Бег к твердыне хаоса, стр. 23
Заметив углом глаза какое-то движение, он вскочил с места.
– Простите, – прошептала Криша, – я не хотела вас тревожить. Я просто не могу уснуть. Кажется, я слишком устала.
Он подождал, пока его сердце вернется из горла на место, в грудь.
– Все в порядке, – сумел выговорить он. – Я просто слишком глубоко ушел в свои мысли.
Она села лицом к нему, скрестив ноги.
– Спасибо, что избавили меня от этого задания. Я уверена, что свалилась бы на полпути.
– Ничего. Морок, как и все мы, меряет остальных по себе. Даже когда так поступают друг с другом терране, это уже плохо, а все отличительные черты других рас и вообще почти невозможно упомнить. Мы кажемся похожими, хотя наши тела и несколько отличаются, но это сходство поверхностно. Мы видим по-другому, слышим по-другому, у нас разная физиология и биохимия; мы росли в мирах, культура и даже география которых совершенно чужды друг другу. Морок может балансировать на бревне не толще вашей ноги и даже спать на нем, не рискуя свалиться. Савин хорошо видит в инфракрасном диапазоне. Морок видит бесчисленное количество уровней серого, но его цветное зрение настолько ограничено, что он не может себе даже представить, как видим вещи мы. Манья инстинктивно избегает всего, что окрашено в фиолетовый или лавандовый цвет; вся ее раса сильно близорука, но зато она может работать с вещами, которые мы с трудом различаем. Понимаете, что я имею в виду? Как можем мы – любой из нас – держать в уме все способности и ограничения других?
Она вздохнула.
– Все равно, спасибо вам. Это становится иногда… слишком тяжело. А тут еще это место. Когда не на что смотреть, нет никаких различий, ум обращается внутрь. Думаю, я пережила заново все ошибки, которые совершила в своей жизни. И не говорите мне, что это все равно случится. Я много времени размышляла об этом, и размышления мне не помогли, а это место только все ухудшило.
– А Талант Морока не может вам помочь? Хотя бы немного облегчить нагрузку на разум.
– Не может. Это повредит моему духовному развитию. Да и в любом случае, Талант гипнотов ограниченно действует на телепатов, потому что мы всегда знаем, что происходит, и впоследствии можем увидеть в уме гипнота не только факт вмешательства, но и в чем именно оно состояло. Нет, для меня нет выхода.
Вернувшись, она искала аудиенции у Верховного Ангела, Высшего из Высших среди смертных, и умоляла его:
– Учитель, я не могу больше так жить! Я не могу вынести это мучение, оно слишком велико для меня!
– Это не так, дитя. Твой святой сан уже возложен на тебя, и ты должна жить так, как живешь, если не можешь жить иначе. Никто не может снять его с тебя, даже Ангел, который тебя рукоположил. Нет силы выше той, которая сделала тебя той, которой ты являешься.
– Значит, я должна жить в вечных муках до самой смерти? Разве нет какого-нибудь способа покончить с этим?
– Ты сама усиливаешь свою боль, продолжая бороться и сопротивляться воле богов и своей судьбе. Только когда ты возрадуешься тому, что ты Избранная, когда ты больше не будешь желать другого пути – тогда и только тогда это кончится.
– Вы устали? – спросил капитан, прерывая ее грезы.
– Да, – ответила она. О, боги милосердия, как же я устала!
Он не знал, что сказать ей. Он никогда не знал. Даже самоубийство не являлось выходом для того, кто верил в перевоплощение. Если она будет продолжать жить так, как сейчас, ее ум сломается. Даже в безумии сдерживаемая силой Того, кто сделал ее такой, ее собственная сильная личность будет постепенно разрушаться и угасать, и в конце концов она станет кем-то другим. Скорее всего – одномерным фанатиком, воплощенным ангелом без всякого следа настоящей Криши, для которого не останется больше вопросов, и по сравнению с которым даже Манья покажется образчиком разума и здравомыслия. Команды обычно и составлялись из таких людей, что делало подобный исход почти неизбежным. Она и так уже продержалась дольше, чем многие другие.
