Клуб любителей фантастики, 2015, стр. 45
На самом деле он ощутил перемены уже после шестой или седьмой инъекции препарата. Сначала с удивлением обнаружил, что любимые ещё вчера телепередачи раздражают его своей глупостью и пошлостью. Затем увлёкся научно-популярными журналами, после чего перешёл на чисто научные. Вадим пытался постичь суть удивительных явлений, целенаправленно выбирал проблемы, ставившие в тупик признанных светил, — и решал их! А ещё он понял: чтобы не стать на много лет подопытным кроликом, надо обмануть экспериментаторов. Это удалось ему блестяще.
Его интеллект продолжал развиваться, и однажды Вадим осознал, что перерос человечество. Люди остались внизу, занятые мелкими, скучными, зачастую гнусными делишками, а он возвышался над ними и разглядывал, как копошащихся под ногами муравьёв.
Некоторое время это ему нравилось. Он ощущал себя пророком, готовым изречь Абсолютную Истину и направить целые народы по единственно верному пути. Но очень скоро Вадим убедился, что его рецепты всеобщего счастья никому не нужны. Человечество было слишком несовершенным для их воплощения в жизнь. Сознание всемогущества сменилось разочарованием. Вадим почувствовал, что презирает людей за их слабость, приземлённость, неспособность жертвовать личным ради лучезарного будущего для всех.
Затем пришло ощущение одиночества — небывалого, безмерного. Он заглянул в свою душу — и ужаснулся, обнаружив ней холодную, мертвящую пустоту. Что толку мнить себя полубогом, если не с кем даже поделиться мыслями, если друзья и коллеги отстраняются, считая тебя гордецом, а девушки сбегают, упрекая в бессердечии? Презрения к людям уже не было — на смену ему пришла жуткая, иссасывающая тоска. Наверное, такую же испытывал неприкаянный блудный сын, возвращаясь к отцу. Чтобы спастись от этой тоски, Вадиму предстояло или изменить мир «под себя», или, говоря словами популярной когда-то песни, прогнуться под него самому. Первое было не в его силах. Значит, оставалось второе…
Он подошёл к зеркалу. Оттуда на него глянула странная застывшая маска — лицо двадцатидвухлетнего парня, иссушенное чересчур легко доставшейся, а потому бесплодной мудростью. Вадим сосредоточился и представил во всех подробностях объёмную модель собственного мозга. Затем отыскал и мысленно выделил участок, изменившийся под действием метадакса. Он называл его «островком гениальности» и поначалу был уверен, что связи в этом кусочке серого вещества способны только усложняться. Но однажды пришло озарение: стоит ему захотеть — и можно вернуть структуру «островка» к начальной, простейшей конфигурации. Отказавшись тем самым от всемогущества, как от случайного, ненужного дара…
Примерно минуту Вадим колебался и в какой-то момент даже был готов передумать. Но он справился с собой и усилием воли перестроил цепочку нейронов, так и не сумевшую осчастливить человечество.
Человечество этого не заметило. ТМ