Русская фантастика 2005, стр. 19

Майор через силу встал и подошел к самой границе черного полукруга. Что-то подсказывало ему, что дальше лучше не двигаться.

— Прекрасно, — задумчиво сказал он своим ободранным десантным ботинкам. — Просто мило. Значит, мне доверено собственными руками, но как можно нежнее придушить несколько тысяч человек…

— Айвэн, — укоризненно заметил Узел, — они уже давно не люди.

— …придушить несколько тысяч человек, подтащить их тебе, а ты будешь делать из них верных и преданных зомби. Потом я во главе этой армии возвращаюсь в лоно цивилизации и начинаю их руками крошить на собачий корм плохих зомби… Потом мы тут налаживаем поточное производство хороших зомби, устанавливаем охрану, средства ПВО и ПСО, чтобы не достали из космоса, и загоняем Арендаторов куда-нибудь в кратер древнего вулкана или карстовую полость, Потом лет через шестьсот приходит какой-нибудь майор, у которого хорошие зомби придушили близких или любимую собачку или просто отбили охоту к пиву для его же блага, и Арендаторы рассказывают ему, как с ними справиться…

— Мистер Маллесон, вы ставите ситуацию с ног на голову, — мягко упрекнул Лиомбе-Узел. — Не надо ничего домысливать. Давайте для начала решим эту проблему. Заверяю вас, все просчитывается по моему сценарию. А не по вашему, хотя он тоже впечатляет. Но его аппроксимация завершается гораздо быстрее и совершенно безрезультатно — я имею в виду позитивные результаты для человечества. У вас есть другая перспектива? Вы достоверно просчитали другой выход? Да, Узел предлагает вам не самую аппетитную работу в этом процессе. Да, вам придется убивать тех, кто даже не знает, что их убивают. Но вы же профессионал и знаете, что есть ситуации, когда причинение смерти необходимо. Полной! Окончательной! Необратимой! И вы обучены причинять ее, и не только одному человеку, но и целым массам! Вы точно так же сочиняли сказки, когда наводили боевые вертолеты на укрепления повстанцев под Нишапуром?

Маллесон почувствовал, что в лицо ему бросилась кровь. Железная, неумолимая логика, со всеми аргументами, и «ад хоминем» и «ад рем», превращала его доводы в глупое кокетство, дешевое вихляние. Он был готов сдаться, согласиться, уступить, но… И все же что-то здесь было не так, просто он не мог пока отыскать это «что-то».

Растирая багровеющие скулы и саднящие глаза, майор наконец опустил руку и взглянул прямо в глаза улыбающемуся призраку, чтобы сказать: «Хорошо. Начнем…», но вместо этого вдруг спросил:

— А дети?

— Здесь нет детей, — ответил Узел. — Среди коконов нет ни одного, чей биологический возраст ниже двадцати двух лет, и они…

— Нет, дети, которые там, на континенте, на Базах, — перебил его майор. — Все ведь завязалось именно из-за них, вы должны знать!

— А, вот вы о чем… — Узел заговорил тем же тоном, что и о Дэвиде. — Мы не сможем применить ту же технику к ним. Их мозг уже глубоко поврежден. Очень часто они страдают и целым набором сопутствующих заболеваний и хромосомных дефектов, которые делают их совершенно непригодными для наших целей. Я знаю, что Арендаторы активно используют именно их и даже временно круто поднимают им уровень здоровой ментальности, хотя, боюсь, вам будет трудно понять, зачем и как, пока вы сами не вплелись в Узел… В любом случае они пока не наша проблема.

— Но ведь самое омерзительное в нашей ситуации и есть то, — упрямо набычился Маллесон, — что вроде бы нормальные и нравственные люди вовлекаются в работорговлю, предательство! Их приучают создавать себе комфорт за счет тех, кого непременно израсходуют и выкинут, как мусор! Их приучают пользоваться беззащитными людьми, как материалом! Это ваш Узел понимает? Мы научились уходить от «накатов», и все меньше наших становится Посредниками. Но детей спасать мы не научились!

Лиомбе усмехнулся, на этот раз холодно и коротко.

