Натюрморт с воронами, стр. 63

После пятой атаки сопротивление ковбоев почти прекратилось. Они лежали на земле, и только кое-кто из них ещё предпринимал отчаянные попытки отстреливаться. На этот раз индейцы спешились, обошли весь лагерь и добили раненых острыми ножами. Не вызывало сомнений, что они не просто добивают раненых, а кого-то ищут. Наконец они нашли нужного человека: тот притворился мёртвым и неподвижно лежал на траве. Это был командир ковбоев Гарри Бомонт.

Шайены подняли его на ноги, окружили плотным кольцом и приступили к последней акции возмездия. Ловко орудуя острыми ножами, они отрезали ему нос, уши, сняли скальп вместе с частью шеи. Их ножи быстро мелькали в воздухе, а Бомонт орал не своим голосом и даже пытался вырваться из их крепких рук. Вскоре его крик превратился в натужный стон, а от лица не осталось и следа — оно превратилось в кровавое месиво. Затем индейцы подняли Бомонта за ноги, быстро сняли с него сапоги, срезали подошвы и швырнули его на окровавленную землю. Бомонт корчился от боли, ползал на четвереньках, ничего не видя вокруг, и изрыгал страшные проклятия.

Собрав своих убитых и раненых, индейцы положили их на шесты, прикрепили к лошадям и исчезли так же быстро, как и появились. А Гарри Бомонт ползал по лагерю, обагряя его кровью, и невнятно кричал бесформенным, похожим на дыру ртом:

— Сукин сын, я проклинаю тебя! Я проклинаю эту землю! Будь она проклята на веки вечные! Пусть из тебя выпустят кишки, как выпустили их из меня! Пусть выпустят из тебя всю кровь, как выпустили её из меня! Да будет навечно проклята эта земля…

С этими словами он рухнул в лужу крови, присыпанную пылью, и умолк.

Когда ветер утих, а пыль улеглась, уже почти стемнело. Вся поляна перед курганами была усеяна телами белых людей, а убитые шайены и их лошади бесследно исчезли. Только бескрайняя степь простиралась от горизонта до горизонта, а на фоне этой степи двигалась одинокая фигура мальчика, который выбежал из-за дальнего кургана и теперь мчался без оглядки по прерии, потрясённый тем, что видел. Вскоре его маленькая фигурка исчезла из виду и воцарилась мёртвая тишина.

Кори вздрогнула от неожиданности, когда Пендергаст открыл глаза и привстал. Она уже хотела будить его, как они и условились, но не успела. Кори поднялась и какое-то время стояла перед ним неподвижно, не зная, что сказать.

— Вы в порядке? — спросила она наконец.

Пендергаст встал, отряхнул брюки от листьев и посмотрел на неё. И без того бледное лицо его стало совершенно белым, как ранний снег.

— Да, всё нормально, спасибо, — тихо сказал он.

Кори продолжала смотреть на него. Ей очень хотелось узнать, что видел Пендергаст в том самом прошлом, но она боялась задать ему этот вопрос.

Пендергаст посмотрел на часы: восемь вечера.

Быстро собрав бумаги, он зашагал вниз к ручью, где они оставили машину. Кори поспешила за ним, с трудом переставляя ноги, затёкшие от долгого сидения. Пендергаст сел на переднее сиденье и терпеливо ждал Кори.

— А сейчас, мисс Свенсон, мы едем к дому мисс Краус.

Кори завела мотор, включила передние фары, вырулила на шоссе и помчалась к городу, стараясь не превышать скорость. Через несколько минут она не выдержала и спросила:

— Ну и как прошло путешествие в прошлое?

Пендергаст посмотрел на неё бледными глазами, в которых появился странный блеск.

— Я видел невозможное, — тихо сказал он и отвернулся.

Глава 39

Солнце садилось, над курганами сгущались вечерние сумерки, листья расправились, и даже трава немного ожила. На открытой поляне между курганами возились мужчина и девушка. Они о чём-то говорили, что-то искали в траве, долго смотрели в какие-то бумаги, а потом мужчина лёг на землю и замер, словно уснул, а девушка сидела рядом с ним и не сводила с него глаз. Вскоре сумерки покрыли окрестности холмов, и были видны только их тёмные силуэты. А за курганами стояла плотная стена кукурузного поля, мрачно нависавшая над дорогой.

