Сага о Копье: Омнибус. Том I (ЛП), стр. 1715

А затем все стихло.

Прошли минуты, и дрожащая земля успокоилась. Когда Гильбенштоку показалось, что опасность миновала, он поднял голову и смахнул песок. Вход в шахту исчез — груда осыпавшихся камней погребла его на сотни футов. Никаких признаков драконида не было видно. Даже чешуек.

Гном-механик вспомнил, как дышать, и втянул в легкие прохладный ночной воздух.

— Хорошо, — сказал он, — Так и надо было сделать. — Он мгновенно вскочил на ноги, протер глаза и, обернувшись, увидал Зорлена и Сквиба, которые удивленно смотрели на него. Гильбеншток выпрямился, отряхнувшись более основательно. — Вы, конечно же, понимаете, — сказал он, — что трагические события отнюдь не редкость, если речь идет о передовых технологиях. Нельзя не сжечь кухню, хотя бы один раз, занимаясь приготовлением вафель.

— Шахта… — начал Зорлен.

— Шахты больше нет. Нет дракона, нет драконидов. Это хорошие новости, как говорят. Плохие же новости заключаются в том, что нам придется идти домой пешком. Точнее, мы со Сквибом пойдем домой пешком, но можно собрать наспех подобие носилок, чтобы тащить тебя. — Он замолчал. — С другой стороны, — добавил гном, — пешеходные прогулки, как известно, стимулирует кровообращение, так что это, возможно, и не такие уж плохие новости.

Рыская вместе со Сквибом по окрестностям в поисках материалов, из которых можно было бы смастерить носилки, Гильбеншток думал о Железном Драконе. Сначала эти мысли были печальными, но вскоре он вспомнил, что у него все еще оставались деньги из полученного от драконидов задатка и планы новой бурильной машины, той, которая делает треугольные отверстия. Среди гномов Гильбеншток считался еще молодым — ему шел всего-то пятый десяток, а Железный Дракон-II не выходил за грани возможного.

В конце концов, никому не известно, какова будет следующая тенденция в бурении туннелей.

Ник О'Донахью

Дыхание дракона

Здание покосилось, накренившись в темноте, как будто слишком много выпило. Плохо вырезанная вывеска сообщала, что это «Конец дороги». Для тех, кто не умел читать, была повешена табличка с изображением сонного человека в обнимку с сонной лошадью, размахивающих глиняными пивными кружками. Как это ни странно для постоялого двора, поблизости не было лошадей, посетители не входили и не выходили. Луна освещала лишь пустынную дорогу, ведущую в деревню Могильники.

Дверь была заперта на засов, а ветхие занавески плотно задернуты. Это была ночь дегустации, когда проверялась самая последняя партия пойла.

Обычно дегустацию проводили потихоньку, осторожными глотками и в полутьме, чтобы не отвлекаться на компанию или появление духов. На этот раз, однако, на медном баке, увенчанном медными кольцами, откуда капала жидкость в огромный открытый чан, мерцал свет. В отблеске пламени толстый человек средних лет по имени Грейм хохотал так, что слезы текли у него из глаз, а братья Вульф, опираясь плечами друг на друга, чтобы не упасть, колотили по столу, повторяя на распев;

— Пей! Пей! Пей!

Дарл, седой мужчина, бывший наемник, с преувеличенной осторожностью обращаясь с зажженной лучиной, дотронулся ею до стаканчика с коричневатой жидкостью. Языки пламени вспыхнули на поверхности пойла. Дарл картинно подхватил стаканчик, открыл рот и вылил горящее варево примерно туда, где должно было находиться его горло.

К несчастью, это была его пятая дегустация, поэтому он попал не в рот, а на бороду и поджег ее, Грейм так смеялся, что упал с деревянной скамьи на пол.

Дарл вытаращил глаза, пытаясь потушить бороду, быстро дуя на нее, и замахал руками, чтобы привлечь внимание братьев Вульф, которые продолжали колотить по столу, они не заметили, что Дарл горит. Джерек, нескладный парнишка рядом с ним, тоже махнул рукой и рассмеялся.

В отчаянии Дарл схватил полную кружку эля и вылил на голову. Пенистая жидкость потекла по его лицу и потушила огонь.

