой. У горна — разглядел Хума с трудом — сновали неясные силуэты.
Удары молота внезапно стихли.
Хума отвел глаза от раскаленного, как солнце, горна и огляделся. Наковальня доходила Хуме до пояса и была раз в десять тяжелее всех его доспехов. Покрытая сажей фигура, стоящая рядом с ней и легко державшая над головой в одной руке огромный молот, обернулась к рыцарю. Все в кузнице тотчас прекратили работу.
Кузнец опустил молот и пошел к Хуме. Тот не сразу смог взглянуть ему в глаза, так как неотрывно смотрел на руку кузнеца, что сжимала молот. Молот сделан из сверкающего металла, напоминающего тот, в какой превратился Огнедув. Наконец, переведя взгляд на лицо кузнеца, Хума увидел: оно, как и все тело, покрыто сажей. И в этом лице причудливо переплелись черты эльфов, людей, гномов и еще каких-то неведомых существ.
Кузнец оглядел Хуму с головы до ног и спросил на удивление негромко:
— Вы пришли за Копьем Дракона?
Глава 21
Хума в замешательстве посмотрел на кузнеца и спросил:
— Пришел… за чем?
— За Копьем Дракона. Ведь вы тот, кого мы давно ждем?
На лице гиганта был написан неподдельный интерес. Его глаза сузились в ожидании ответа, тонкий рот, характерный для эльфов, казался на большом лице узкой щелью. В лице кузнеца сочетались уродство и необыкновенная привлекательность. Второго такого лица не встретишь, пожалуй, на всей земле.
— Я выдержал все испытания, как сказал мне маг в сером.
— Он в самом деле так сказал? Значит, это вы, одолели Огнедува? — Не дожидаясь ответа, кузнец продолжал: — В последнее время в логове дракона стало совсем тихо. Это так непривычно — не слышать его бреда! Я не могу припомнить ни дня, когда бы он мог угомониться. Ну что же, теперь с ним покончено.
Рыцарь пожал плечами и спросил — удивленно и насмешливо:
— Вы удовлетворены моим ответом?
Хуме не хотелось ни слушать вопросов, ни отвечать на них.
— Да, я удовлетворен, — прошептал кузнец скорее для себя, чем для рыцаря, — вполне. Вдруг гигант добродушно рассмеялся:
— Великий Реоркс! Я уж и не думал, что доживу до этого дня! Наконец кто-то посторонний сможет по достоинству оценить мою работу. Знаете, как давно я ни с кем не говорил о своем творении?!
— А с ними? — Хума показал на молчаливые фигуры, стоящие позади кузнеца.
— Это — мои помощники. Они просто обязаны любить мою работу. А оценить Копье Дракона по достоинству может только рыцарь. Паладайн! Я наконец-то дождался этого часа!
Голос гиганта отдавался в глубине пещеры эхом.
— Но я увлекся. — Кузнец внезапно замолчал, и лицо его стало суровым. Хума понял, что гиганту свойственны резкие перепады настроения. — Позвольте представиться. Я — Дункан Золотые Руки, главный кузнец, оружейный мастер и ученик самого Реоркса. Я думал, что вы не придете сегодня… Многие годы мне даже казалось, что вы вообще не появитесь, но все же я надеялся…
Кузнец протянул рыцарю руку. Хума пожал ее и вдруг почувствовал: металл.
Дункан увидел, что Хума смотрит на его искусственную руку с удивлением и ухмыльнулся:
— Много лет назад, когда я был еще неопытным юнцом, мне откусил руку Огнедув. Ну, откусил и откусил, чего жалеть-то?! Я сделал себе серебряную. Поверьте: серебряная гораздо лучше настоящей. Было бы просто отлично, если бы и все мое тело было выковано из металла. — Дункан Золотые Руки спохватился, осознав, что отклоняется от темы. — Пожалуй, не будь у меня серебряной руки — у меня не было бы той силы и твердости, которые необходимы, чтобы перековать огромную гору в Копье Дракона.
— А что такое это Копье Дракона? Если оно предназначено для меня, могу ли я взглянуть на него?
Дункан с досадой поморщился:
— Ну и ну, я, значит, еще не показал вам его?
Он хлопнул себя по лбу ладонью и еще больше перепачкал сажей все лицо.
— Конечно же нет! Вот дурная голова! Скорее идемте. Мы посмотрим вместе на чудо, в которое заключена вся ваша отвага и все мое умение — и что-то еще сверх того.
Кузнец повел рыцаря в темноту, в глубь пещеры.
Четверо помощников, словно тени, неслышно последовали за своим господином. Казалось, что сами их тела растворились в темноте, и Хума видел только четыре пары устремленных на него глаз.
Дункан Золотые Руки, шедший впереди всех, насвистывал мелодию, которая напомнила Хуме строевую песню Соламнийских Рыцарей. Хума подумал: какое отношение к рыцарям Соламнии имеет кузнец? Сейчас Хума даже и не удивился бы, если бы снова оказался вдруг в Вингаардской Башне…
Подойдя к дальней двери, кузнец остановился и повернулся к Хуме:
— В эту дверь войдете только вы. У меня слишком много работы, я должен вернуться к наковальне. Отсюда вы сможете также выйти наружу, к вашим друзьям.
«К друзьям? Как Дункан узнал о Кэзе и Магиусе?» — подумал Хума.
— А где же Копье Дракона?
— Вы узнаете его, когда увидите, мой друг.
— Где?.. — Хума повернулся к кузнецу, но того и след простыл.
Хума сделал к двери несколько неуверенных шагов в темноте и с отвращением почувствовал, что попал в паутину, невероятно пыльную и густую. Выплевывая попавшие в рот хлопья паутины и пыли, он пытался осмотреться во мраке. Здесь скопилась пыль веков. Она лежала толстым слоем на мечах, доспехах, инструментах. Все эти вещи были оставлены здесь, вероятно, столетия назад.
Рыцарь пробился сквозь толщу паутины. Наконец, смахнув ее с лица, Хума дотянулся до двери. Ручка на ней была ржавой и зазубренной. Вот дверь с трудом открылась, поднялось облако пыли.
Медленно, с внезапно охватившим его душу благоговением, рыцарь вошел в зал.
В зал, где хранилось Копье Дракона.
И было рыцарю видение.
Он увидел могучего боевого коня, покрытого попоной из чистой платины. Конь фыркал огнем и, казалось, готов был взлететь. На нем сидел рыцарь, держащий в руке копье. Рыцарь был в доспехах из платины и в шлеме с изображением величественного дракона. На груди у него была видна эмблема Триумвирата Короны, Меча и Розы. Из прорези забрала, закрывавшего лицо, лился свет — яркий и животворящий. Хуму осенило: это же — Паладайн!