Клуб любителей фантастики, 2015, стр. 20
А тот в одно мгновение оказался перед Пашей, — что, не узнаёшь?
— Не узнаю, — подтвердил Паша и сам себя перебил, — да ты же Лешка!
— То-то, — ответил гость и стиснул Пашу в объятиях.
— С чего бы это ты здесь? И как нашёл? — спросил Паша.
— А ты что, не рад?
— Я отвык от неожиданностей.
— А теперь привыкай.
— Что случилось?
— Очень многое. Главное — пора переходить ко второму этапу.
— Может быть, ты назовёшь мне, что является первым?
И тогда Лешка, сразу став очень серьёзным, сказал, что первый этап крутится в Пашиной избушке. И что его нужно немедленно уничтожить.
Потрясённый Паша смотрел на Лешку и соображал.
— Значит, всё это время ты следил за мной?
— Я всегда знал, что ты гений. И идиот, как все настоящие гении. Когда ты начинал свои труды, ты подумал, что в случае твоего успеха вся промышленная энергетика останется без денег?
— Но энергия, производимая моей машиной, далеко не бесплатная. Мы должны платить за неё.
— Паша, прошу, без лирических отступлений. Дело говори.
— Хорошо. Лёша, они — не уравнения. Они не сходятся. Хотя там стоят знаки равенства, но они не уравнения. И я не могу понять, в чём дело.
— Ты это о каких уравнениях?
— Которые обосновывают.
— Плевать на обоснования. Я хочу купить у тебя машину.
— За сколько? В какую сумму ты оцениваешь мои бессонные ночи, мои проклятия этим математическим абракадабрам, мои руки — посмотри на них — я сделал машину без станков и инструментов. Во сколько, Алексей?
— Пашуня, да ты поэт. Пойдём-ка в избушку, глянем на твой агрегат.
Лешка зашёл в дом по-хозяйски, как будто знал расположение коридоров и комнат. Он уверенно подошёл к машине, посмотрел на неё, а потом на Пашу, — ну, что же ты так встречаешь гостя? Машину запустить бы нужно.
Паша, который шёл за Лешкой и смотрел себе под ноги, недоуменно глянул сначала на гостя, а потом перевёл взгляд на машину.
Диски стояли.
Это было невозможно. Паша пощёлкал тумблером — ничего. Крутнул диски руками — бесполезно. Лешка залился хохотом.
— Пашка, гениально! Ты надул моих людей! Они уверяли меня, что машина крутится беспроблемно. А проблемки есть. Пашка, как же это хорошо, что есть проблемки!
— Почему же хорошо?
— Потому что ты будешь жить! Нам не нужно будет удалять тебя из этой жизни.
И протянул Паше руку.
Паша руку не пожал, а только спросил, — ты Ирину хоть иногда видишь? Лешка коротко ответил, — уже нет.
— А где она?
— Она пять лет была моей женой.
— Была? А теперь она где?
— А теперь её нет. Она умерла.
— Как это? — уставился на него Паша. — Как это — умерла. Отчего?
— Она, видишь ли, взяла кредит. Большой. Очень большой. И не отдала. С ней и рассчитались.
— Лёша, что ты говоришь, помилуй, я ничего не понимаю, она — твоя жена, ты так богат, она взяла кредит, ты что, не мог отдать эти паршивые деньги?
— Категорически не мог, — очень серьёзно ответил Лешка. — Не мог же я отдавать деньги самому себе.
— Ты, — похолодел Паша, — ты дал ей деньги и ты её… Подлюка, да я тебя… Сурово пришлось бы бывшему физику Лешке. Но за его спиной возникли три лёгкие фигуры, гибкие, и по-стальному сильные. Через мгновение Пашина рука, уже успевшая схватить тяжёлый молоток с рабочего стола, была ловко заведена за спину, молоток был отнят и тут же исчез. Лешка, будто и не произошло ничего, наставительно объяснял.
— Видишь ли, дурень деревенский, жена — это одно, а бизнес — это другое. В бизнесе, если пожалеешь кого, или слюни пустишь, или робость одолеет на секунду, — делать дальше нечего. Бизнес суров, Паша. Значит, так. Машиной занимайся своей, сколько хочешь, дело это, я вижу, безопасное. Прощай, исследователь!
