Кабинет диковин, стр. 70
Лишь миновав Перл-стрит, О'Шонесси почувствовал, что за ним следят. Он не знал, как уловил слежку. Это произошло на уровне подсознания. Возможно, что до его слуха долетел какой-то звук. Впрочем, не исключено, что сработало шестое чувство битого жизнью копа. О'Шонесси продолжал идти, не снижая шага и не оглядываясь. Он держал в кобуре под мышкой собственный тупоносый револьвер, пользоваться которым умел довольно прилично. Горе тому грабителю, который решит, что перед ним легкая жертва.
О'Шонесси остановился и вгляделся в лабиринт крошечных, спускающихся к реке улочек. Ощущение того, что за ним следят, только усилилось. О'Шонесси давным-давно научился доверять своим чувствам. Как и у большинства опытных полицейских, у него появился своеобразный и весьма чувствительный радар, мгновенно дававший знать о возникновении опасности. Любой коп должен обзавестись этим радаром как можно скорее, если не хочет получить свою отстреленную задницу в подарочной коробке с красной лентой. О'Шонесси почти забыл, что обладает этим инстинктом. С тех пор как он им последний раз пользовался, прошло много лет, но укоренившиеся навыки бесследно не пропадают.
О'Шонесси не останавливался до тех пор, пока не дошел до Берлинг-стрит. Свернув за угол, он нырнул в тень, прижался к стене, выдернул из кобуры «смит-вессон» и стал ждать, затаив дыхание. О'Шонесси слышал, как негромко плещется у пирсов вода, откуда-то издали до него долетал шум уличного движения. Где-то лаяла собака. И больше ничего.
О'Шонесси осторожно выглянул из-за угла. В зоне причалов и на прилегающих к ним улицах он никого не увидел, хотя было еще достаточно светло.
Сержант выступил из тени, держа наготове револьвер. Тот, кто за ним идет, наверняка свалит, увидев оружие.
По прошествии некоторого времени он неторопливо вернул револьвер в кобуру, снова огляделся и двинулся по Уотер-стрит. Почему ему продолжает казаться, что слежка не закончилась? Неужели на сей раз его радар посылает ложные сигналы?
Когда О'Шонесси подходил к середине квартала и дому номер шестнадцать, ему показалось, что за угол метнулась какая-то черная тень и послышался стук каблуков о плиты тротуара. Мгновенно забыв о Мэри Грин и обо всем, что с ней связано, О'Шонесси ринулся вперед, держа перед собой револьвер.
Перед ним тянулась Флетчер-стрит. Темная и совершенно пустынная. Но на дальнем углу улицы горел фонарь, и О'Шонесси успел заметить исчезающую тень. Ошибки быть не могло.
Он помчался по улице и, свернув за угол, замер.
Проезжую часть пересекал здоровенный черный кот. Хвост у зверя стоял трубой, и при каждом шаге его кончик подрагивал. Теперь О'Шонесси оказался совсем рядом с Фултоновским рыбным рынком, и резкий запах разнообразных даров моря бил в его ноздри. Со стороны гавани до него долетел скорбный гудок какого-то буксира.
О'Шонесси невесело рассмеялся. Ирландец не был предрасположен к паранойе, но иного слова для характеристики своих действий он подыскать не мог. Видимо, это расследование давит на его психику.
Сунув журналы под мышку, О'Шонесси продолжил путь в сторону Уолл-стрит и подземки.
Однако на сей раз у него не осталось сомнений. Он слышал шаги. И довольно близко. Раздалось легкое покашливание.
Полицейский обернулся, снова выхватив револьвер. Было настолько темно, что тротуары, каменные подъезды и доки скрывались в глубокой тени. Преследователь, кем бы он ни был, оказался человеком настойчивым и при этом очень умело вел слежку. На грабителя это не похоже. И негромкий кашель говорил о том, что парень хочет, чтобы жертва знала о слежке. Этот человек пытается его напугать, заставить нервничать и в конечном итоге совершить ошибку.
