Русская фантастика 2005, стр. 73

— Давай, новенький. Встретимся…

Некоторое время Волька сидел, словно пришибленный. Вот, значит, как. А главное — им же говорили. Это что ж получается — не впервые, что ли? Просто обалдеть.

Так стоит ли?

Он снова поглядел на бланк.

А впрочем…

Едва успел начать писать и — поднял голову. Похоже, по коридору опять кто-то шел. Равномерно стучала деревяшка. Тым-тым-тым… Палка? Костыль? Детские санки?

Скрипнула дверь.

— Табачку не найдется?

На пороге стоял… Пират? Да, наверное. Распахнутый, не первой свежести камзол. Треуголка. Седая косичка парика. Деревянная нога и черная повязка на одном глазу. В руке — трубка с прямым чубуком.

Волька похлопал по карманам, достал пачку.

Одноногий ловко выщелкнул пару сигарет, распотрошил их над листом бумаги, орудуя узким, синеватой стали ножом, ссыпал табак в трубку. Примял большим пальцем, чиркнул спичкой. Выдохнул серое кольцо в потолок.

— Красота, — протянул. — Отвыкаешь ведь, — сказал, глядя на Волькину курточку. — Пятнадцать, мать его, человек на сундук мертвеца… А чтобы стопочку кто налил — так скорее удавятся.

Вокруг левой глазницы у него виделось из-под повязки — блеклое, но явственное — красно-синее месиво шрамов.

— Здоровский грим у вас, — кивнул Волька.

Пират затянулся опять.

— Грим… — бормотал. — Выйдешь вон работать — узнаешь, какой грим. — Притопнул деревяшкой. — Час который? — спросил.

— Три почти, — глянул Волька на часы, а одноноги: поскреб подбородок.

— Пора, — сказал. — Встретимся небось, салажонок, сказал через плечо и затянул хрипло: — Когда воротимся мы в Портленд, клянусь, я сам взойду на плаху…

Вновь стукнула дверь

«Вот только в Портленд воротиться — не дай нам, боже, никогда…» — донеслось. Потом хлопнула еще дверь — дальше по коридору, и голос стих.

Волька потер ладони. Все страныие и страныпе. Но — интересней и интересней. Чем же закончится-то?

«Прошу принять меня на работу… С условиями труда…» Дата. Подпись.

Куда теперь? В сто вторую, что ли?

А где у нас сто вторая? Возле сто первой, надо полагать.

Волька выглянул в коридор: лампы горели через одну, пыльные тени толпились по углам. Вытертый линолеум, плохо крашенные плинтусы.

Похоже, в ту сторону, налево.

За спиной коридор изгибался вправо: где-то там были подмостки.

Около сто второй, вплотную к стене, стоял стул: старенький, с деревянным жестким сиденьем. Что-то в его пропорциях было не так, но с расстояния оставалось непонятным — что. И лишь подойдя вплотную, Волька понял, в чем дело: ножки у стула были урезаны почти вполовину. Для наших маленьких друзей, видимо. Колобок там или Чебурашка какой.

Дурдом форменный.

Из-за двери доносились голоса. Волька прислушался.

— А ты куда смотрел, Егор? — раздраженно спрашивал знакомый уже голос усатого мужика. — Тебя я о чем просил?

— Да, Викторыч, не углядишь ведь! Ты ж знаешь, как оно бывает. Как инстинкт все равно что: хоп — и готово…

— Я тебе дам ли готово»… Это с драконом такие номера проходят: зрители в восторге, а обормоты на роль всегда найдутся. Нервы, опять же, пощекотать. А здесь что прикажешь делать? Опять объявление давать будем? Третий раз за неделю…

— Так ведь и в сценарии сказано: «…и проглатывает», — заметил осторожно третий голос. — Мы ведь строго придерживаемся…

— Ты-то хоть помолчи, Варвара-краса… Не тебе ж теперь перед Исидоровичем отдуваться. Намылят вот мне холку — на вас ведь отыграюсь, так и знайте!

Волька осторожно постучал. Потянул за ручку.