— Могу заверить вас, что среднее время инициации нового Посредника при смерти прежнего сократилось примерно в полтора раза. Эллипс захвата, наоборот, увеличился в три раза. Арендаторы не люди, они вообще не биологические существа, но они наделены обратной связью и прекрасно, хотя и замедленно, чувствуют изменения в Сиянии и реагируют на них. Вы можете переживать из-за несчастных дебилов и трисомиков, но скоро людей просто не останется вообще. Никаких. Арендаторам они нужны лишь на некоем этапе как поставщики материала, как элементы их схем. Может быть, выживут единицы, обреченные на существование крыс. И не говорите «ваш Узел». Я и есть Узел. Других нет.

Он смолк, посидел так несколько мгновений и снова застучал посохом по черному камню. Потом очень тихо сказал:

— Майор, у вас есть время, пока вы тут, но за пределами кратера его гораздо меньше…

Поднеся руки к глазам, Айвэн словно бы увидел их впервые. Загорелые до цвета хлебной корки, длинные сильные пальцы с обломанными ногтями; шрам на правой кисти, сейчас уже почти неразличимый, от бритвенно острого кукри. «И туземка подходит, нацелив клинок…»

Одиннадцать лет назад он мечтал стать каллиграфом, даже провел год с лишним в Нагоя при мастерской Кадзумаса Девятого, но тут и началась Аренда. Связи с Англией у него давно прервались, однако исчезновение славного мальчишки, короля Уильяма, ставшего первым Посредником среди европейских политических фигур, что-то с ним сделало. Потом оказалось, что надо спасать Идзуми.

Им с Эцуко мерещилось, что они спасают ее, увозя в Центральную Азию, но через несколько лет в Бишкеке началось то же самое. Мату-Гросу похож был на место, где в джунглях можно было устроить дом вдалеке от всего на свете: бросив все, они рванулись туда, и на пересадке в Амстердаме случилось то, от чего они бежали. Эцуко, убедившись, что надежды никакой, не стала перерезать горло или бросаться со скалы по заветам предков. Она просто вколола себе в вену полный шприц воздуха. После этого Маллесон уже никогда больше не притрагивался к кистям и бумаге.

Медленно сжав пальцы в кулаки, майор взглянул на Лиомбе.

— Мне надо… — сипло сказал он. — Мне надо подумать…

11

Задницу саднило. Нет, даже не саднило — так чувствует себя оступившийся нестинар, севший на уголья. Океанская вода, попадавшая в лопнувшие фурункулы и ссадины, жгла покрепче серной кислоты.

Можно было бы надеть гидрокостюм, но подкладка раздерет все, что уже зажило… Хвост пролез, нос увяз. Нет, уж лучше пусть подсыхает так.

Плот медленно переваливался по невысокой волне. Господи, подумать только! Ведь когда-то страшно было даже в самолете летать! Со стюардессами и телевизором! А сейчас — ни телевизора, ни стюардесс, и уж особо отказано в прохладительных напитках…

Какой все же умница был Гор. Морская инспекция хмыкала и крутила головами: на восьмисполовинойметровой яхте восьмиместный спасательный плот! Не пробовали они посидеть вдвоем даже в шестиместном. А уж втроем — это вообще полная смерть. Друг у друга на головах. В шторм друг друга мослами бы угробили. Нет, спасибо.

Спасибо Игорю. Он уже, наверно, доплыл до дна, и скоро его косточки растворятся в воде совсем. Первое время на рыбу смотреть не хотелось; чудилось, что каждая его глодала… Кстати, о рыбе. Ну-ка пощупаем… Ага, прекрасно вялятся. Пара хороших дорад, нарезанных ломтиками, нанизанных на нейлоновый шнур, на солнышке, на ветерке, очень весьма. Сасими, как ни странно, даже из только что пойманной рыбы оказалось невкусным. А вот чуть подвяленная… Честно говоря, не понимаю, почему я все равно радуюсь этим пустякам.

Аварийный запас продуктов, так удачно вытащенный из кубрика, рассчитывался месяца на два. Калории-малории, пусть и лежит пока. Есть ружье с надежной стрелой, есть сетка для планктона, вот и поживем… Чисто для удовольствия припоминаю, что там есть. Пятикилограммовая банка ветчины, двухкилограммовая банка ореховой смеси — арахис, фундук, лещина, миндаль, кешью, нежнейшая макадамия и грецкие, все, к сожалению, присыпанное солью… килограмм кураги с изюмом в запечатанном пластиковом пакете… семь кило крекеров… банка американских мультивитаминов… банка пеммикана… Нормальному кораблекрушенцу этого хватило бы… ну я не знаю на сколько.