О'Шонесси резко развернулся и пустился бежать. Побежал он не потому, что испугался, а для того, чтобы заставить этого человека бежать следом. Домчавшись до конца квартала, ирландец свернул за угол и покрыл бегом примерно половину следующего квартала. Затем он остановился и, тихо вернувшись на несколько шагов, растворился в тени дверной ниши. Когда ему показалось, что до него долетел топот ног, он прижался спиной к двери и, держа револьвер наготове, изготовился к прыжку.
Тишина. Она продолжалась одну минуту. Затем две. Затем пять. По улице проехало такси, прорезав лучами фар ночную мглу и туман. О'Шонесси осторожно выступил из тени и огляделся по сторонам. Улица снова была совершенно пустынна. Полицейский двинулся по тротуару в направлении, обратном тому, откуда прибежал. Он шел медленно, держась поближе к стенам домов. Может быть, преследователь свернул в другую сторону или вообще отказался от своей затеи?
И в этот миг из ближайшей к нему дверной ниши метнулась темная фигура, и тонкий шнурок, мелькнув над головой, затянулся на его шее. Одновременно с этим ему в ноздри ударил тошнотворно сладкий химический запах. Одна рука О'Шонесси потянулась к скрывающему голову нападающего капюшону, а указательный палец другой конвульсивно нажал на спусковой крючок. Затем под его ногами разверзся темный бездонный колодец, и ирландцу показалось, что падение во тьму длится бесконечно.
Глава 5
Приходил в себя Патрик О'Шонесси чрезвычайно медленно. Ему казалось, что его голову разрубили топором. В висках стучала кровь, язык опух и приобрел сильнейший металлический привкус. Он открыл глаза, но вокруг него царила полная тьма. Опасаясь, что ослеп, он попытался поднять руки к лицу. Но конечности почти не двигались. Ирландец потянул сильнее и услышал лязг металла.
Кандалы. Он закован в кандалы.
О'Шонесси подвигал ногами и понял, что те тоже в железе.
В тот же миг владевшее им тупое безразличие исчезло, и он вернулся в страшную реальность. Перед его мысленным взором с безжалостной ясностью встали события прошлой ночи – звук шагов, игра в кошки-мышки на пустынных улицах и низко опущенный капюшон. На какой-то миг поддавшись панике, он сделал яростную попытку стряхнуть с себя оковы. Потерпев полное фиаско, полицейский лег на спину и попробовал взять себя в руки. Паникой делу не поможешь. Надо думать.
Где он?
Видимо, в каком-то подвале. А сам он узник. Но кто его мог захватить?
Еще не успев задать себе этот вопрос, он уже знал ответ. Это сделал убийца-имитатор. Хирург.
Накатившая на него новая волна паники сразу отхлынула, когда ему в глаза ударил луч света. После долгого периода полной тьмы ощущение было почти болезненным.
О'Шонесси быстро огляделся по сторонам и успел увидеть, что находится в небольшой, совершенно пустой комнате со стенами из неотесанного камня. Его руки и ноги были прикованы цепями к влажному и холодному бетонному полу. В одной из стен виднелась дверь из покрытого ржавчиной металла, и луч бил прямо ему в лицо из небольшого отверстия в двери. Свет неожиданно померк, и из щели раздался голос. О'Шонесси видел, как двигаются влажные губы.
– Не волнуйтесь, прошу вас, – почти ласково произнес голос. – Это не займет много времени. Сопротивление совершенно излишне.
Щель со стуком закрылась, и О'Шонесси снова погрузился во тьму.
Он слышал звук удаляющихся шагов, прекрасно понимая, что ожидает его в ближайшее время. Ему довелось это видеть в прозекторской комнате. Хирург вернется. Он вернется и...
Не смей думать об этом. Думай о том, как освободиться.
О'Шонесси попытался расслабиться и начал с того, что заставил себя дышать глубоко и медленно. Специальная подготовка полицейского оказалась полезной. Он ощущал, как покой мало-помалу разливается по всему телу. Безнадежных положений не бывает, ведь даже самые изощренные преступники иногда совершают ошибки.
Он же вел себя крайне глупо. Его обычная осторожность пала жертвой неумеренных восторгов в связи с находкой журналов. Как он мог забыть слова Пендергаста о постоянно подстерегающей их опасности?
Что же, больше ему глупить не придется.
«Это не займет много времени».
Хирург скоро вернется, и к встрече с ним надо быть готовым.