Спящая цикада (СИ), стр. 52
- Как странно... Здесь пахнет пылью. И тленом. И в то же время - поразительно уютно.
- Это место полно загадок.
Анна медленно обошла зал. Свет водопадами врывался сквозь круглые окна под потолком. Разбуженные от многолетнего сна пылинки плясали в солнечных лучах. Казалось, они подчиняются какому-то ритму, музыке, не слышной человеку.
Протянутая рука внесла хаос в четкий рисунок танца. Анна отступила, и круговерть восстановилась.
Солнечные круги на полу медленно сдвигались к стенам. В углу, сквозь серое одеяло пыли пробилось слабое свечение. Убедившись, что Эйр его не заметил, Анна осторожно приблизилась.
Паутина, обвившая добычу толстым слоем, шевельнулся от движения воздуха. Блеск стал ярче - укрытый пылью, на полу лежал медальон. Овал из желтого металла, украшенный венком голубых и зеленых камешков.
21
- Не стоит сильно тревожить это место, Наири. Этому Храму чужда суета.
- Да-да, я поняла.
Анна села прямо на пол. И незаметно подняла находку.
- Тут грязно! - Эйр подошел, чтобы увести её из запыленного угла.
- Зато уютно. И тебя почти не видно.
Рораг помрачнел.
- Если Наири желает, я, по возможности, буду держаться вне поля её зрения. Пожалуйста, вернитесь к выходу. Сидеть на плаще гораздо удобнее.
- Пойдем. Эй, прекрати! Когда ты за спиной, мне неуютно!
- Зато хотели, чтобы я перестал мозолить вам глаза.
- Знаешь, если я не вижу, какую гадость ты готовишь...
Анна поймала себя на мысли, что снова хамит. А Эйр, как и прежде, оставался предельно вежливым. Почему-то стало стыдно.
- Прости.
- Наири не должна извиняться. Мой долг - следовать её желаниям.
- И готовить корову к случке...
- Что?
- Если корова останется яловой, о молоке хозяева могут забыть. Ты знал об этом?
- К чему такое сравнение?
Чувство вины пропало.
- О! А ты изменился, господин телохранитель. Раньше, когда врал, в лице не менялся. Теряешь квалификацию?
- Я не...
- Довольно. Долго еще тут сидеть? Я устала.
- Простите. Придется подождать.
- Хватит. Бесит.
Анна отвернулась. Это вечное "Простите". Вроде и извиняется, но так... дежурно. Говорит заученное, соответствующее ситуации. А за словами прячется совсем другое. Что именно, она знать не хотела.
От долгого сидения без дела глаза начали слипаться. Плечи укутал плащ, прогоняя сонливый озноб. Пригревшись, Анна задремала.
Туман, сизый, как табачный дым, вползал в помещение Храма через открытую дверь. Тягучими водопадами стекал по стене сквозь круглые окна. Рораги, стоящие на страже, дремали стоя, привалившись к распахнутым створкам. И даже несгибаемый Эйр заснул, свернувшись клубочком у Аниных ног. Ребро ступеньки врезалось в щеку, но он не замечал. Глазные яблоки под веками двигались быстро-быстро, а из чуть приоткрытых губ вырвались стоны.
Анна испугалась. Она наивно думала, что ничего страшнее уже произошедшего не случиться. Но этот непонятный, густой, словно кисель, туман, нагонял страх.
- Эйр! - она потрясла за плечо рорага. - Эйр, проснись. Что происходит?
Ответом стал очередной стон.
Анна бросилась к дверям. Телохранители уже не стояли - лежали. Упали там, где настигло колдовство. Головы мотались, когда она трясла инкубов за плечи, в тщетной попытке разбудить. Дергались от сильных пощечин. Не помогло и растирание ушей.
Сердца бились ровно, как у здоровых, спящих людей. При этом ситуация казалась знакомой до абсурда.
Анна огляделась. К туману, выползающему из реки, добавилась паника. И если первый окутывал тело, то вторая - мозг.
Она бросила инкубов и кинулась к водопаду. Платье оказалось крепким, подол не желал отрываться. Пришлось размахрить его острым камнем. Треск ткани показался музыкой. И, кажется, напугал туман. Серые клубы качнулись, словно раздумывая - а стоит ли подползать к тому месту? И... поплыли дальше, к храму.