Остальные будут радоваться, когда это случится; они дадут ей новое имя и устроят праздник, благодаря богов за то, что она очищена.
Лишь он один с трудом будет сдерживать слезы.
Она заснула, и ее лицо во сне было трагическим и прекрасным.
– Савин докладывает.
Он щелкнул интеркомом.
– Чин слушает.
– Здесь… здесь… Я с трудом могу это описать.
– Еще одно строение демонов?
– Да, но меньше, чем первое. Следы ведут к нему. Я нашел много отпечатков, но не могу сказать наверняка, вошли ли туда все, кто шел перед нами. Вход не похож на прежний, он украшен каким-то сложным орнаментом и слегка вынесен вперед. Это что-то вроде ворот из сплошного камня, которые скорее стоят отдельно перед зданием, чем являются его частью.
– Хорошо, только не входите внутрь! – отозвался капитан. – Оставайтесь там, прилягте где-нибудь, используя доступные прикрытия, и отдохните немного. Мы здесь тоже еще некоторое время отдохнем. Вряд ли между нами и этим строением кто-то остался, а здесь хорошая позиция, чтобы видеть подходящих с тыла. Нам всем нужно отдохнуть прежде, чем двигаться дальше.
– Я… я согласен. Но я не уверен, что хочу находиться рядом с этой штукой.
– Почему? Беспокойство?
– Эти… эти ворота. На них высечены слова…
– И вы, конечно же, не можете их прочитать. На что они похожи?
– То-то и оно, что я могу их прочитать! Они на языке месок! На моем родном языке!
Ган Ро Чин внезапно почувствовал себя окончательно проснувшимся и слегка продрогшим.
– Погодите минутку! Но это же невозможно!
– Клянусь всеми богами и душами моих предков!
– Вырезанные в камне? На языке месок? И что там написано?
– Самый близкий перевод на стандартный язык – «Оставь надежду, любой, кто входит сюда».
О, боже! подумал капитан; в животе у него нарастало неприятное чувство. Вот и пропал мой шанс поспать.
СТРАЖИ ВТОРОГО КРУГА
Группка мицлапланцев стояла перед огромными воротами единственного строения, которое они видели на этой унылой, пустынной земле с тех пор, как отошли от первого. Второе сооружение было во многом похоже на первое: это был огромный цельный кристалл из неизвестного материала, на глазах слегка меняющий форму, который выступал из гладкой скалы. Строение было ниже и меньше того, через которое команда попала на эту жуткую равнину, и они надеялись, что внутри не окажется такого бесконечного количества залов.
Ворота были сделаны из какого-то камня, похожего на мрамор, настолько хорошо отполированного, что они могли видеть свои отражения. По бокам возвышались две массивные круглые колонны, наверху соединяясь в арку. Внутри арки располагалась тонкая плоская панель, в которой был проделан маленький, прямоугольный вход. И на этой панели, над проходом, ясными, отполированными, сверкающими золотом буквами горели слова.
– Но это же не язык месок! – встревоженно воскликнула Криша. – Это хинди!
– Нет, это торгил, язык моих предков, – утверждал Морок. – Хотя, впрочем, перевод Савина весьма точен.
– Все это демонские наваждения! – хрипло проговорила Манья. – Здесь каждый видит свой родной язык!
– Не совсем так, – поправил Ган Ро Чин. – Эта надпись представляет собой просто очень маленькие золотые точки, выстроенные в квадраты. Я ничего не могу здесь прочитать, даже на Ново-мандаринском наречии, на котором думаю. – Он повернулся к Крише. – Попробуйте просканировать эту штуку – так, как если бы это было живое существо, – предложил он. – Посмотрим, что у вас получится.
Она попыталась.
– Голова заболела, – ответила она. – Долго я этого не вынесу.
Он кивнул.
– Савин? Морок? Попробуйте применить свои Таланты к этой надписи, какой вы ее видите.
Морок воззрился на надпись, сконцентрировался, затем его длинные ноги подогнулись и он едва не упал.
– Голова закружилась, – озадаченно объяснил он.