Грейм поднялся, опираясь на стол, но опять расхохотался и рухнул на колени. Наконец, с трудом взгромоздившись обратно на скамью и облокотившись о стол, он любовно ткнул пальцем в сторону ведра с пойлом:

— Нам надо придумать имя для этого добра.

Дарл, то и дело касаясь обожженного, все еще теплого подбородка, предложил свой вариант. Грейм покачал головой:

— Изобретательно, сударь, но нет. Я не очень-то уверен, что мертвые тролли это делают.

— Как же мы сможем его назвать? — спросил Джерек, нескладный юнец. — Ничего подобного никогда было.

— Пришло из перегонного куба, правда, Фан? — сказал Фенрис своему брату.

— Ты прав, Фен. — Второй брат мотнул головой в сторону хитроумного сооружения из медных труб и чана над костровой ямой, так что они оба чуть не упали назад.

— Ну, пусть так и будет. — Фенрис стукнул кулаком по столу. — Воды перегонного куба.

— Глуботек, — предложил Фанрис, и они громко расхохотались, хотя это было не так уж и смешно.

Дарл закашлялся — только отчасти из-за дыма — и нетвердым пальцем обвиняюще указал на Грейма:

— Ты проклятый чародей.

— Нет, сударь! — Грейм замотал головой, которая неизбежно закружилась, так что пришлось срочно остановиться. — Просто честный опытный винокур, у которого неплохо варит голова…

— Без магии? — осипшим голосом переспросил Дарл. — Тогда как же ты научился это готовить?

— По рецепту, который дала мне Лорин, с указаниями. — Грейм нагнулся вперед и взял дегустационный стаканчик. — Выпьем же за Лорин!

— За Лорин! — закричали остальные.

Сейчас они были в таком состоянии, что с тем же воодушевлением выпили бы и за фруктовую тлю.

Грейм добросовестно передал стакан по кругу, удостоверившись, что братья Вульф получат его последними, затем забрал и осторожно вымыл, поливая водой из кувшина, который пока в этот вечер ни для чего другого не использовался.

— Откуда у нее рецепт? — поинтересовался Дарл.

— Ее покойный муж нашел его в развалинах Криннеора. Там целый мир ждет, чтобы его изучили заново, а найденное знание должно принадлежать предприимчивым людям… теперь, когда Скотоклизм закончился.

— Катаклизм, — машинально поправил Дарл, как делал это всегда, с тех пор, как познакомился с Греймом.

Джерек, заметив, что веселье слегка утихло, показал на насквозь промокшую, наполовину сгоревшую бороду Дарла, привлекая к ней всеобщее внимание, и рассмеялся. Дарл окунул крошечный стаканчик в ведро и передал ему:

— Ты думаешь, это смешно, парень? Ну-ка, попробуй сам.

Грейм любовно обнимал небольшой бочонок из валлина (старая древесина придавала пойлу непередаваемый аромат), откуда он наливал в дегустационное ведро. Где-то подсознательно винокур чувствовал, что дегустация вышла из-под контроля, однако сознание, нежась в предвкушении успеха и захмелев от пробной выпивки, особо не волновалось.

Братья Вульф заколотили по столу, заголосив нараспев:

— Пей! Пей!

Джерек достал деревянную щепку из костровой ямы под винокурней, с третьей попытки поджег стаканчик с напитком и опрокинул на свои длинные волосы, которые сразу же ярко вспыхнули. Дарл засмеялся, глядя, как тот в панике мотает головой.

Крепко зажмурившись, парень попытался нащупать кружку с элем, он вместо этого ухватил ведро с дегустируемым напитком, поднял его над головой и начал лить.

Дарл вовремя успел выбить ведро из рук Джерека и опрокинуть ему на голову эль. Посудина с огнеопасным варевом перелетела через стол и ударилась о пол, жидкость разлилась длинной прямой струей.

Казалось, время замедлилось. Все зачарованно смотрели, как зелье растекается ручейками по каменному полу мимо открытого чана, вниз по осевшему очагу прямо в костровую яму у перегонного куба и накопительного бака. Капля жидкости соприкоснулась с языком пламени. Огненная дорожка метнулась обратно к чану, из которого сочилось вниз пойло. Пламя охватило струйку и скакнуло в чан…

Могильники, деревушка на краю восстановленной дороги, спала. Ровная половинка луны освещала туман в западных холмах, и за пределами трактира «Конец дороги» все было спокойно.