Властелины Срединной Тьмы, стр. 40

Они принесли клятву на крови, а потом, наслаждаясь новым чувством общности и сознанием того, что они в безопасности, две женщины любили его, а он – их, пока наконец не уснули, обнявшись.

– Значит, вы стояли, как распоследние олухи, и смотрели, как он уносит этот чертов ментопринтер? – Ворон был ошеломлен.

– И еще двадцать бутылок доброго бурбона, – скорбно добавил старший археолог. – Это была всего лишь портативная установка. Непрограммируемая. Представить не могу, зачем она ему понадобилась.

– Чтобы сделать своих паршивок лингвистками, – рявкнул Ворон, – и тем самым значительно облегчить себе жизнь. Ну-ка, быстро, какие там были нелингвистические картриджи? Я хочу точно знать, с кем и с чем нам теперь предстоит столкнуться.

Услышав про картридж "Выживание", Ворон длинно и витиевато выругался.

– Этого-то я и боялся, – сказал он Манке Вурдаль. – Теперь, чтобы набить брюхо, им не нужно выходить к людям. И вероятно, они будут лучше управляться с каноэ.

– Я посмотрела карты, – ответила она. – Достигнув юга Арканзаса, они попадут в густонаселенный район, где проходят оживленные торговые трассы. Он выбрал это место потому, что там постоянно сшиваются люди из Консилиума, и он не будет особенно выделяться. Но татуированная женщина очень заметна, и я не могу понять, зачем он таскает ее с собой. Он же должен это сообразить.

– Пережиток цивилизации, – пояснил Ворон. – Он принял на себя обязательства, а этот парень – человек чести. Однако чем больше людей, тем труднее обнаружить его лагерь с помощью сенсоров, а некоторые племена в низовьях чертовски раздражительны. Слово "Консилиум" не производит на них никакого впечатления. Я чувствую, что придется нам собирать вещички, вызывать скиммер и встречать их в берлоге Бегущего по Грязи.

– Только в самом крайнем случае. Если мы спугнем их на этих трясинах, нам придется либо убить его, либо потерять навсегда. Мы не знаем, что он задумал, в отличие от него, а он целеустремленный человек. Каково бы ни было это его запретное знание, он считает, что за него можно заплатить любую цену.

– Н-да, вынужден согласиться, что шансы у нас неважные, – сказал Ворон. – Он там чужой, но и мы тоже и, прошу прощения, выглядим не менее подозрительно, чем он. Болота одолеют любого, кто попытается сражаться с ними, а не жить в мире. У тебя есть идеи?

– Только одна. Наше преимущество: мы знаем, что он будет держаться поближе к реке и, вероятно, передвигаться по ней. Его подгоняет время, а река – самый быстрый путь. Кроме того, нам известно, как они выглядят и куда направляются. Надо попытаться перехватить их, а не преследовать. Давай-ка посмотрим карту.

Карты Миссисипи быстро устаревали, но эта была самой свежей. Длинный черный палец указал на точку, расположенную довольно далеко к югу.

– Здесь, – сказала Вурдаль. – Тут она узкая, и посмотри, как петляет. Здесь мы устроим им кораблекрушение.

Ворон кивнул:

– Добро. Если только они не переволокутся через вот эту косу.

– Охотно предоставлю им такую возможность. Карты у них нет; река полноводная, но может начать мелеть в любой момент. Они не могут переволакивать каноэ через каждый слепой рукав, иначе им придется обедать чаще, чем мочить весло. На каноэ они туда доберутся примерно за три дня. На скиммере мы будем там через несколько часов. Как раз успеем все приготовить.

Ворон опять кивнул:

– Ладно, я согласен. Что ни говори, это лучше, чем болота. Но если мы не возьмем их здесь, то останется только Бегущий по Грязи.

Карибеанка загадочно улыбнулась:

– Тогда мы увидим, не пережил ли он уже свою репутацию легендарного любовника.

Программы и данные, введенные с портативного ментопринтера, со временем обычно затирались; стабильность обеспечивали только те приборы, которые были соединены с Главной Системой. Но чем больше использовался впечатанный навык, тем сильнее он закреплялся, и поэтому Козодой настаивал, чтобы обе женщины буквально даже думали по-английски, и только по-английски.