Намочив тряпки, Анна кинулась обратно. Она прикрыла влажной тканью рот себе, и лица спящих у порога телохранителей. Оставался Эйр. Но Храм уже наполнился туманом. Он ворочался, скрывая очертания внутренней обстановке, и уже полностью поглотил беспомощного рорага.
Анна колебалась. Идти в эту жуткую марь казалось нереальным. Но там, в сердце копошащихся клубов остался тот, кого она ненавидела. Тот, кто превратил её судьбу в груду покореженных часов, минут, секунд... Тот, кому Анна обязана жизнью. Тот, кто нуждался в помощи.
Решившись, она сделала шаг. Солнце тут же померкло. Но, словно перенимая от него эстафету, сквозь узкий манжет рукава пробилось свечение. Оно мерцал, как южное море ночью, когда светящийся планктон резвится на гребнях волн, прочерчивая бездонную глубину голубовато-зелеными всполохами.
Зажав тряпку зубами, Анна достала медальон. Камни светились, и едва их коснулись невесомые пальцы тумана, вспыхнули ярким, почти ослепительным светом.
Клубы отступили. Быстро, словно испугавшись. А камешки переливались, заключив Анну в мерцающий кокон, гнали туман прочь, не позволяя подползти ближе, чем на полметра.
Осмелев, Анна вошла в темный, полный теней зал.
Синий свет искажал очертания предметов, но помогал ориентироваться. Туман отступал, нехотя отдавая проглоченное. Вот показалась нога в форменном сапоге, а вскоре и весь инкуб. Анна наклонилась, чтобы прикрыть его лицо мокрой тряпкой - клиника слишком походила на отравление угарным газом. Смущало только отсутствие тахикардии, но подумать об этом можно было позже. Сейчас следовало вытащить Эйра из Храма на свежий воздух - там туман вел себя поскромнее.
Но как только Анна наклонилась поближе, рораг дернулся и открыл глаза. Зрачки пылали красным, и этот огонь казался куда ярче ровного свечения медальона.
Отскочить не получилось – Эйр, как всегда, оказался быстрее. Он схватил Анну за плечи и сильно встряхнул, так, что клацнули зубы…
- Наири, проснитесь, Наири!
Встревоженный голос доносился издалека. Красноглазый Эйр растворился в темноте, но руки с плеч почему-то не убрал. Анна закричала и забилась в жутких путах.
Постепенно мрак рассеялся. Из тьмы выступило освещенное факелами лицо встревоженного Эйра. Он крепко держал её за плечи и сильно тряс, так, что голова моталась.
Анна взвыла и вслепую двинула ногой. Не промахнулась – инкуб зашипел и разжал руки. Она тут же воспользовалась свободой и постаралась отползти подальше.
- Наири, что случилось?
- Н…не подходи!
Рораг замер.
- Вам приснился кошмар?
Сон? Анна огляделась. Эйр мало походил на чудовище из сна. Да и остальные телохранители стояли неподалеку, словно ничего не произошло. Туман растворился. И платье… Анна ясно помнила, как отрывала подол. Но сейчас оно было целым. Только мятым и грязным.
- Пить...
Эйр подал фляжку. Прохладная вода смочила пересохшее горло. Мысли перестали метаться, как застигнутые врасплох тараканы и граница между кошмаром и явью установилась окончательно.
- Что вам приснилось, Наири? В этом месте ко снам следует относиться со вниманием.
- Уже забыла.
Анна вернула фляжку. Пока телохранитель её убирал, ощупала медальон. Он еще не успел остыть. Вещие сны? Она запомнит.
- Наири, нам пора.
Рораги заводили в зал лошадей. Животные волновались, и инкубам пришлось укутать им головы плащами.
- Приготовьтесь!
По залу, осторожно огибая пламя факелов, летал светлячок. Инкубы, затаив дыхание, наблюдали за его перемещением. Их волнение передалось и Анне. Она не спускала глаз с мерцающей точки. Круг, другой, и крохотный огонек замер в центре пустого пространства. И что-то изменилось. Исчезли все звуки. Даже лошади перестали взволнованно фыркать и переступать по каменным плитам. А главное – смолкло журчание водопадов…
Точка набухала, удлинялась, изгибалась… Огненные линии пронзили пространство легкими штрихами... И через несколько мгновений в воздухе, касаясь пола нижним краем, висела сплетенная из света мандала.