Усатый («Зам. директора по кадрам Ормусов Г.В.» — вспомнилась Вольке табличка возле двери) нависал над двумя, что сидели тут же, у стола. Один был большой, на полкабинета, в коричневом меховом трико и в гриме: по щекам и подбородку бежала бурая шерсть, лишь глаза высверкивали. Вторая — в безрукавке, мехом наружу, хвост свисает со стула, рыжие волосы растрепаны и лишь кое-как собраны в пучок на затылке. Оба — потупившиеся. Распекают их, похоже.

— Можно? — шагнул вперед Волька, чувствуя себя довольно неловко.

Усатый глядел искоса.

— А-а, новенький… Написал? — протянул руку.

Волька отдал заявление. Кадровик проглядел: быстро, наискось.

— Годится, — сказал. Протянул тонкую картонную папку. — На вот. Сценарий. Просмотри до завтра. Ничего сложного — с ходу играть можно.

Волька кивнул, а усатый помахал рукой.

— Завтра — в восемь утра: познакомлю с остальными. Все, извини.

И опять повернулся к этим двоим.

Волька тихонько прикрыл за собой дверь.

— В общем, — донеслось, — чтобы в последний раз. Повторится — вышибу сразу. К ветеринарам пойдете, на опыты.

Волька хмыкнул и неспешно пошел к выходу, заглядывая на ходу в папку. Было там с десяток страниц, текст незамысловатый. «Это — чтобы тебя лучше слышать…» и все такое прочее. На последней странице зацепился глазами: «Охотники разрубают Серому Волку живот, и оттуда выходят невредимые бабушка и Красная Шапочка». Добрая детская сказка со счастливым концом.

На крыльце он постоял, прикуривая сигарету, кинул спичку в снег. Елка у входа била наряжена, лукаво перемигивались лампочки.

Проехала машина. «Говорят, под Новый год, что ни пожелается…» — тянулась вслед песенка.

Волька выдохнул дым и пошел ловить маршрутку.

ВАДИМ ПАНОВ

Половинки

«Акции «ТехЭнергоЭкспорта» не могли упасть на шесть пунктов только из-за неудачного высказывания финансового директора. Проблемы бывают у всех, даже у китов, но спекулянты не станут сбрасывать столь мощные активы после одного интервью. Должно быть что-то еще…»

В биржевых играх важна каждая мелочь, каждый слух, каждое слово. Любое высказывание может привести к взлету или, наоборот, падению акций. К резкому выигрышу или крупным финансовым потерям. Игорь Тареев знал эти законы лучше других. Он умел играть, был настоящим профессионалом, которому доверяли большие деньги. Принадлежащая Тарееву брокерская компания процветала, сам Игорь славился чутьем, информированностью, удачливостью, но ситуация с «ТехЭнергоЭкспортом» ставила его в тупик.

«Сбрасывать или подождать?»

— …альбом. Светка уже заказала столик. — Марина долила кофе и посмотрела на часы. — Ой, опаздываю. У меня переговоры через двадцать минут.

«Новый альбом? Ах, да, поп-идол десятилетней давности пытается вернуться в обойму». Игорь припомнил, что вчера вечером Маринка долго щебетала с подругами, обсуждая потертого кумира не столь давней юности. Сколько им было во времена расцвета героя? Лет по четырнадцать? По пятнадцать? Судя по последним словам, щебетание закончилось твердым решением посетить мероприятие и воочию полюбоваться на лысеющего кумира.

— Я заеду за тобой в офис, — предложил Игорь.

Он совершенно не помнил, о каком клубе говорила девушка.

— Прекрасно! До вечера.

Она позволила себя поцеловать и упорхнула. Нет, правильнее будет сказать, стремительно умчалась, на ходу превращаясь в железную бизнес-леди. Спокойную, уверенную и деловитую — несмотря на молодость, Маринка уже стала партнером в крупной юридической фирме.

Тареев с улыбкой проводил взглядом выбежавшую из кафе подругу и рассеянно потянулся за счетом.

«Кому же позвонить по поводу «ТехЭнергоЭкспорта»?»

— Ваша жена?

Игорь удивленно повернулся к задавшему вопрос человеку. Прищурился, пытаясь выбрать наиболее подходящий вариант ответа, но голова была занята необъяснимым падением котировок, и пришлось ограничиться недружелюбным: