Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ, стр. 50

Началась подготовка к празднованию Нового года. Ничего оригинального не было. Накануне закупили десяток бутылок водки. Офицеры роты не дремали, они догадывались о такой подготовке и время от времени устраивали изощренные шмоны. Цели они при этом преследовали две: во-первых, предотвратить пьянку, а во-вторых, поскольку они также не страдали большой оригинальностью, то им надо было и себя обеспечить горячительными напитками, разумеется, за наш счет.

Мы долго думали, где найти укромные место для сохранения бутилированной жидкости, призванной обеспечить веселую встречу Нового года, но так ничего и не придумали. Правильное решение родилось само от безвыходности положения. Бутылки с водкой положили себе в полевые сумки самые отчаянные. Ни разу еще офицеры там шмон не делали. Проблема заключалась только в том, что горлышко торчало из сумки, поэтому приходилось его прикрывать ладонью. Так целый день мы маршировали из одного учебного корпуса в другой, в столовую или в казарму, и каждый третий курсант гордо вышагивал, положив руку на уголок сумки, чтобы прикрыть сверкающую водочную пробку. Такая странная закономерность не привлекла офицерского внимания, хотя все происходило на виду, в том числе и глазастого полковника Ашихмина.

Одним словом, праздник удался на славу, чего нельзя было сказать о нашем братском «чуньковском» батальоне. То, что у них произошло, провалом не назовешь, наказания они не понесли. Впрочем, наказали они себя сами.

Их команда, отправленная в винно-водочный магазин, успешно справилась с задачей. Ответственный по батальону офицер бдительно нес службу, тогда курсанты нашли оригинальное решение. Все купленные бутылки они попросту спрятали в сугроб, который был насыпан вдоль плаца во время уборки оного. Оставалось только выбрать момент, когда офицер уйдет на ужин, но прозвучала команда к построению на самоподготовку.

Ни генерал Чикризов, ни полковник Ашихмин никогда не жалели курсантскую братию. Обычно последние трудились, не покладая рук. Особенно первый курс инженерного факультета, который по традиции отвечал за уборку плаца. До этого момента только пару раз пригоняли турбину на базе ГАЗ-66 с аэродрома Дягилево, чтобы быстро убрать наледь с плаца и то лишь по срочной необходимости, а тут перед Новым годом кто-то из начальства решил устроить праздник младшему курсу и вызвали снегоуборочную машину. Погрузчик быстро, буквально за два часа самоподготовки, своими механическими лапами прибрал всю стеклотару с алкоголем, заготовленным к Новому году. Разумеется, вместе со снегом, но кому от этого легче?

Когда «чуньковцы» вышли из учебного корпуса, их ждал «веселый» сюрприз, а времени, чтобы совершить секретный выход в город для повторного закупа, уже не оставалось. Ошибочка вышла, которая запомнилась всем нам надолго. Теперь я думаю, что прав был наш преподаватель по ТСП, когда на полевом выходе забраковал наш схрон, укрытый лишь бревном, которое действительно по воле случая могло быть сдвинуто предполагаемым противником.

Через несколько дней историческое событие затмило все курсантские мелочи, но мы это осознали несколько позже.

Глава 35. 25 декабря. «Покушение»

Училище подняли поздней ночью в конце декабря. Обо всех учебных тревогах было известно заранее, мы даже иногда, чтобы вовремя выскочить и не создавать толчеи возле ружкомнаты, вставали за десять минут до сигнала и спокойно получали оружие и снаряжение, потом без суеты выносили все необходимое вниз, к выходу из казармы.

В этот раз происходило внезапно и странно: команда «тревога» была получена, перепроверена дежурным и продублирована для всех. Вначале четвертый курс, то есть наш взвод, как положено, ворчал с места и возмущался, что «какой-то идиот…» и так далее. Затем стало понятно, что все обстоит действительно серьезно. Офицеров не было, поэтому Коля Рудаков, ставший к тому моменту старшиной роты, взял командование на себя. Едва ли не скорее всех мы оказались на плацу.

