Клуб любителей фантастики, 2015, стр. 22

Потенциальную жертву (или хищника) загонщики почему-то не чувствовали, и только пройдя по следу добрый десяток километров, Герман понял почему. Тот, кто стал причиной беспокойства зверя, лежал сражённый им наповал, и при виде этого существа Герман удивлённо присвистнул.

Загонщик.

Причём загонщик не из его отряда. Присев перед растерзанным роботом на корточки, Герман внимательно осмотрел его. По форме он мало чем отличался от его загонщиков, а те отличия, что имели место, объяснялись лишь пожеланиями его хозяина, заказавшего автомат именно в такой комплектации. А вот устройство было несколько иное. Судя по всему, вооружён он был сильнее, и не только шипами. Выгравированные на боку инициалы были вплетены в эмблему, изображающую брошенную ловчую сеть.

— Эс. Ка, — прочёл Герман и задумался. У кого из его знакомых охотников такие инициалы? Он быстро перебрал в уме тех. кого знал лично, и тех, о ком только слышал, и пришёл к выводу, что такого человека он не знает. В любом случае, тот, чей загонщик лежал сейчас перед Германом, был явно не из числа охотников-корифеев, настоящих маститых егерей. Следовательно, новичок. Вполне естественно, что я его не знаю, подумал Герман, поднимаясь с корточек. Охота с каждым годом привлекала к себе всё больше и больше народу, а количество клубов и разного рода охотничьих обществ уже давно перевалило за сотню. Многие в поисках нехоженых планет забирались так далеко, что порой с трудом находили дорогу обратно. Кто-то, как и он, наткнулся на эту планету, посчитав её необитаемой. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Герман злобно выругался, чувствуя, как в нём поднимается волна раздражения. Мало того, что ему испортили всю охоту, вырвав добычу, можно сказать прямо из-под носа. Не хватало ему ещё и конкурента при заявке на этот мир. По планете шляется кто-то ещё, и этот кто-то в полной уверенности, что мир открыл он, может в любой момент спокойно заявить свои права на него. Это уже не лезло ни в какие ворота!

Герман с отвращением плюнул в разбитого загонщика, соображая, как поступить дальше. Первым его движением было бросить всё и вызвать с орбиты корабль, но неожиданно ему в голову пришла некая идея.

А что, если сделать по-другому?

Никто ведь не знает, что он здесь, и, наверняка, такое же положение и у его конкурента. Охотники — свободные люди. Они улетают, когда хотят и куда хотят, и возвращаются так же, если, конечно, вообще возвращаются. В диких мирах всякое случается. Пропавшие охотники — обычное дело. Так что… У него появился редкий шанс поохотиться. на охотника!

Мысль была сумасбродной и нелепой, на первый взгляд, но чем Герман дольше вертел её в голове, тем соблазнительней она ему казалась.

До этого его загонщикам и стрелковым номерам, да и ему самому, приходилось иметь дело с тупым зверьём, чей уровень интеллекта был куда ниже любого из роботов. Всё, что его потенциальная добыча могла им противопоставить, так это сила мышц и острота клыков, ловкость, скорость, выносливость и прочие исконно звериные качества, но отнюдь не возможности своих мозгов. Маленькие хитрости вроде лжедвойников, завлечение преследователей в гиблые места и прочее — не в счёт. Это всё инстинкты и рефлексы, не более того.

Ум — вот то, что делает любое существо по-настоящему опасным, хитрым, коварным, непредсказуемым. Изворотливый разум человека, плюс возможности управляемых им роботов — что может быть опаснее? Вот это была бы настоящая смертельная схватка!

Одна охотничья группа против другой. Загонщики против загонщиков, стрелковые номера против роботов-стрелков, человек против человека.

Да, это действительно должно быть нечто захватывающее!

Суперохота!

Кроме того, сказал себе Герман, это решит и проблему первенства. Тот, кто останется в живых, тому и будет принадлежать право первооткрывателя этого мира. А уж он-то постарается, чтобы это право не досталось никому. Кроме него.

Приняв решение, Герман извлёк портативный программатор и принялся вводить поправки в базовую программу. Закончив, он спрятал устройство и повернулся к своей верной механической стае.

