Мир иной, стр. 17

В доме, где несколько дней назад исчез Нэнэ, по-прежнему на всем лежала печать внезапной, на много веков затянувшейся тишины, и лишь приглушенная музыка тихо шелестела в родниковом воздухе подземного мира.

– Вот, – сказал Майгин и положил на стол шар, найденный в «спальне». – Это точно такая же штука. Держу пари, что и она нам тоже кое-что покажет.

Берсеньев и Петя отошли в сторону, а Майгин раскурил папироску и поднес ее к металлическому «гривеннику». «Метаморфоза» произошла почти мгновенно, и действие ее развернулось тут же, в комнате. По-видимому, аппарат демонстрировал какой-то эпизод, запечатленный в этой самой комнате еще до катастрофы. Все здесь осталось на своем месте, лишь за столом появились новые «троны», и их занимали люди-гиганты, появлявшиеся уже в двух предыдущих «метаморфозах». Теперь их можно было рассмотреть вблизи… И Петя, к величайшей своей радости, узнал среди них прекрасную незнакомку. Она сидела рядом с золотоволосым мужчиной. Они о чем-то говорили, вернее, тихо пели дуэтом какую-то арию, заменяющую им разговор.

Затем женщина встала и направилась к стене. Петя глядел во все глаза. Красавица плыла вокруг стола, улыбаясь каждому из своих друзей, мимо которого проходила, и те, помахивая рукой, произносили одно несложное слово: «Эа». (Петя решил, что это было ее имя.) Сияющее, почти прозрачное, лучистое ее платье струилось от плеч к ногам, как мерцающие волны света.

И Майгин, и Берсеньев, и Петя уже успели привыкнуть к мысли, что они видят «озвученные» объемные изображения, излучаемые волшебными шарообразными аппаратами, но на чем основано действие аппаратов, каким образом воспроизводится объемное изображение в воздухе, они, люди 1913 года, знакомые лишь с плоским экранным немым кинематографом, конечно, понять не могли. Но они ни на секунду не допускали мысли, что видят нечто сверхъестественное. Геологи уже не сомневались, что они столкнулись с какой-то высшей техникой. Не понимали они лишь одного: где и когда, в какие времена могла существовать такая техника, когда жили люди, заснятые в этих объемных картинках, и как могла такая высокая цивилизация остаться неизвестной современной науке…

Тем не менее, отойдя в сторону и не отрывая глаз от чудесного видения, Майгин, Берсеньев и Петя никак не могли освободиться от впечатления, что видят подлинно живых людей – так реальны, так осязаемы были эти призраки прошлого, возникшие за круглым столом в серебристых волнах излучения. Казалось, их можно было потрогать… Петя не выдержал: он вытянул руку вперед и, как лунатик, пошел к прекрасной женщине, скользившей по комнате. Берсеньев и Майгин затаив дыхание следили за ним. Петя подошел к ней… Рука его висела в воздухе, он закрыл глаза от волнения, еще миг, и он коснулся бы плеча чудесной незнакомки, приближавшейся к нему, но она не заметила его и прошла… сквозь него… Вернее, Петя прошел сквозь нее, как проходит неподвижный прибрежный камень сквозь набежавшую волну.

Незнакомка подошла к стене и тихим, мелодичным голоском промурлыкала:

– Уру!.. Уру!.. Ай!..

Часть стены ушла в пол, и в нише геологи увидели какой-то механизм, формой своей напоминающий человека. Совершенно ясно было, что это механизм, но он, словно заправский человек, шагнул вперед на огромных ногах, похожих на составные поршни, и остановился перед Эа.

Эа запела:

– Уру… ао… ао… гай…

Металлический гигант прошел к противоположной стене комнаты и остановился там. Поднялась его трубоподобная рука, и из нее на стену брызнул рубиновый луч.

– Уру, ао гай!

«Уру!.. Это чудовище имеет имя?» – с изумлением глядя на искусственного слугу «снежной красавицы», подумал Петя. Часть стены бесшумно ушла в пол, а на ее месте появилась темная ниша. Уру вошел в нишу, там вспыхнул яркий свет, затем пол ниши стал опускаться, и механический человек уплыл куда-то вниз. Когда котел, заменявший голову Уру, скрылся, Майгин подбежал, чтобы заглянуть в нишу, но больно стукнулся лбом о стену.

– Осторожно, Андрей! – сказал Берсеньев. – Вы расшибете себе лоб…

Майгин расхохотался:

– Анафема! Это так натурально!

А Петя между тем зачарованно смотрел на живые изображения обитателей таинственного мира. Несомненно, они разговаривали, эти молодые боги в образе людей, так трагически погибшие потом при извержении вулкана. Но то была не привычная нашему уху речь, скорее это походило и на пение и на музыку одновременно. «Опера!» – мелькнуло в голове у студента. Да, что-то оперное, что-то величественное было во всем внешнем облике этих прекрасных существ, в их певучем говоре, плавных жестах. Петя и его друзья стали разглядывать одежду сидевших за столом людей и обнаружили, что это вовсе не ткань, а игра цветных лучей, посылаемых набором разноцветных шариков, которые каждый носил на шее, как ожерелье… Лучистая одежда как бы струилась и циркулировала вдоль их красивых удлиненных тел. Здесь было пять мужчин, шестой была Эа…

Панель стены, где скрылся Уру, вновь ушла вниз, и из освещенного люка вынырнула сперва котлообразная голова, а затем и весь металлический великан. В «руках» он держал большое хрустальное блюдо, наполненное лепешками, разноцветными, как букет полевых цветов, и прозрачную чашу, похожую на греческую вазу, с жидкостью яркого пунцового цвета. Плавным движением поставил он вазу и блюдо на стол. «Снежная красавица» радостно улыбнулась и пропела короткую музыкальную фразу, что-то вроде: «А-о!..» Мужчины одобрительно закивали головами и протянули руки к букету лепешек…

Но тут серебристое излучение вокруг иллюзионного аппарата стало меркнуть, и вскоре чудесные призраки исчезли совсем.

Петя бросился к Майгину и схватил его за руку:

– Андрей Гаврилович! Вы видели? Это была она!

– «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты». – Майгин взглянул на Берсеньева: – Что вы скажете об этой опере, Клавдий Владимирович?

Берсеньев подошел к столу.

– Если виденная нами сцена была когда-то запечатлена иллюзионным аппаратом в этой комнате, то здесь есть ход в подвал, а в другом месте – ниша с металлическим человеком.