Почти одновременно появились офицеры роты. Они тоже ничего не знали и были взволнованы не меньше нас. Успокаивало и в то же время беспокоило, что получать оружие команды не было. Главное, что генерал Чикризов уже был на месте. Он сжимал и разжимал кулаки в черных кожаных перчатках то ли от волнения, то ли от холода.

Наконец, весь личный состав построился и замер в ожидании дальнейших команд, однако их не последовало. Чикризов тихим голосом произнес: «Теперь все ко мне подойдите поближе», — сделал соответствующий жест руками. В полной тишине его негромкий голос был слышен отчетливо. Подразделения выстроились в каре вокруг него.

Генерал еще некоторое время молчал, затем произнес: «Сегодня, только что, наши войска вошли в Афганистан в составе ограниченного контингента». На этом его речь закончилась, и подразделения отправились в казармы. Тогда это словосочетание «в составе ограниченного контингента» прозвучало непривычно для уха, и мы не понимали на тот момент, что это для многих находившихся сейчас в строю означало смертный приговор.

Примерно за месяц до этого представитель политотдела подполковник Жаров прочитал нам лекцию об Афганистане. С интересом в течение двух часов мы слушали о жизни в этой далекой и экзотической стране, об их традициях и укладе жизни, но дальше этого мыслей не возникало. Большинству из присутствующих пришлось столкнуться с этим лично, а некоторым стать жертвой устоев этой страны.

В начале февраля, перед зимним отпуском, в училище приехал один из выпускников четвертого взвода Рома Абзалимов. Он только что получил свой первый орден — орден Красной Звезды. Пожалуй, он был первым из выпускников нашей роты, кого опалило жаром Афганистана, в прямом и переносном смысле.

Подробностей он не рассказывал, но из слов мы поняли, что там случились кровопролитные бои и были первые потери. Тогда он речь вел только о сотрудниках КГБ. Значительно позже я узнал, что Рамиль попал в состав так называемого «мусульманского батальона» со всеми вытекающими последствиями.

Всем, или почти всем, нам тогда хотелось повоевать, на что Абзалимов неожиданно заявил, что он туда ехать больше не хочет и упаси нас бог от этого. Через несколько лет ему пришлось еще раз там побывать, но уже в роли командира 154-го отдельного батальона спецназа ГРУ. К уже имевшемуся ордену добавились еще один такой же и орден «За службу Родине в ВС СССР». Разумеется, он был прав, потому что стал мудр в свои двадцать три. С момента его выпуска прошло всего четыре месяца.

За ним последовали Гриша Иванов и Михаил Лукомский — первые командиры групп «кабульской» роты. Им пришлось несладко. Старший лейтенант Иванов попал в серьезную переделку, о который мне рассказал мой сосед по квартире (жили семьями с подселением) и замполит роты 67-й бригады лейтенант Олег Морозов, а на момент события — сержант из группы Иванова.

Как он мне поведал, группа была внезапно обстреляна превосходящим противником с рассветом, во время приготовления завтрака. Плотный огонь велся с соседней сопки, и первая же пуля снесла котелок с чаем, который кипел на костре. Олег был пулеметчиком, занял заранее приготовленную позицию и открыл ответную стрельбу. У него через плечо крест-накрест висели два подсумка, и в какой-то момент они сдавили с двух сторон шею. Стало трудно дышать, и тогда Морозов чуть приподнялся, чтобы большими пальцами рук раздвинуть их, и в этот момент ему в грудь ударили две пули. Одна чуть выше, другая чуть ниже. Из той раны, что была ближе к шее, била струей кровь. Олег заткнул ее пальцем, упал ничком и, как он говорил, приготовился умирать…

Когда он очнулся, уже перевязанный бинтами, то увидел возле себя друга, который лежал без сознания. Где-то внизу ревели «вертушки», слышалась пальба. Олег, как мог, взвалил друга на себя и пополз вниз. Потом опять потерял сознание. Второй раз очнулся от струй холодной воды. Вместе с другом они лежали в ручье, почти полностью скрытые водой, а вдоль берега цепью шли «духи». Каким-то чудом Олег с приятелем остались незамеченными. Так они и тащили друг друга поочередно, теряя сознание и вновь приходя в себя.