Кабинет диковин, стр. 63
Сержант очень удивился, увидев у тротуара знакомый «роллс-ройс». Невидимая фигура на заднем сиденье распахнула дверцу, и О'Шонесси, подойдя к автомобилю, сунул голову внутрь.
Пендергаст откинулся на кожаную подушку и спросил:
– По поводу доклада?
– Да. И дело еще сильнее усугубила моя ошибка пятилетней давности.
– Чрезвычайно неприятно. Прошу вас извинить меня за ту роль, которую я сыграл в этом столь печальном для вас деле. Однако, пожалуйста, садитесь. У нас мало времени.
– Вы разве не слышали, что я сказал?
– Слышал. Но теперь вы работаете на меня.
О'Шонесси не знал, что сказать.
– Все устроено самым лучшим образом, – сказал Пендергаст. – Пока мы здесь говорим, завершаются последние формальности. Время от времени мне требуются... м-м... консультанты. – Пендергаст похлопал по стопке лежащих рядом с ним бумаг и продолжил: – Здесь все сказано. Вы сможете подписать их в машине. Сейчас мы заскочим в отделение ФБР, вас сфотографируют, и вы получите удостоверение. Это, к сожалению, хуже, чем значок, но действует почти так же.
– Простите, мистер Пендергаст, но вы должны знать, что они открывают против меня...
– Мне все известно. Прошу вас, садитесь.
О'Шонесси влез в машину и закрыл за собой дверь. У него слегка кружилась голова.
– Прочитайте, пожалуйста, – сказал Пендергаст, показывая на бумаги. – Надеюсь, что вы там не обнаружите никаких неприятных сюрпризов. Пятьдесят долларов в час, с гарантированным минимумом тридцать часов в неделю. Кроме того, бонусы и все остальное.
– Но почему вы это делаете?
Пендергаст ласково взглянул на сержанта и сказал:
– Я сделал это, поскольку вижу, что вы поднялись до уровня стоящих перед нами задач. Мне нужен человек, имеющий мужество отстаивать свои убеждения. Я видел, как вы работаете. Вы знакомы с улицей и можете говорить с людьми так, как я говорить не умею. Вы – один из них. Я же – нет. Кроме того, одному мне с этим делом не справиться. Мне нужен человек, который знает, как можно обойти византийские хитросплетения департамента полиции Нью-Йорка. Имеет значение и то, что вам не чуждо сострадание. Ведь я видел ту злосчастную пленку. А мне очень скоро понадобится сострадание.
О'Шонесси (голова у него все еще шла кругом) потянулся было к бумагам, но тут же отдернул руку и сказал:
– Я приму ваше предложение, но только при одном условии. Вам об этом деле известно гораздо больше, чем вы говорите. А я не желаю бродить в потемках.
– Вы совершенно правы, – кивнул Пендергаст. – Настало время поговорить. Мы займемся этим, как только вы закончите с бумагами. Вас такой порядок устроит?
– Вполне.
О'Шонесси взял бумаги и быстро их просмотрел.
– На Федерал-плаза, Проктор, – сказал Пендергаст, обращаясь к шоферу. – И побыстрее, пожалуйста.
Глава 9
Нора остановилась перед глубокой, обрамленной резьбой каменной аркой. Хотя камень был совсем недавно почищен, готический вход во двор выглядел очень старым и неприветливым. Он чем-то напомнил Норе о «Вратах предателей» лондонского Тауэра. Ей показалось, что она вот-вот увидит выступающие из свода острые зубья железной опускающейся решетки, глаза арбалетчика, наблюдающего за ней через узкую амбразуру и котлы с кипящей смолой.
Перед низкой металлической решеткой рядом с прилегающей к арке стеной Нора увидела огарки свечей, лепестки цветов и старые фотографии в рамках с разбитым стеклом. Все это походило на какое-то святилище. Девушка не сразу вспомнила, что именно под этой аркой был застрелен Джон Леннон. Здесь же неподалеку получил удар ножом и Пендергаст. Нора подняла глаза. Над ней высилось массивное здание «Дакоты». Готический фасад дома был украшен многочисленными вимпергами и каменными резными фигурами. Над мрачными, покрытыми тенями башнями клубились темные облака. «Чудное местечко для обитания», – подумала Нора.
Девушка внимательно огляделась по сторонам. После погони в архиве у нее вошло в привычку соблюдать максимальную осторожность. Не заметив никаких явных признаков опасности, она двинулась к арке. Рядом с аркой в большой будке из бронзы и стекла стоял охранник. Высокий и неподвижный, он чем-то напоминал часового у Букингемского дворца. Охранник равнодушно взирал на Семьдесят вторую улицу, словно не замечая присутствия Норы. Но как только она вступила под свод арки, страж в мгновение ока оказался на ее пути – вежливый, но непреклонный.
