Клуб любителей фантастики, 2015, стр. 43
Прошли три года, и только этого времени хватило, чтобы аналитики построили, наконец, теорию, объяснившую случившийся природный катаклизм. Цели этого проекта были сугубо научными — в конце концов, проблем Аномалия теперь практически не доставляла, а погибших в этой катастрофе уже не вернёшь.
Модель тут же похоронили бы в архивах, но нашёлся один фанатик, просчитавший все последствия одной из маловероятных причинно-следственных траекторий: уравнения говорили, что, так или иначе, локализация изредка будет нарушаться — не чаще раза в год, и тогда во внешнем мире будут происходить масштабные трагедии. Первая из них случилась через полгода после этого доклада. Правительству удалось списать взрыв на терроризм. Но за доклад и за докладчика взялись уже серьёзно.
Быстро вычислили следующий прецедент — им оказался выход из строя одной из самых больших атомных станций планеты — с вероятной гибелью двадцати миллионов человек. Эксперт трассировал событие по уравнениям и выяснил, что помешать ему может только смерть семерых человек в области Аномалии. Конечно, никто не стал ничего публиковать. Спецслужбы решили, что цена спасения им вполне подходит — их же всегда в качестве расходного материала больше устраивают люди. Но когда стали искать исполнителя — выяснилось, что его нет. Никто не соглашался. Никто не соглашался из тех, кто имел допуск к такого рода секретам.
Были разосланы тайные циркуляры по возможным психологическим характеристикам претендента, и случилось так, что упившийся начальник одного из спецотделов в поезде проболтался о сложных поисках своему случайному попутчику — им был Кольт.
На следующий день Кольт послал запрос в Департамент, с соблюдением всех формальностей, — он предложил свою кандидатуру. Его мотали по всем инстанциям — что да как, но он молчал и упрямо предлагал себя. Сколько его не спрашивали о его мотивах убить семерых незнакомцев, он неизменно отвечал одно и то же: «Я слишком люблю людей. Двадцать миллионов жизней стоят того».
Время поджимало, и в результате его все-таки прислали в город. В тот же день он переехал к нам и ещё до вечера устранил указанных диаграммой людей, предотвратив теракт.
Впоследствии он осуществлял и другие убийства, пожары, взрывы. Тяжёлая это жизнь, ведь он убил в этом городке и лучшего воспитателя, и лучшего врача, и лучшего инженера.
Палмер встрепенулся, с усилием сжал плечи, покрутил головой.
— И когда же произошло последнее убийство?
— Ровно год назад, — услышал он глубокий, полный печали и одиночества голос.
Палмер обернулся — в грудь ему упёрлась двустволка. Кольт-воспитатель выглядел хмуро и сосредоточенно.
— Подождите, что вы имеете в виду… Так это… — Он резко повернулся к Ксавье. — Так это вы написали главному редактору запрос на интервью? Вы инициировали эту поездку в своих низменных целях, вам нужна была жертва?
— Жертва нужна не нам, она нужна Аномалии, — ответил Ксавье. — Вы же понимаете, все достойные люди у нас уже послужили расплатой за ваше беззаботное существование.
— Скажите-ка, друг мой, — неожиданно добавил он, — у вас есть дети?
— Трое, — с дрожью в голосе ответил Палмер.
— Тогда вы точно знаете цену детской жизни. — Он помолчал. — Через восемь часов произойдёт землетрясение в Оклахоме. Погибнут восемьсот школьников, и двести пятьдесят детей будут погребены под завалами детского сада. Или трое ваших детей потеряют отца. Помните, я спросил вас, готовы ли вы к поступкам? Так каков ваш выбор? ТМ
Заключённый
Виктор ЛУГИНИН
№ 14 (992) 2015
За всё нужно платить.
Жизнь жестокая и бессердечная дрянь, что бы ни говорили ярые оптимисты. Не жалеет никого, готова обрушить все казни египетские на голову человека, которого не взлюбила. Одни посчитают это Роком, а другие Судьбой. Но никто не признает, что вина в неудачах лежит на самих людях.