Осела пыль, поднятая иномаркой, а Паша также стоял возле своей крутилки и думал об Ирине, — какая она была красивая и как она улыбалась. Потом он удивился тому, что предметы в комнате стали двоиться и расплываться. Потом он ощутил тихую вибрацию, диски закрутились, небыстро, и всё быстрее, и ярко вспыхнули лампочки в доме. Загорелся недавно прилаженный Пашей электронный транспарант — «Срочно добавить нагрузку». Через две минуты надпись в транспаранте сменилась — «Мощность превосходит сто семьдесят киловатт».
Аварийное реле отсоединило машину от домашней сети.
А Паша всё стоял и думал, что никакие вечные двигатели не стоят даже одного дня жизни Ирины. И вообще — для чего теперь человечеству электроэнергия, если Иры нет на свете.
Лёгкое шуршание за спиной заставило его очнуться. Три стальные тени придвигались к нему, а сзади шёл пыхтящий Лешка и довольно улыбался, — что, попался, голубчик? Думал, что провёл дураков? Джип без нас уехал, Пашуня, а мы здесь. Вот они мы, вот мы какие, и никто нас не обманет! А тебя мы сейчас выключим.
Очнулся он от резкого запаха. Запах шёл из бутылочки, её держали под Пашиным носом.
Диски машины стояли. Вместо бутылочки перед Пашиным лицом оказалась оскаленная физиономия Лешки.
— Запускай свою телегу, братишка, запускай, если дышать хочешь, пока я ещё в силах подарить тебе остатки твоей собачьей жизни. Моего терпения хватит на две минуты, Пашенька. Не больше.
— Ты знаешь, деляга, — с трудом преодолевая непрерывное гудение в голове, ответил Паша. — Я бы запустил. Мне эта колымага больше не нужна. Только я не в силах её разбудить. Ты ещё ничего не понял? Машина не работает ради корысти. Помнишь, я говорил тебе, что энергия, которую производит эта машина, — не бесплатная, что мы должны платить за неё. Так вот, Лешка, мы должны заплатить своей человечностью. Эта энергия принадлежит природе, и природа дарит нам её во благо и во добро. И мы должны отвечать ей тем же.
— Только без крови, — предупредил Лешка стальных охранников. Вытащите его во двор, а дальше — сами знаете. Когда Пашу выволокли во двор, Лешка подошёл к агрегату. Он щёлкал тумблером, он пытался крутить диски рукой, он выдернул провода из баночки с водой и долго нюхал эту воду. Когда его ярость дошла до предела, он схватил устройство и выбросил его в раскрытое окно.
— Сколько ему осталось? — спросил он охранника, выйдя во двор.
— Часа два. Как раз светать начнёт.
— Это хорошо. Пусть помучится. Не оживёт?
— Обижаете, босс. Всё, что ввели, — уже рассосалось.
Выйдя во двор, Лешка посмотрел на Пашу. Паша лежал, вытянувшись в струнку. В метре от него лежала покорёженная машина. Было совершенно очевидно — ни Пашу, ни машину оживить нельзя.
— Возьмите железяку и поставьте ему в ноги. Она была его крестом, крестом пусть и останется, — бросил Лешка своим охранникам.
…Перед рассветом Паша очнулся. Он понял — это последний импульс его жизни. Он улыбнулся и подумал, — здравствуй, моя Ириша! Потом перевёл глаза на машину.
Диски машины — согнутые и помятые — чуть заметно вибрировали.
— Это мне мерещится, — мелькнуло в Пашиной голове, — они не могут… И в эти мгновения ему открылось, почему не сходились уравнения, и почему диски вибрируют. Он прикрыл глаза и подумал, что высокая частота вибрации выправит изгибы и вмятины. И диски придут в движение, сначала медленно, а потом…
Диски продолжали вибрировать. Частота вибрации возрастала. Вибрация вошла в резонанс с частотой пульсации Пашиного сердца. Оно забилось, застучало, часто, чаще, чем положено, и ещё чаще, возвращая Пашу к жизни, разгоняя ожившую кровь по всему телу, разрушая в ней ядовитую Лешкину гадость. Невероятная лёгкость наполнила Пашу. Он подумал, что начнёт жить по-другому, не взаперти, жить для того, чтобы дать людям энергию. Много, сколько нужно. Для того чтобы все стали человеками. И чтобы были счастливыми. Всегда.
Он ещё раз посмотрел на диски.
— Они вертятся…
Жизнь возвратилась к нему, и над Пашей торжественно взошло весёлое летнее солнце. ТМ
По-хозяйски
Валерий ГВОЗДЕЙ
№ 6 (985) 2015