– Чем могу вам помочь? – без тени улыбки спросил он.
– У меня назначена встреча с мистером Пендергастом.
– Ваше имя?
– Нора Келли.
Охранник кивнул, словно ожидал ее появления.
– Юго-западный вестибюль, – сказал он и отступил в сторону, давая ей пройти.
Шагая под аркой во внутренний двор, Нора заметила краем глаза, что страж вернулся в будку и поднял трубку телефона.
В кабине лифта стоял запах старой кожи и полированного дерева. Лифт поднялся на несколько этажей и неторопливо остановился. Дверь кабины скользнула в сторону, и Нора увидела Пендергаста. Приглушенный свет создавал вокруг его изящной фигуры призрачное гало.
– Чрезвычайно польщен вашим приходом, доктор Келли, – ласковым тоном сказал Пендергаст и отошел, пропуская девушку в свое жилище. Произнесено это было как всегда – с подчеркнутой вежливостью, но на сей раз слова приветствия прозвучали как-то устало или даже мрачно. «Все еще не выздоровел», – подумала Нора.
Пендергаст казался ей бледнее, чем обычно, если подобное было вообще возможно. И без того чрезмерно изящный, он осунулся еще больше.
Переступив через порог, Нора оказалась в комнате с очень высоким потолком, но без окон. Три стены были выкрашены в темно-розовый цвет с широкими черными полосами вдоль пола и потолка. Четвертая стена была целиком сложена из черного мрамора. По всей ее ширине струилась вода, негромко побулькивая в бассейне с плавающими в нем цветами лотоса. Помещение полнилось приятным звуком струящейся воды, и в нем витал аромат цветов. Неподалеку от бассейна располагались два черных лаковых столика, на одном из них произрастали бонсей – карликовые клены. На другом столике в прозрачном пластиковом кубе на изящном треножнике покоился кошачий череп. Подойдя ближе, Нора поняла, что череп на самом деле был искусно вырезан из одного куска китайского нефрита. Перед ней находилось произведение самого высокого искусства – работа была настолько тонкой, что на темном фоне камень казался почти прозрачным.
На стоящей тут же кожаной софе восседал сержант О'Шонесси собственной персоной. Он то и дело закидывал ногу на ногу, постоянно меняя конечности. По всему было видно, что сержант ощущает себя не вполне комфортно.
Пендергаст закрыл дверь и заскользил к Норе, заложив руки за спину.
– Могу ли я вам что-нибудь предложить? Минеральной воды? Ликера? Хереса?
– Спасибо. Ничего не надо.
– В таком случае прошу извинить меня на несколько секунд, – сказал Пендергаст и скрылся через едва заметную дверь в одной из розовых стен.
– Прекрасное место, – заметила Нора.
– Вы не видели и половины. Интересно, откуда у него столько бабок?
– Билл Сми... один из моих бывших знакомых говорит, что слышал о старых семейных капиталах. Фармацевтический бизнес или что-то в этом роде.
– Хм-м...
После этого они погрузились в молчание, вслушиваясь в шепот воды. Через несколько минут дверь снова открылась, и появился Пендергаст.
– Не могли бы вы оба проследовать за мной? – спросил он.
Нора и О'Шонесси прошли через дверь, а затем по длинному затененному коридору. Большинство выходящих в него дверей было закрыто, но Нора успела увидеть библиотеку, заполненную переплетенными в кожу томами. В библиотеке находился музыкальный инструмент из розового дерева, очень похожий на клавесин. На стенах другой, довольно узкой комнаты, двери в которую стояли открытыми, висели четыре или пять полотен маслом в тяжелых золоченых рамах. Третье помещение не имело окон, стены там были из рисовой бумаги, а на полу лежали татами и многочисленные маты. Комната была огромной и поэтому казалась совершенно пустой. Освещение всех помещений, которые успела увидеть Нора, оставляло желать лучшего. Наконец Пендергаст привел их в зал с высоким потолком и стенами, облицованными резными панелями из черного дерева. В дальнем конце зала находился прекрасно декорированный камин, а три огромных окна смотрели на Центральный парк. Всю правую стену помещения занимала подробнейшая карта Манхэттена, каким тот был в девятнадцатом веке. В центре комнаты стоял большой стол, на котором лежали полусгнивший зонт, прокомпостированный билет надземки, кусок угля и осколки стекла.