Арийцы. Основатели европейской цивилизации, стр. 50
Глава 8
ИНДОЕВРОПЕЙЦЫ В ЮЖНОЙ РОССИИ
Рассмотрев различные области Европы, теперь обратим свой взор на южнорусские степи. Здешние климат и географические условия, как убедительно показал Отто Шредер, вполне соответствуют тем данным об индоевропейской колыбели, которые можно получить методами палеолингвистики. Самые ранние поселения людей постледникового периода рисуют нам культуру, которая прекрасно согласуется с протоиндоевропейской культурой, описанной филологами. Рассматриваемые предметы материальной культуры получены почти исключительно из погребений, содержащих скорченные скелеты, осыпанные красной охрой, над которыми возвышается насыпь или курган. Жившие здесь люди отличались высоким ростом и были долихоцефалами, одним словом, имели характерные признаки скандинавской расы. Однако здесь проживал и небольшой процент брахицефалов.
Материал из самых древних курганов беден и примитивен, он относительно однороден по всей области от Каспийского моря до Днепра. Наличие этой культурной общности позволяет нам предполагать, что проживавшее здесь население разговаривало на едином языке. Опять-таки строгое соблюдение одних и тех же своеобразных погребальных обрядов на столь обширной территории могло бы свидетельствовать о наличии общих религиозных идей среди строителей курганов, которые могли также выражаться в восприятии ими одного или нескольких общих божеств. Это вызывает соблазн назвать этот общий язык индоевропейским, а их общее божество — Dyeus, так как погребальный инвентарь рисует нам культуру, весьма подобную той, которая была описана в главе IV.
Во-первых, эти степные представители скандинавской расы были скотоводами, так как кости животных находят в курганах. Среди них встречаются останки не только овец и крупного рогатого скота, но также и кости такого специфически индоевропейского животного, как лошадь. Хотя ее порода точно не определена, скорее всего, это могла быть либо быстрая пустынная лошадь, останки которой американские археологи нашли в Закаспии, либо степная лошадь Пржевальского, но никак не тучная лесная лошадь, водившаяся на территории Германии.
Народ, практиковавший погребения с охрой, обладал, точно так же как и индоевропейцы, колесным транспортом — глиняная модель повозки была найдена в одном из таких погребений. Она могла служить и для жилья, что подтверждает вывод Пика, основанный на бедности погребального инвентаря, что этот народ был частично кочевым, подобно скифам и гетам, описанным классическими авторами. Однако множество погребений на различных уровнях одного и того же кургана свидетельствует о том, что население проживало в некоторых районах в течение более или менее длительного периода времени. Кроме того, доисторические обитатели Южной России занимались в небольших масштабах земледелием; остатки зерен были найдены в некоторых курганах. Фактически в период расцвета их культуры некоторые из степных жителей начали оседать на землю и создавать поселения с правильной планировкой, располагавшиеся в более плодородных долинах и на побережье.
Опять-таки представители скандинавской расы находились здесь на халколитической стадии культуры. В самых древних захоронениях преобладают оружие и орудия труда из камня, кремня и кости, но почти везде находят маленькие изделия из чистой меди, многие из которых, очевидно, являются привозными. Серебро также было широко распространено — оно здесь встречается чаще, чем где-либо еще в Европе в тот период времени; золото встречается только в долине Кубани. Конечно, изделия из металла находятся в меньшинстве по сравнению с другим инвентарем, за исключением Прикубанья. Среди инструментов, наряду с плоскими кельтами из кремня или меди, заслуживают особого упоминания костяные пробойники и четырехугольные медные шила. Тот набор вооружения, который находят в
Южной России, близко соответствует тому, которым должны были обладать индоевропейцы. Шлифованные топоры из камня или меди (peleku) встречаются чаще всего, некоторые из них, очевидно, были привезены из Месопотамии. Наличие кремневых наконечников стрел указывает на знакомство с луком. Были широко распространены кремневые и медные наконечники, которые, особенно медные, могли крепиться к концу длинного шеста и использоваться как наконечники копий. К ним также могли приспособить короткую ручку и в таком случае использовать в качестве кинжалов — вспомним изменения значений между санскритским словом saru — «копье» и готским hairus — «меч».