— Итак, — проговорил он, обращаясь к стрелковому номеру, единственному из его своры, имеющему синтезатор речи. — Повтори задание!

— Объект: роботы-охотники и существа гомосапиенс, люди, человек, — глухо проговорил робот, вперив в Германа взгляд красноватых фотоэлементов. — Выследить и уничтожить.

Рука его поднялась, и в лицо Германа уставилось чёрное ружейное дуло, похожее на мышиную норку.

— Э-э, ты что! — Герман попятился, совершенно сбитый с толку таким поведением своего стрелка и вдруг всё понял.

— Стой! — закричал он, отгораживаясь от страшного чёрного отверстия ладонями. — Всех людей на этой планете, кроме ме…

Дуло выплюнуло короткое яростное пламя, распугав звуком выстрела шуршащую в листве мелюзгу, сухо клацнул затвор, выбросив стреляную гильзу и загнав в ствол новый патрон. Ничего не выражающие фотоэлементы скользнули по распростёртому человеческому телу, затем повернулись туда, куда уже устремились, ведомые следом и новой программой загонщики.

— Выследить и уничтожить! ^ТМ

Хороший урок

Валерий ГВОЗДЕЙ

№ 9 (987) 2015

Могучий телохранитель, нижняя челюсть — как выдвинутый ящик стола, убежал в туалет при кафе. Это сработала крошечная таблетка слабительного, которую мне удалось незаметно бросить в его чашку ещё на стойке.

Да, уж. Какой бы ты могучий ни был, но, если прихватило живот, — не боец.

С девочкой, в джинсовой юбке, в жёлтой курточке с капюшоном, осталась гувернантка — молодая и привлекательная женщина лет тридцати в сиреневом плаще.

Из динамика прозвучало объявление. Вылет рейса номер шесть.

У моих клиентов рейс восемнадцать.

До него двадцать три минуты.

Я потягивал свою минералку.

Отношения между гувернанткой и девочкой сложились более чем доверительные — судя по разговору. Музыка звучала негромко, людей не много. Слышно было каждое слово.

Две разновозрастные женщины говорили о главном.

— Прошла уже любовь, — сказала горько старшая. — Давно к мужу не испытываю ничего. Полгода не живу с ним.

— Да? — потрясённо выдохнула собеседница, выглядывая из-за горки мороженого, щедро посыпанного шоколадной крошкой. — А муж — знает?.. Внимательно посмотрев на девочку, старшая ответила:

— Догадывается.

На мой взгляд, подобные разговоры с тринадцатилетней девочкой вести рано, это, на мой взгляд, педагогическая ошибка, серьёзный просчёт.

Электромагнитная бесшумная граната под столом, в коробке с Барби, выдала импульс. В радиусе тридцати метров сдохла электроника, в том числе — видеокамеры наблюдения.

Поднявшись, толкая пустую инвалидную коляску перед собой, я направился к выходу. И путь лежал мимо столика, возле которого сидели две разновозрастные женщины.

За огромным стеклом, где было видно лётное поле, с рядами лайнеров, с прямоугольной диспетчерской башней, громыхнул взрыв.

Точно, секунда в секунду.

Цистерна заправщика вспыхнула эффектным, клубящимся факелом. Техник в оранжевом комбинезоне, покинувший кабину лишь на секундочку, парой слов перекинуться неподалёку с приятелем, суетливо бегал на безопасном расстоянии, причитал, хватаясь за лысину.

Посетители кафе и персонал в полном составе кинулись, прилипли к прозрачной стене и загалдели. Внимание целиком поглощено ярким зрелищем.

Девочка и гувернантка тоже кинулись бы, но я прыснул им в лица из баллончика. Дамы отключились мгновенно. Гувернантка обмякла на стуле. Упала на грудь голова, руки повисли.

Девочку я подхватил, усадил в коляску. Надвинул капюшон пониже и пледом укрыл до подбородка, надёжно пристегнул. А на колени поставил её цветастую сумку. Вчера смазал колёсики не зря. Ни единого скрипа, хотя шагал я в темпе. С готовностью раздвинулись стеклянные двери, управляемые фотоэлементом.