Алексей попался по собственной глупости, загоняя пакетик с «травкой» не тому человеку. А ведь занимался этим не первый год! Нюх выработал, что у собаки, а людей видел насквозь, что рентген. Когда можешь в любой момент попасться с поличным, вырабатываешь собственный кодекс самосохранения. Первое правило — никогда не подходи с товаром, если точно не уверен, что покупатель возьмёт.
В тот день Алексей зашёл в школу как всегда с полными карманами марихуаны. Заказов вдоволь, школьники выкуривали столько «травы», что иногда товар заканчивался раньше, чем того хотелось. Алексею не составляло труда незаметно передать его нужным людям. Работала круговая порука — сдашь одного, он тут же сдаст тебя.
Второе правило — не болтай с клиентом свыше того времени, которое понадобится на обмен. Отдал пакетик, получил деньги, одобрительно кивнул и свалил. Никто ничего не видел и не слышал. Зачем попусту тратить время и рисковать обнаружением?
Но Алексей облажался. Что тут скажешь — сыграли гормоны. А ведь взрослый мужик уже! Двадцать четыре года за плечами, незаконченный университет и куча долгов за съёмную квартиру. А тут какая-то малолетка из одиннадцатого класса похлопала ресницами и колыхнула грудью. Что, своих баб на тусовках не хватало? Повёл себя как баран. Мало того, что не спросил, есть ли у школьницы деньги на «траву». Так ещё и стал флиртовать на глазах у одноклассников. Совсем башку потерял!
С другой стороны — девка оказалась очень даже ничего. Блондинка, смазливое личико, полные накрашенные губы. Большая грудь, выпирающая из блузки и длинные загорелые ноги в школьной клетчатой юбке. Да ей в жизни семнадцать не дашь!
Пока они мило болтали под лестничным пролётом, в школу неслышно забежал ОМОН. Причём никто из детей даже не пикнул — эта сволота обо всём знала заранее. Алексей намеревался потискать школьницу, когда сзади ему закрутили руки. Кто-то ударил прикладом «калаша» в живот, и он согнулся в три погибели. А девка заулыбалась и миленько так прошептала:
— Нечего малолеток соблазнять, извращенец! Агнелия Малышева, Отдел по борьбе с наркотиками.
Мнимая школьница оказалась засланным казачком. Не удивительно, что выглядела старше…
Но размышлять Алексею не дали времени. Вывели из школы, запихнули на заднее сидение полицейского «уазика» и увезли.
— Что не делается, всё к лучшему! — проговорил один из омоновцев, снимая маску. — Тебя взяли на крупной партии марихуаны, пацан! Молись теперь.
— Да пошёл ты! — любезно отвечал Алексей, пытаясь освободиться от наручников. — Это чай!
— Ага! Ты мне не гони счас, — фыркнул омоновец, поворачивая круглую физиономию с приплюснутым носом. — Мы тебя уже второй месяц пасём, внедрили своего человека, чтобы такую падаль поймать! Думал, сможешь безнаказанно детей наркотой травить?
Алексей ничего не ответил. Нарушил оба правила, повёлся на развод как лох. Жизнь таких не любит, сразу же сжирает, даже косточек не оставляет.
Спустя полчаса «уазик» остановился. Алексея под руки вывели из машины, накинули на голову мешок и толкнули вперёд.
— Эй! — заорал Алексей, задыхаясь в темноте. — Вы что творите? Не имеете права!
Удар в бок заставил его не только заткнуться, но и скоренько побежать вперёд.
Пару минут ходьбы, спуска по ступенькам и звука опускающейся кабины лифта. Мешок скинули, вновь грубо толкнули. Алексей опустился на одинокий стул в пустой комнате. Омоновец последний раз окинул его издевательским взглядом. Губы растянулись в ухмылке.
— Не повезло тебе, наркот, — холодно произнёс он и вышел из комнаты. Алексей зло цыкнул. Хоть бы от наручников освободил! Железо стянуло кожу на руках до боли.
И какой он наркот, к дьяволу? В жизни эту дрянь не пробовал, только продавал. Не идиот же отраву принимать!
Приступ ярости прошёл быстро. Алексей взял себя в руки и осмотрелся. Небольшая и голая комната. Четыре стены, выкрашенные дешёвой зелёной краской. Низкий сводчатый потолок, кое-где с облупившейся побелкой.