Смит Людвиг сидел в кустах и пристально наблюдал за ними, пока на небе не появились первые звёзды. Конечно, он сразу узнал Пендергаста и Кори, но никак не мог понять, что они делают у курганов в такое время. А ещё больше он удивился, когда Пендергаст лёг на землю и лежал там, не шелохнувшись, почти целый час, а Кори всё это время не сводила с него глаз. Сам Людвиг чуть не уснул, и только обязательства перед репортёром из «Бостон глоб» заставили его таращить глаза и ждать, чем всё это кончится. Он уже битых два часа лежит тут, и ничего интересного пока не выведал. Два часа псу под хвост. А этот Джо Рикки сидит в ресторане Мэйзи и в ус не дует. Правда, парню и так несладко, ведь к одиннадцати часам ему надо отправить в редакцию хоть какой-то материал, а отправлять нечего. Вообще-то дело даже не в этом парне и не в «Бостон глоб», а в его собственной газете, где завтра необходимо хоть что-то напечатать. Зря он увязался за Кори. Уж лучше бы он остался у Мэйзи и дожидался благосклонности шерифа Хейзена.

Людвиг всё чаще напрягал зрение, всматриваясь в тёмные силуэты у подножия кургана. Чёрт бы их всех побрал, чем они там занимаются, медитируют, что ли? Может, это своеобразное общение с духами в стиле модной религии «Нью эйдж»? И тем не менее сейчас это единственный источник информации в Медсин-Крике, так что надо сидеть до последнего и посмотреть, чем все это кончится.

Смит Людвиг пошевелился, вытянул затёкшие ноги и смачно зевнул. Ночные сверчки мгновенно смолкли, потом успокоились и снова застрекотали. Какой приятный и знакомый для него звук. Собственно говоря, здесь всё ему приятно и знакомо. Людвиг с детства бегал по этим курганам, играл в прятки или купался в ручье с братом. Они часто играли в ковбоев и индейцев, а все легенды о Гарри Бомонте, о проклятии «Сорока пяти» и об индейских воинах-призраках придавали романтики детским играм, превращая их в невероятно увлекательное приключение. Однажды ночью Людвиг с братом сидели на этих курганах, наблюдая за звёздным небом. Смитти страшно боялся. Они сосчитали до ста и опрометью бросились домой.

Его брат давно уехал из Медсин-Крика, стал дедушкой, вышел на пенсию и коротал дни в своём доме в городке Лейжер, штат Аризона. Да, тогда были совсем другие времена, другая эпоха. Тогда родители без страха отпускали детей поиграть на курганах или искупаться в речке, а сейчас даже взрослые не выходят из дому без особой надобности. Этот ужасный мир не обошёл стороной и их маленький городок. Людвиг радовался, что его покойная Сара не видит всего этого. Конечно, убийцу рано или поздно найдут, но Медсин-Крик уже никогда не будет прежним, тихим и спокойным, местом.

Людвиг снова посмотрел на курганы. Чёрт возьми, Пендергаст продолжал лежать на траве, не подавая признаков жизни. Даже очень крепко спящий человек не может лежать неподвижно в течение часа — ноги вытянуты, а руки скрещены на груди, как у мумии. Да ещё в своих английских туфлях. Странно всё это.

Людвиг выругался. Может, встать сейчас, подойти к ним и спросить, что они тут делают? Нет, глупо, они всё равно ничего ему не скажут. Ну что ж, придётся ждать, ведь должно же это когда-нибудь закончиться. А потом…

В этот момент Пендергаст встал, отряхнулся, подхватил бумаги и быстро пошёл к дороге. Кори поспешила за ним. Людвиг снова выругался. Вот так номер! Он потерял столько времени, а они ушли. Да, зря он поехал за Кори. Эта дура завела его в тупик, и теперь Рикки останется ни с чем, да и его «Курьер» выйдет завтра без интересного материала. Людвиг снова выругался, подождал, когда они скроются за стеной кукурузы, а потом поднялся и направился к курганам. Может, хоть там есть что-то интересное? Хотя вряд ли он найдёт там что-нибудь стоящее, да и что отыщешь в такой темноте. На горизонте сверкнула молния, а через несколько секунд донёсся глухой раскат грома. Надо поскорее заканчивать с этим делом и возвращаться домой, а то ещё угодишь в грозу.

Людвиг подошёл к тому месту, где недавно лежал Пендергаст. Должен же здесь быть хоть какой-то след. Нет, ровным счётом ничего, кроме примятой травы. Он вынул блокнот, чтобы сделать короткую запись, но потом махнул рукой. Кого он обманывает? Нет здесь никакой истории, нет сюжета.