Что касается программы "Выживание", то она представляла собой нечто вроде аварийной аптечки, которую берут в дорогу, надеясь, что она не понадобится, поэтому в обычных условиях ей требовалось регулярное обновление. Но стоило привести ее в действие, как ее влияние начинало расти; при чересчур активном использовании она могла зажить собственной жизнью, полностью заменив собою последние остатки сложной и утонченной культуры – например, хайакутской. Программа была построена так, что с успехом проделывала это даже с теми, кто родился и вырос в Консилиуме и целиком являлся продуктом высокотехничной цивилизации. Танцующая в Облаках и Молчаливая происходили из других обществ, культуры которых были очень сложны и по-своему не уступали Консилиуму, но были намного ближе к природе. Покров цивилизации у них был гораздо тоньше. Авторы программы полагали, что эту проблему можно будет решить после поиска и спасения потерявшегося человека. Действительно, детская игра для Главной Системы, но Козодой понимал, что они вряд ли когда-нибудь окажутся рядом с ее терминалами.

Впрочем, теперь хотя бы еда не была для них проблемой. Они стали настоящими мастерами в том, что у них и так уже неплохо получалось. Козодой попадал в цель почти не целясь. Танцующая в Облаках воспринимала копье как продолжение собственной руки, а Молчаливая могла сбить птицу на лету камнем или ножом. Программа была настроена на развитие того, что уже имелось, а с точки зрения выживания они имели не так уж мало.

Мелкие недомогания, ушибы, царапины, ссадины больше их не тревожили, но, опасаясь переломов или серьезных повреждений. Козодой настоял на предельной осторожности.

Кроме того, его вновь начали одолевать сомнения. А вдруг Бегущий по Грязи не узнает в грязном дикаре своего старого друга? Что, если он их выдаст? И наконец, а это вполне вероятно, просто не захочет помочь? Конечно, открыв ему тайну колец, можно было бы просто-напросто заставить его, но Козодой не хотел этого, и мысли его потекли в другом направлении.

Он вынужден был согласиться, что сейчас он счастлив как никогда. Он был свободен, любим и даже начал подумывать, не сымитировать ли собственную смерть, чтобы сбить с толку преследователей, а потом прибиться к какому-нибудь племени и зажить той жизнью, которая ему по душе. Правда, средний возраст не лучшее время для того, чтобы коренным образом менять свою жизнь, но здоровье у него превосходное, а кроме того, существуют программы, способные стереть память и навсегда изменить личность. Они, кстати, вполне могут оказаться у Бегущего по Грязи. Впервые Козодой усомнился в своем предназначении.

Почему он бежит? Потому что ненасытная любознательность заставила его прочесть некий документ и узнать смертельно опасную тайну, и не более того. Он обманывал себя, считая, что является спасителем человечества, – на самом деле он просто стремился спасти свою шкуру.

Но если основная задача состоит в том, чтобы спасти себя и свою семью, то разве может быть лучший способ? Это же простая логика. Ментокопия, сделанная при переконструировании личности, убедит Систему, что он ни с кем не делился своим знанием, а вторая ментокопия покажет, что это знание, вместе со всем его прошлым, стерто и заменено навыками и памятью примитивного охотника и собирателя; безусловно, какое-то время он, может быть, будет под наблюдением, но едва ли Главная Система пошлет за ним Вала и вообще станет тратить на него большие усилия. За ним охотятся только потому, что Система не доверяет подвластным ей "лицам.., и так далее". Но если они не будут замешаны…

Человечество может и само потрудиться ради собственного спасения. Если кто-то смог вновь открыть древнее знание, значит, кто-то сможет это сделать и в будущем. То, чем он обладает сейчас, стоит тысячи Главных Систем, и глупо жертвовать этим во имя всякой чепухи.

9. РАНЕНАЯ НАДЕЖДА

Перед тем как подняться на борт, им предстояло пройти выходной контроль, и вот тут-то Чу Ли пришлось натерпеться страху. Он был уверен, что машина, несомненно, подсоединенная к Главной Системе, идентифицирует его не как Чу Ли, а как Сон Чин.