А слабо? (СИ), стр. 16
Пока Макс, сползая по стенке и судорожно глотая ртом воздух, пытался прийти в себя, Свай вернулся в своё кресло, брезгливо обтёр об обивку руки и одним глотком допил виски.
- А теперь говори! – потребовал он. - Во что ты влип?
- А смысл? – Тироль, отдышавшись, сел, прислонившись к стене, и закрыл глаза. - Тебе-то что?
- Ты, сучонок, мне уже две недели жить не даёшь! Мне, знаешь ли, любопытно, ради чего?
- Ты тупой? – Макс явно нарывался на повторение. - Ради пяти сотен тысяч!
- Ну, - пропустил брюнет грубость мимо ушей, - положим, не ради пяти, а ради трёх. Две ты был готов отдать мне в любой момент. Так зачем тебе деньги?
- Слушай, - тяжело и как-то обречённо вздохнул Тироль. - Ты меня уел. Молодец. Отвянь теперь, а?
- А как же деньги? – поддразнили его. - Ну же! Расскажи мне жалостливую историю, а? Не удалось с шантажом, попробуй разжалобить. Хотя… О чём это я? Ёж птица гордая!
- Гордый? – Макс открыл глаза и с ненавистью уставился на него. - Ты думаешь вот это, - он обвёл рукой свой наряд стриптизёра и кабинет, в котором они находились, - от большой гордости, да?!
- Нет! Из любви к искусству! Во что. Ты. Влип? - отчеканил он и добавил: - Я не буду спрашивать в третий раз!
- Твою мать… - блондин снова прикрыл глаза и, откинувшись на стену, тихо, на грани слышимости, произнёс: - Я должен денег. Много. И не банку.
- Много, это сколько? – что-то в этом роде Свай и подозревал.
- Четыреста штук.
- Ох, ни хрена ж себе! Это на что же ты так протратился?
- Не твоё дело!
- Ты так старательно пытался превратить его в моё, что я уже практически сросся с мыслью! Так что? – Макс упрямо молчал. - Баба?
- Четыреста штук на бабу? – взглянул на него блондин. - Разве что купить её в пожизненное рабство… К тому же, я гей, я же говорил уже…
- Ты много чего говорил! – отрезал Филипп. - Так что? Рулетка? Наркота?
- Вот видишь, - тот снова зажмурился. - Ты сам всё понимаешь…
- Золотой мальчик, % не печатно %! – парень разъярялся всё сильнее. - Как же я ненавижу людей вроде тебя!
- Это каких же?
- Да таких! Думаете, весь мир принадлежит вам! Идёте по головам, считаете себя всесильными богами, творите, что хотите, а на деле… Стоит только прищемить хвост… Как же, не приведи Господь, папочка узнает, что его драгоценный сыночек далёк от идеала, и отлучит от кошелька!
- Думаешь, много обо мне знаешь? – выщерился Тироль.
- Достаточно! Такие, как ты, мнят себя королями, а на деле не способны ни на один мало-мальски значимый поступок, за который их стоило бы помнить! – и, внезапно успокоившись, уточнил: - Что будет, если деньги не вернёшь?
- Пока-пока, - прошептал Макс, проведя себе указательным пальцем по горлу.
- Значит, - припечатал Филипп, вставая, - харэ валять дурака! Иди, жалуйся папочке. По попе, конечно, настучит, и в клинику положит, но сдохнуть точно не даст!
- Какую клинику? – не открывая глаз, уточнил блондин.
- Наркологическую, придурок! Это лечить надо!
- А, точно… - безразлично протянул тот. - Ты меня прям насквозь видишь. Спасибо за совет.
- Тир? – шагнул к нему Филипп, настороженный этим тоном. - А покажи-ка свои руки!
- Охрана! – заорал внезапно Тироль, вскакивая и выходя из ступора. - Свай, у тебя есть две минуты свалить по-хорошему.
- Макс?.. Макс, покажи руки…
- Две минуты, Филипп. Мы закончили разговор!
- Да что ж ты за человек такой, Макс?! – не выдержал он. - Ты же снова соврал! Я тебя последний раз спрашиваю. Зачем. Тебе. Деньги? Что происходит?!
- Что происходит? Да ничего. Я пытался тебя разжалобить. У меня не получилось. Всё! О! – улыбнулся он влетевшему охраннику. - Проводите парня?
- Да запросто! – хищно ухмыльнулся бугай, раза в полтора больше совсем не миниатюрного панка.
- Проводить, Алекс! – почему-то остановил его блондин. - Просто проводить! Всё в порядке, парень просто не помнит, где выход, - и, повернувшись к Сваю, добавил, задорно улыбнувшись: - Увидимся завтра, милашка. Ты выиграл. Приятно встретить достойного противника!
Музыкант не мог видеть, как он сполз на пол за закрытой дверью и, вцепившись себе в волосы, прошипел:
- Думай, Макс, думай! Гордый, идиот, да? Не мог стерпеть? Ничего, скоро будешь дохлым, зато гордым! Вот папочка-то обрадуется!
Всего одно слово
В комнате, как и в прошлый раз, царил полумрак. А за окном снова шёл дождь, наполняя помещение через приоткрытое окно умиротворяющими запахами свежести и весны. Вот странно-то как, за все прошедшие четырнадцать дней на небе не появилось ни облачка, и даже сегодня с утра солнце палило так, что тёмный асфальт на университетских дорожках плавился и исходил струящимся и зыбким маревом. Но стоило только ребятам собраться на свою очередную сходку, как небо затянулось багрово-серыми грозовыми тучами и оглушительно грянул гром. Макс, из последних сил разыгрывавший беспечность и пофигизм, видел в этом знак. Плохой знак. Он загнанно вздрагивал при каждом раскате, не забывая, впрочем, ехидно улыбаться и отшучиваться. Улыбаемся и машем, когда ничего другого не остаётся, улыбаемся и машем…