Это соответствие между данными лингвистики и археологии само по себе производит сильное впечатление, но мы могли бы пойти еще дальше. Данные филологии предполагают наличие контактов между неразделенными индоевропейцами и шумеро-аккадцами. Находки из степных курганов несут на себе несомненный отпечаток месопотамской цивилизации, в создании которой шумеры играли ведущую роль. Самые ранние типы металлических изделий из Юго-Восточной России — вогнутые долота, наконечники копий, шлифованные топоры — больше всего напоминают азиатские типы, но при этом отличаются от египетских, минойских или западноевропейских образцов. Это предполагает, что металл достиг степи из Месопотамии, а мы уже знаем, что одно индоевропейское слово для обозначения меди происходит из шумерского языка. Кроме того, индоевропейское слово для обозначения топора было заимствовано из того же источника. Не только медные топоры из Южной России сходны с теми типами, которые использовали шумеры с 4-го тысячелетия до н.э., но и в одном из погребений близ Майкопа (Прикубанье) был найден боевой топор, по форме напоминавший мотыгу с лезвием, расположенным под прямым углом к отверстию для ручки (рис. 27, 2). Это оружие, бесспорно, было привезено из Месопотамии, так как подобный тип не встречается больше нигде, кроме как в долине Тигра и Евфрата, где оно применялось приблизительно с 3500 до 1100 год до н.э. Более того, в погребениях с охрой также находили глиняные статуэтки обнаженных женщин, хотя и чрезвычайно редко; они имеют несомненные черты сходства с изображениями богини Иштар, найденными в Ашшуре и в других местах Месопотамии. Высказывалось предположение, что ее божественное имя созвучно индоевропейскому слову для обозначения «звезды» (ester), a идеограммой для обозначения Иштар в Вавилоне служила звезда. Таким образом, связи с Месопотамией, постулируемые филологией для индоевропейцев, как выясняется, были реальностью для ранних кочевников юга России.
С другой стороны, если мы соглашаемся с Покорни, что слово ayos — «медь» произошло от названия Alasya и указывает на связь между индоевропейцами и эгейскими народами, свидетельства такой связи пока не обнаружены на юге России. По крайней мере, более поздние погребения с охрой возле устья Дона подражают по форме «катакомбам» (разновидность погребальных сооружений), которые использовались в бассейне Эгейского моря в 3-м тысячелетии до н.э. и содержат украшения типа фаллических бусинок, что служит доказательством существования торговли с Кикладами. Наконец, признанную связь между индоевропейцами и финно-угорскими народами можно точно так же легко объяснить с помощью южнорусской гипотезы, как и с помощью скандинавской. Дело в том, что тот же самый охотничий народ, который жил в Швеции, был широко распространен и в Центральной России, и есть множество свидетельств контактов между этими двумя областями. С одной стороны, грубая керамика, характерная для северного лесного пояса, простирается на юг до границы со степью, а с другой — мы находим ту же самую керамику в Центральной России, причем там она встречается совместно с кинжалами, медными топорами и статуэтками вавилонского типа — они могли туда попасть только с юга, через степь.
Можем ли мы безоговорочно назвать этот «неолитический» степной народ индоевропейцами, или же они были только одной из его ветвей, как настаивают германисты? Профессор Майрс, профессор Хаддон и Пик склоняются к первой гипотезе, не предлагая при этом весомых доказательств и не опровергая взглядов своих оппонентов. Их тезис явно подразумевает, во-первых, существование донеолитического населения на юго-востоке России и, во-вторых, что это население заимствовало или смогло самостоятельно развить все достижения неолитической цивилизации, описанные в предыдущих параграфах, и при этом рассылать во все стороны переселенцев, которые приносили с собой ее достижения в остальные уголки Европы.